Розы любви - Патни Мэри Джо (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗

— Демоны, — прошептал он.

Узнав Джорджа Мэйдока и отца Хью, Ная Уилкинса, Оуэн насторожился. Чем они здесь занимаются?

Мэйдок закрыл и запер дверь хижины и вместе с Уилкинсом направился в сторону, противоположную той, где прятались Оуэн и Хью. Ожидая, пока они скроются из вида, Оуэн раздумывал над тем, что только что увидел. Как управляющий лорда Майкла Кеньона Мэйдок имел полное право находиться в его владениях; дом Мэйдока стоял на земле Кеньона, невдалеке от деревни. Однако его присутствие в этой жалкой укрытой от посторонних глаз лачуге представлялось странным. И почему вместе с ним находился Най Уилкинс? На шахте он числился у Мэйдока в любимчиках, но сегодня было воскресенье, день нерабочий. Едва ли эти двое стали бы встречаться в порядке дружеского общения, ведь Мэйдок очень чванился тем, что по своему положению стоит намного выше простых шахтеров.

Когда Мэйдок и Уилкинс исчезли за деревьями, Оуэн сказал Хью:

— Подожди меня здесь, малыш. Я хочу осмотреть эту хибару.

Тихонько подойдя к хижине, он заглянул в одно из ее маленьких окошек. Первое, что бросилось ему в глаза, была огромная печь, напомнившая ему печь для обжига гончарных изделий, которую он однажды видел неподалеку от Суонси. Но представить себе, что Джордж Мэйдок вдруг решил заняться гончарным ремеслом, было никак невозможно. И Оуэн принялся внимательно разглядывать инструменты и принадлежности, разложенные на грубо сколоченном неструганом столе. Назначение некоторых из них он знал, о других же не имел ни малейшего представления.

Пока они с Хью шли обратно в деревню, он продолжал размышлять над увиденным. Возможно, у него просто разыгралось воображение, и в хижине не происходило ничего особенного, но тем не менее Оуэн решил, что когда Никлас-Дэйвис вернется из Лондона, он пойдет и расскажет ему о таинственном лесном домишке.

Очень скоро Клер убедилась, что обходиться без ежедневных поцелуев намного проще и удобнее, чем постоянно чувствовать себя на краю пропасти. Но — увы! — без поцелуев Никласа жизнь стала менее приятной — однообразной и пресной. Клер не хватало не только самих его прикосновений, по и той фамильярной непринужденности в их отношениях, которая раньше была, а теперь исчезла. В последнее время Никлас дотрагивался до нее только тогда, когда этого требовали нормы вежливости: например, помогая ей сесть в экипаж или выйти из пего. Хотя они по-прежнему вели непринужденные беседы, она чувствовала, что какая-то часть его отгораживается от нее и не принимает участия в разговоре. На обратном пути в Эбердэр не скакал верхом вместо того, чтобы ехать в экипаже вместе с нею и Полли. Это уменьшало напряжение, которое Клер ощущала от его близости, однако дорога из Лондона в Эбердэр показалась ей намного длиннее, чем путь из Эбердэра в Лондон.

Возвращаясь в родную долину. Клер испытывала противоречивые чувства. Здесь был ее дом, самое знакомое место на земле. Однако ей казалось, что вернулась она в этот дом другой женщиной, не той, что уехала отсюда в Лондон. Она изменилась, и долина уже никогда не будет для нее такой, как прежде…

По приезде в Эбердэр Клер сразу же встретилась с Рисом Уильямсом. Описав дворецкому все, что она заказала для особняка, и сообщив, когда прибудут из Лондона эти покупки, Клер напрямую спросила:

— Кто-нибудь из служанок уволился, сказав, что не желает оставаться в одном доме с распутной, безнравственной женщиной?

Мгновение поколебавшись, дворецкий ответил с такою же прямотой:

— Двое: Тегвен Илайес и Бронвин Джонс. Бронвин не хотела увольняться, но настояла ее мать.

Могло быть и хуже: нравственность почиталась в долине очень высоко. Клер спросила:

— Как, по-вашему, у нас будут еще проблемы?

— Вряд ли. Я бы без труда мог нанять двух других служанок, но подумал, что вы предпочтете сделать это сами, когда вернетесь. — Он насмешливо улыбнулся. — Здесь не так-то легко найти работу, и весьма немногие захотят уйти с хорошего места из-за каких-то сплетен. Я бы, например, ни за что не ушел.

