Игра - Джойс Бренда (книги .TXT) 📗
Она должна смириться со своей судьбой. А ее судьбой явно был Лэм О'Нил. И, по правде говоря, разве у нее был какой-то другой выбор? Скорее всего Хоук уже развелся с ней. Разве не лучше в этом случае быть женой пирата, а не его шлюхой? Если бы Лэм не женился на ней, отпустил бы ее, никто другой ее не взял бы замуж, тем более после ее пребывания на острове. Ее отец не мог бы оказать ей поддержку, и она стала бы бездомной бродягой.
И, если уж быть откровенной, разве так плохо быть его женой? Ведь она так желает его. Она, возможно, почти готова его полюбить. А может, уже полюбила?
На глаза Катарины навернулись слезы. Она была измучена, так измучена и так ни в чем не уверена! Ни в нем, ни в себе. Она не осмеливалась подумать о прошлом или о будущем. Только не сейчас, только не сегодня.
Катарина отметила, что в комнате стоит мертвая тишина. Но она знала, что он не ушел. Она оглянулась. Лэм все еще стоял у двери, напряженно глядя на нее.
Ее сердце стучало. Она ответила ему вызывающим взглядом.
Он стиснул зубы и отвернулся, уставясь в пол. Какой у него прекрасный профиль. Но ведь он должен бы торжествовать. Он хотел этого брака, и он выиграл. Почему же он выглядит таким задумчивым? Почему он вдруг стал так сдержан? Может, он чувствовал ту же неуверенность, ту же стеснительность, что и она?
Катарина не могла оторвать от него взгляда, раздумывая, что он скажет, что он будет делать теперь, когда они стали мужем и женой. Наконец он поднял голову, вопросительно глядя на нее, и, что было вовсе ему не свойственно, провел рукой по волосам. Катарине показалось, что его рука чуть заметно дрожала.
— Что мы теперь будем делать?
— А что бы вы хотели делать, Катарина?
— Не знаю. — Прежние мечты, в которых она была такой веселой, такой невинной и такой счастливой, нахлынули на нее. Беззаботная новобрачная. Ей хотелось быть такой новобрачной сейчас.
Я не хочу с вами ссориться, — сдавленно произнес он.
Она вздрогнула, заглядывая ему в глаза.
— Тогда, пожалуй, вам стоит изменить вашу властную манеру, Лэм.
— Пожалуй.
Молчание становилось почти физически ощутимым. Катарина чувствовала нарастающее напряжение в теле и в мыслях. Теперь они были женаты. Это их брачная ночь. Теперь у него было полное право распоряжаться ее телом, в то время как прежде не было никакого. Наверняка эта ночь должна завершиться обольщением и любовными играми. Почему же тогда он стоит и так серьезно смотрит на нее? Что мешает ему подойти к ней?
Он сложил руки на груди:
Я не знаю, возможен ли мир между нами. У нее захолонуло сердце.
Я… я тоже не знаю. Мы… можем попробовать.
Теперь она поняла, как сильно ей хотелось перемирия, как устала она от постоянного состояния войны, с каким нетерпением ждет его крепких объятий, с каким нетерпением хочет его тела как для защиты, так и для наслаждения.
Теперь мы женаты. Воевать просто бессмысленно.
Он прошел вперед и остановился перед ней.
Наверное, я безумец, Кэти. Сделать все то, что я сделал, рисковать столь многим — и все ради вас.
Ее охватил беспричинный восторг. Катарина пыталась сдержать его, не дать вырваться наружу.
Может быть, у нас получится, — сказала она. — Мы сделаем так, чтобы получилось.
Он шумно вздохнул.
Катарина почувствовала, что ее глаза наполняются слезами, и, почти ничего не видя, она протянула руку и коснулась ладонью его щеки. Лэм закрыл глаза, повернул голову и поцеловал ее ладонь.
Катарина улыбалась, прижимаясь к нему. Когда их губы соединились, это было прелюдией к чему-то большему, чем просто чувственное наслаждение.
Катарина проснулась оттого, что на ее обнаженное тело набросили покрывало. Она слышала незнакомые звуки, которые через некоторое время узнала, — слуги наполняли лохань водой для купания.
