Взгляд незнакомки - Дрейк Шеннон (полная версия книги .TXT) 📗
Она выпрямила спину, расправила плечи и вздернула подбородок.
Лейтенант встал и подошел к ней.
— Мадам, вы виновны в проведении актов саботажа против вооруженных сил Соединенных Штатов. За это полагается очень строгое наказание, миссис Мур. Если бы не некоторые обстоятельства, мы вынуждены были бы послать вас в лагерь для военнопленных, где вы находились бы до конца войны. На вашем месте, миссис Мур, я возблагодарил бы Бога за то, что вы являетесь женой офицера нашего флота. Мы можем отправить вас под надзор мужа, под его личную ответственность…
— Нет! — Кендалл не дала лейтенанту договорить.
— Что? — Юный офицер явно растерялся.
— Я сказала, нет. Я не хочу отправляться под надзор своего мужа.
— Боюсь, вы меня не поняли. Альтернатива такому решению — тюрьма.
— Я прекрасно все поняла, — с холодным достоинством произнесла Кендалл. — Я предпочитаю тюрьму.
Обескураженный лейтенант уставился в синие глаза Кендалл и не прочел в них ничего, кроме решимости и целеустремленности. Секунды отсчитывали бесконечный бег времени. Наконец молодой человек пришел в себя и в отчаянии тряхнул головой. Он сел за стол и положил руку на какой-то листок бумаги.
— Вы причиняете мне боль, — с хрипотцой в голосе проговорил лейтенант. — Никогда не думал, миссис Мур, что мне придется обрекать женщину на такую судьбу. Пожалуйста, подумайте еще раз. Конечно, ваш муж рассердится, но в конце концов ведь вы его жена перед Богом…
— Нет, лейтенант, — твердо возразила Кендалл, — я не стану менять решение.
Молодой человек, поколебавшись, расписался в официальной бумаге.
— Рядовой Грин! — рявкнул он, не отрывая глаз от Кендалл. В палатку вошел солдат и отдал честь. Лейтенант запечатал в конверт приказ и отдал его рядовому Грину.
— Организуйте конвой. Старшим назначаю сержанта Мэтлинга. Ваша задача — доставить миссис Мур в лагерь Кэмп-Дуглас в Чикаго. Она останется там до окончания войны.
Кэмп-Дуглас! У Кендалл упало сердце. У этого места была репутация северного Андерсонвила. Говорили, что он славится голодным прозябанием, болезнями и вшами…
Ее губы задрожали, но она плотно сжала их и снова вскинула подбородок. Даже Кэмп-Дуглас лучше, чем Джон Мур…
Так или почти так думала Кендалл, пока четыре дня спустя не прибыла в печально известный лагерь. Хуже Кэмп-Дугласа мог быть только ад, да и то вряд ли…
Глава 18
До самой смерти не забудет Кендалл омерзительную вонь Кэмп-Дугласа.
Молодые конвоиры, препровождавшие ее в лагерь, оказались словоохотливыми и поведали ей, что начальник лагеря — тиран и садист, считавший, что наглые мятежники должны страдать за свое отступничество. Впрочем, условия в лагере такие, что страдать там приходится без всяких усилий со стороны начальства.
Едва взглянув на бесконечно длинную стену, окружавшую длинные ряды бараков, Кендалл ощутила тошноту и почувствовала, как ей изменяют силы и твердость духа.
Открылись ворота, и Кендалл увидела пленников, которые проделывали на огромном плацу какое-то подобие гимнастических упражнений. На людей было страшно смотреть. Это были бледные тени бывших воинов Юга, оборванные, грязные, исхудавшие, — вороньи пугала, а не солдаты. В их внешности было что-то трагическое.
Впрочем, у Кендалл не было времени долго ужасаться от этого печального зрелища, ее сразу повели к коменданту. На мгновение оторвавшись от разложенных на столе бумаг, он мельком взглянул на женщину и приказал:
— Бросьте ее к тем, из Джорджии.
— Сэр, — нерешительно произнес рядовой Грин, нервно откашлявшись, — эта пленница — миссис Мур.