Итак, прагматики на ее стороне. Клер хотела было спросить Уильямса, каково его личное мнение о ее нравственных устоях — или отсутствии таковых, — однако решила, что лучше ей об этом не знать.

Следующий день после возвращения она начала с осмотра того, что было сделано в доме в ее отсутствие. Рис Уильямс и остальные слуги славно потрудились над столовыми и гостиными: теперь эти комнаты стали чистыми и светлыми, и их больше не загромождала уродливая вычурная мебель. После того как доставят обои, краску и декоративные ткани, которые она заказала в Лондоне, дом очень скоро вновь обретет былую красоту.

Хотя работа шла превосходно, по мере того, как день клонился к вечеру, тревога Клер нарастала. Сегодня собиралась ее группа, и девушка не знала, как ее примут. За ужином Никлас заметил настроение Клер и спросил, в чем дело. Когда она объяснила, он заметил:

— Я бы пошел с вами, но уверен, что это только усугубило бы ваши проблемы. Полагаю, вам даже в голову, не пришло, что можно не явиться на собрание.

Она покачала головой.

— Это было бы трусостью. И даже хуже того — если я не пойду, то может показаться, будто теперь, сведя компанию со знатью, я начала воротить нос от своих прежних друзей. — Ее лицо напряглось. — Если они попросят меня уйти… Что ж, по крайней мере я буду знать, что обо мне здесь думают.

После ужина Клер поднялась к себе и облачилась в одно из своих прежних «долондонских» платьев, которое можно было надеть без посторонней помощи. Члены кружка были ее самыми близкими друзьями, людьми, которые скорее всего поверят в нее. Однако в глубине души Клер чувствовала, что заслуживает их порицания и даже того, чтобы ее выгнали. Хотя с чисто формальной точки зрения она, быть может, все еще оставалась девственницей, но, вне всяких сомнений, виновна в безнравственном поведении. И хуже всего было то, что Клер в этом не раскаивалась. Она была растерянна и несчастна, однако по-настоящему нисколько не сожалела о случившемся.

Клер остановила свою повозку возле дома Моррисов перед самым началом собрания. Когда она вошла, в комнате мгновенно воцарилась тишина, и одиннадцать пар глаз разом уставились на нее. Молчание нарушила Маргед — она подошла к подруге, обняла ее и сказала:

— Клер, как же я рада видеть тебя! Ты сможешь где-то на этих днях пойти со мной в школу? Дети скучают по тебе. — Она улыбнулась. — И еще им ужасно хочется поскорее увидеть пингвинов лорда Эбердэра.

Клер была рада, что лучшая подруга поддержала ее, по это вовсе не значило, что и остальные непременно последуют примеру Маргед. Клер с неуверенной улыбкой оглядела комнату. Несколько членов кружка улыбнулись в ответ, а юный Хью Ллойд даже подмигнул. Остановив взгляд на Эдит Уикс, которая по складу своего характера была, пожалуй, наиболее расположена ее осудить. Клер спросила:

— Меня еще рады здесь видеть или уже нет? Эдит хмыкнула.

— Ты очень неразумно вела себя, дитя мое. Половина людей, живущих в долине, убеждена, что ты шлюха.

— Я не любовница лорда Эбердэра, — ответила Клер, мысленно благодаря Бога за то, что может сказать это с чистой совестью.

— Надеюсь, что нет, — деловито проговорила Эдит. — Но есть в наших краях и такие, которые предпочитают думать о людях плохо, — такие, как миссис Илайес. — Эдит фыркнула. — Когда в Судный день Господь станет отделять овец от козлищ, он найдет на ней мало хорошей шерсти. Она заявила, что теперь, когда ты работаешь в большом доме, ты не снизойдешь до посещения собрания нашего кружка, но я-то знала, что это ерунда.

Чувствуя, что от великого облегчения ей хочется петь, Клер наклонилась и обняла Эдит.

— Да благословит тебя Бог за то, что веришь в меня. Не могу сказать, что мое поведение всегда было безупречно, но я не совершила ничего ужасного. Кстати, как идет учеба в воскресной школе?

Оуэн как староста кружка заметил с мягким укором:

— Дамы, поговорить вы можете потом, а сейчас пора начинать собрание. Давайте споем гимн Господу.