Перелетные птицы - Кроун Алла (читать книги .TXT) 📗
— Все не можешь без своих шуточек! Понятно. Спасибо, что встретил нас. Познакомься с моим мужем.
Рольф с непроницаемым лицом пожал руку друга своей жены.
— Я для Сергея Антоновича снял комнату во французской концессии. Могу отвезти, — предложил Михаил.
Рольф кивнул.
— Очень предусмотрительно с вашей стороны, господин Никитин. Немецкий консул подыскал для нас с госпожой Ваймер квартиру на углу Авеню Хейг и Рут Сейзунг.
Михаил усмехнулся.
— Неожиданная удача! Это менее чем в трех кварталах от того дома на Рут Лортон, где будет жить Сергей Антонович.
Рольф повернулся и махнул кули, чтобы тот собрал чемоданы. Следующие полчаса прошли для Нади как в тумане. Сознание ее почти не регистрировало того, что происходило вокруг: вот Сергей тепло приветствовал Михаила и его американского друга Уэйна Моррисона, который тоже приехал их встречать; вот Рольф повел их к машине, отдавая четкие, отрывистые распоряжения… Она готова была расцеловать Михаила, когда тот заявил Рольфу, что посадит ее и Сергея в «фиат» Моррисона, чтобы все не теснились в одной машине.
Впервые после отъезда из Харбина Надя смогла расслабиться. Рядом с Рольфом она всегда чувствовала себя напряженно, потому что не понимала, о чем он думает, и не была уверена, искренна ли его неизменная вежливость по отношению к ней.
Проезжая по людным улицам, она слушала комментарии Михаила. Миновав район Хонкоу с его двадцатиэтажным небоскребом гостиницы «Бродвей Мэншн», выехали на стальной мост Гарден-бридж, перекинувшийся через реку Сучжоу-хэ. Хотя окна машины были закрыты, Надя чувствовала запах мусора, плавающего в воде между десятками сампанов и барж. Китайские дети бегали по палубам и мочились через прорези в штанах прямо в зловонную воду. На соломенных циновках лежали ничем не накрытые горы рыбы, и дымящиеся чаны испускали в небо клубы пара, пока женщины помешивали варево и визгливыми голосами бранили непоседливых детей.
Когда «фиат» скатился с Гарден-бридж, произошло чудо. Джонки и сампаны исчезли из виду, и глазам Нади открылось большое огороженное здание с опрятными газонами и стражниками-сикхами в тюрбанах у ворот.
Словно услышав ее мысли, Михаил усмехнулся и ткнул в себя пальцем.
— Перед вами лучший экскурсовод в Шанхае! Сейчас мы с вами выезжаем на самую знаменитую улицу Востока, Шанхайский Банд, и вы видите перед собой английское консульство. Высокие здания впереди — это торговые заведения: «Джардин Матесон», «Баттерфилд энд Свайр», «Сассун», и банки — «Йокохама Спиши» и «Центральный китайский банк». Похожее на пирамиду здание с правой стороны от вас, дамы и господа, — это великолепная гостиница «Китай», построенная всего несколько лет назад. Расположена гостиница на углу улицы Нанкинской, главной улицы международного сеттльмента. Уэйн рассказывал, что номера гостиницы оснащены мраморными ваннами с серебряными кранами. — Михаил посмотрел на Надю и подмигнул. — Нам, бедным русским, такие апартаменты, разумеется, не по карману, так что мне приходится верить Уэйну на слово.
Последнее предложение было произнесено без зависти или злобы, и Надя, восхищенная видом прекрасных зданий, не обратила особого внимания на это замечание. Никогда прежде она не видела столь высоких, величественных построек, стоявших сплошной стеной вдоль усаженных деревьями тротуаров. Бетонные великаны как будто нависали над Бандом, и рядом с ними суетливые толпы прохожих походили на армию муравьев.
Пока Сергей расспрашивал Михаила о работе, Надя думала о том, что выражение «глаза разбегаются» как нельзя лучше подходит к тому, что происходит с ней в эту минуту. И действительно, перед ней открылось небывалое зрелище: по правую руку от нее находился самый настоящий европейский город, а по левую — китайская глубинка. Посреди широкого бульвара вытянулся ряд припаркованных автомобилей, а на тротуаре вдоль берега реки уличные и разъездные торговцы предлагали сандалии, писчие перья и кухонную утварь. Тут же из открытых чанов продавали горячую еду. Позади из воды, как ростки бамбука, торчали пристани, у которых покачивались на воде, дожидаясь разгрузки, джонки и сампаны.