— Она хотела сражаться вместе со своими мятежными дружками, так пусть теперь и гниет вместе с ними! — Он еще раз поднял свое заросшее бородой лицо и окинул Кендалл презрительно-насмешливым взглядом. — Кажется, она предпочитает компанию мятежников южан обществу мужа янки? Что ж, быть посему, ведите ее в барак. Пусть она собственными глазами убедится, каким галантным может быть этот конфедератский сброд. Многие из них больше года и близко не видели женщины. Посмотрим, что произойдет с ее повстанческим пылом после того, как она проведет в обществе этих учтивых кавалеров пару-тройку ночей.
В барак Кендалл повел уже не рядовой Грин, а один из людей коменданта. Она вырвалась и, обернувшись, обратилась к человеку за столом:
— Капитан!
— Что вам угодно? — Он неторопливо поднял голову и с интересом посмотрел на пленницу.
— Пусть меня лучше изнасилует тысяча повстанцев, чем приласкает хоть один янки.
— Уведите, ее! — рявкнул капитан. — Посмотрим, что она запоет завтра.
«Вероятно, я запою по-другому», — подумала Кендалл несколько минут спустя, ощущая подступившую к горлу тошноту.
Пройдя несколько рядов одинаковых, как близнецы, бараков, они остановились перед одним из них. Надзиратель отпер тяжелую дверь, и Кендалл втолкнули внутрь. Первые несколько минут она ничего не видела во мраке, царившем в помещении. Но когда ее глаза после яркого полуденного солнца привыкли к темноте и стало понятно, куда ее привели, она не смогла скрыть гримасу отвращения.
В крохотных отсеках теснилось почти тридцать человек. И что это были за люди! Грязные, оборванные, исхудавшие, небритые и вонючие. От стоявшей в углу параши исходил нестерпимый смрад. У оконца стояла бочка с протухшей водой — вода капала туда во время дождя сквозь дыру в потолке.
Люди, внимательно рассматривавшие Кендалл, даже отдаленно не напоминали солдат великой армии Конфедерации. Их форма давно превратилась в такие лохмотья, что перестала напоминать одежду вообще.
Все эти люди до странности напоминали хорьков — так плотоядно они смотрели на свою нежданную гостью.
Один из солдат — кожа да кости, едва прикрытые невообразимым тряпьем, — вскочил с пола как ужаленный:
— Будь я проклят, если это не баба! Я ее хочу! — Он подошел к Кендалл и начал описывать возле нее круги. В желтоватых глазах несчастного появился нездоровый блеск.
Кендалл попятилась к запертой двери и, прижавшись к ней спиной, настороженно следила за телодвижениями солдата.
«А ведь этот парень — мой ровесник, — с горечью подумала Кендалл, — и, наверное, был бы очень красив, если бы не невероятная худоба, страшные лохмотья да грязь, покрывавшая все его тело».
— Сладкая моя, — проворковал между тем этот солдат, приблизившись к Кендалл. Он обхватил руками ее голову и прижал затылком к дубовой двери. — Как давно не видел я такую мягкую, круглую…
Он потянулся к ее груди, и чувство симпатии и жалости в ее душе мгновенно исчезло, уступив место гадливости и страху. Она дико закричала и упала на пол, прикрыв лицо руками.
— Пожалуйста, прошу вас… нет… нет… только не это! — Отзвуки ее голоса постепенно стихли, и в мрачном узилище наступила мертвая тишина. В толпе пленных раздался тихий ропот, прозвучали шаги, и возле Кендалл оказался еще один человек. Он опустился на колени рядом с ней и ласково погладил ее по волосам, потом выпрямился — гордый и статный, несмотря на волдыри, покрывавшие его ноги, лохмотья и грязь.
— Мы до сих пор, — заговорил он командным, звучным и исполненным достоинства голосом, обращаясь к товарищам, — являемся солдатами армии Конфедеративных Штатов. У нас остались воинская честь и человеческое достоинство. Мы воспитанные люди, а не банда профессиональных насильников. Леди сражалась с врагами точно так же, как и мы, за это ее бросили в этот ад. Я еще раз хочу вам напомнить, что мы не станем помогать нашим врагам и не будем подвергать эту бедную женщину еще большему унижению. Покажем янки, что мы истинные джентльмены и кавалеры, и останемся ими до последнего вздоха.
Он опять склонился к Кендалл, и она встретила теплый, все понимающий взгляд. Лицо мужчины, несмотря на следы лишений и немалый возраст, было очень добрым.
— Майор Бью Рэндалл из Двадцать второго джорджийского полка, — представился он. — Мне нечего предложить вам, мадам, но я весь к вашим услугам.