Понемногу она начинала воспринимать окружающее. Она была в постели, в их спальне, где они вместе спали уже много раз. Она теперь все вспомнила. Лэм не отпустил ее, и страсть породила еще большую страсть. Первый раз был поразительно мягким, нежным, следующий — диким, яростным. Остальное она не помнила. Его руки, его губы, его огромное, жаркое погружение в нее, его шепот — то ласковый, то похотливый — все смешалось. Кроме одного, кроме одной вещи, которую она помнила кристально ясно: ни разу Лэм не оставил в ней свое семя.
На Катарину внезапно нахлынуло отчаяние, смывая всю ее удовлетворенность. Ей всегда хотелось иметь детей. И сейчас тоже. Теперь она была его женой. Почему же он все еще отказывался подарить ей ребенка? Какие темные демоны заставляют его так неестественно вести себя? Все мужчины хотели иметь детей, наследников, продолжения рода. Все, кроме, очевидно, этого мужчины, который теперь был ее мужем.
Вдруг она снова услышала его слова, так громко и отчетливо, словно он сейчас произнес их здесь, в комнате. «Я не настолько жесток, чтобы производить на свет ублюдков. Я не хочу иметь детей. И не буду. Я не желаю, чтобы они унаследовали такую жизнь».
Катарина сразу открыла глаза. Комнату заливал солнечный свет. Уже была середина дня — прекрасного, солнечного дня. Ее переполнили отчаяние и щемящая грусть.
Неужели он настолько настроен против того, чтобы иметь детей, что у нее их никогда не будет? Что заставило пирата принять такое странное, мрачное решение?
Пока еще Катарина не знала ответа. Она повернулась, глядя на служанку, добавлявшую душистые травы в лохань с горячей водой. Аромат розмарина разнесся по комнате. Катарина хотела набраться решимости и встать, но у нее ничего не вышло. Тем не менее ей больше не хотелось спать, и она села, придерживая простыню у шеи. И ахнула.
В дверях стоял Лэм, испытующе глядя на нее. Он не улыбался, но когда их взгляды встретились, по его лицу скользнула нерешительная, чуть заметная улыбка.
Катарина постаралась улыбнуться в ответ. Улыбка вышла застенчивой и такой же нерешительной, как и его.
— Доброе утро, Кэти. — Он подошел к ней, взял ее руку и поднес к губам. Не сводя с нее взгляда, он поцеловал ей ладонь. Служанка сделала вид, что ничего не заметила, и быстро вышла. У Катарины в груди все забурлило. Ее щеки горели. Его глаза очень тепло смотрели на нее, и Катарине невольно подумалось, что он любит ее гораздо сильнее, чем позволяет себе выказать.
Ее потрясло это открытие.
Он уселся рядом с ней на кровати.
Какие темные мысли вы таите, что проснулись такая мрачная и серьезная?
Она недоверчиво взглянула на него, но он как будто и вправду интересовался ответом, поэтому она сразу выпалила:
Лэм, теперь, когда мы поженились, вы ведь захотите иметь детей?
Его улыбка исчезла. Лэм встал, глядя на нее сверху вниз потемневшими от сдерживаемого чувства глазами.
Нет, Катарина. Я думал, что вы поняли. Я не хочу, чтобы мои дети жили в этом мире.
Катарина притянула к шее покрывало.
— Я не понимаю.
— Я в этом не уверен.
Ее захлестнули гнев и отчаяние.
Я ваша жена. Видит Бог, я не просила об этом, но так вышло, и наверняка у меня есть какие-то права.
Он окинул взглядом ее лицо и снова посмотрел ей в глаза.
Я не хочу, чтобы мои сыновья скитались по морям, не имея возможности обосноваться где-нибудь на земле. И не дай Господь нам иметь дочь, потому что у нее не будет и такого выбора. Нет, я не буду иметь детей.
Катарина покачала головой.
Прошу вас, Лэм. Для меня это очень важно. Мы должны это обсудить. Мы должны…
— Нет!
Катарина съежилась от откровенной ярости в его голосе.
Нет и еще раз нет. Я не допущу, чтобы вы вынашивали шлюх и пиратов!
Катарина его окликнула, но дверь уже с грохотом захлопнулась за ним.
Глава двадцать пятая
Письмо пришло на следующий месяц, в августе. Лэм привез его с собой, когда вернулся из своего второго рейда, который продолжался всего неделю. Катарина сразу узнала печать: это была печать графа Десмонда. Ее сердце, казалось, перестало биться. Очевидно, послание было от ее отца, который все еще неосторожно пользовался гербом, на который больше не имел права.