Американец вел свой «фиат» медленно, искусно маневрируя между бесчисленными велосипедами, тачками, велорикшами и трамваями. Когда машина свернула с Банда, Михаил указал на угловое здание.
— Это знаменитый Шанхайский клуб, самый роскошный в городе. — Он бросил быстрый взгляд на Уэйна и добавил: — Говорят, там самый длинный бар в мире. Клуб опекают английские и американские богачи.
Надя посмотрела на затылок Уэйна.
— Твой друг не понимает русского, пожалуйста, извинись от нашего имени и скажи, что наш отъезд из Харбина был неожиданным, поэтому у нас не было времени выучить английский.
Михаил кивнул.
— Я так и понял по вашей телеграмме. Подробностей я выпытывать не стану, но могу и сам догадаться.
Чем дальше ехали, тем сильнее становилось впечатление, что находятся они в каком-то европейском городе. Китайские торговцы исчезли, и теперь повсюду были мостовые и засаженные деревьями бульвары. Вокруг безмятежно раскинулась французская концессия с ее величественными зданиями, находящимися в глубине дворов за бамбуковыми заборами. Вскоре широкая Авеню Эдуарда VII плавно перетекла в Авеню Фош. Пока машина медленно катилась по многолюдным улицам, Надя читала вывески на домах: Авеню дю Руа Альбер, Рут Ратар и, наконец, Рут Лортон. Автомобиль притормозил, въехав на узкую мощеную улочку между двухэтажными жилыми домами с желтыми оштукатуренными стенами, каждый из которых имел собственный вход, и остановился у номера 16. Две ступеньки к двери — и вот они уже внутри. Сразу за дверью, справа, начиналась лестница на второй этаж, а впереди был темный коридор, ведущий в гостиную. Повернув направо, можно было попасть в маленькую кухню. Под лестницей расположился темный чулан.
Наверху оказались большая спальня и еще одна уютная комнатка с кроватью, письменным столом и единственным стулом. Короткий коридорчик вел в ванную.
В помещении было темно, дубовую мебель от пыли защищали чехлы в цветочек. Единственное окно выходило на посыпанный песком двор, за которым виднелся черный ход высокого многоквартирного дома.
Встретила их горничная-китаянка с лоснящимся желтым лицом, черными волосами, завязанными сзади в узел, и подобострастной улыбкой.
— Я нанял ее, чтобы вам не пришлось сразу с дороги заниматься хозяйством. К тому же она знает, где что купить.
Все четверо сели за стол. Надя с удивлением наблюдала за китаянкой, которая, беспрестанно кланяясь и улыбаясь, подала чай. Поручив Михаилу переводить, Сергей стал расспрашивать Уэйна о местных больницах и о возможности обзавестись собственной практикой.
Надя, хотя и пыталась вспомнить английские фразы, которым Вадим учил ее в Петрограде, Уэйна не понимала, потому что говорил он с сильным американским акцентом, непривычно гортанно выговаривая «г». Даже несмотря на перевод Михаила, суть их разговора ускользала от нее. Ей показалось, что воздух вдруг стал спертым, и неожиданно мрачная мебель, вся комната, незнакомый американец и заискивающее лицо горничной — все пришло в движение, закружилось у нее перед глазами… Голоса превратились в неразборчивый гул. Надя сложила руки на столе, упала на них лицом и разрыдалась.
— Простите… Простите меня! Я не знаю, что со мной…
Никогда еще Надя не привыкала к новому месту так тяжело. Она узнала, что их дом расположен в самом сердце русского оазиса в Шанхае, но даже после этого у нее не возникло ощущения, что она живет в частичке России. В их доме обитали и другие русские, но китайских семей здесь было не меньше, и, каждый раз выходя на улицу, она видела больше китайцев, чем европейцев. Не помогали и надписи кириллицей в витринах магазинов на главной городской улице — Авеню Жоффр, потому что рядом были надписи на английском и китайские иероглифы. Правда, в двух кварталах, на Рут Поль Анри, была православная церковь, и еще на квартал дальше находилась частная русская библиотека, но и эту картину портила широкая немощеная аллея за храмом, которая соединяла Поль Анри с Жоффре. Там грязные китайские дети и бедняки копались в гнилом мусоре, выискивая остатки еды и отгоняя бродячих собак.
