Наследница из Гайд-Парка - Нейвин Жаклин (чтение книг .txt) 📗

– Он не стал меня слушать.

– Он думает, что ты уехала к своим друзьям и Эндрю отправился в дорогу один. Тебе нужно рассказать кому-нибудь, как было дело.

– Да. – Она нахмурилась и потерла пальцами голову, стараясь избавиться от пульсирующей боли. – Теперь понимаю. Я не хотела всех этих душераздирающих сцен. Но поправить ничего нельзя. Независимо от своих намерений я не в состоянии все вернуть назад.

– У тебя просто талант портить отношения, – мрачно заметил он.

Грейс посмотрела на него с удивлением:

– Насколько я понимаю, в обязанности священника входит утешать людей.

Он сделал к ней шаг, в его глазах был вызов.

– Я утешил бы тебя, Грейс, но не думаю, что ты это примешь.

Она хотела опустить глаза, но сочла, что это было бы трусостью.

– Ты предлагаешь утешение?

– У меня сильные руки и понимающее сердце. Может, тебе это нужно? Если да, то наберись смелости это сказать. Ты смелая, Грейс?

– Да! – почти выкрикнула она, опасаясь, что в следующую секунду гордость заставит ее сжать губы. – Да, Джейсон, я действительно хочу стать смелой.

– Тогда иди. – Он протянул руки, и она буквально упала в них. С силой ее обняв, он прижал ее к себе. Грейс положила голову на его плечо, чувствуя, каким сильным и массивным оно было.

– Роман никогда не простит меня, – сказала она.

– Он просто устал от всех испытаний, и, как я помню, твой брат всегда злой на пустой желудок. Он помирится с тобой.

Она сдавленно прыснула со смеху, поскольку Джейсон снова привлек ее к себе.

– Ты предлагаешь подобное утешение всей твоей пастве? – спросила она.

. – Только тем, кто, как я считаю, меня любит.

Резко отстранившись, Грейс увидела, что он чуть улыбается, но в этой улыбке не было насмешки.

– И не отрицай этого, Грейс. Вспомни...

– Это грех – лгать пастору.

Он улыбнулся, а потом поцеловал ее.

Она замерла в его объятиях, наслаждаясь близостью. Все страхи, что преследовали ее так долго, начали рассеиваться. Это казалось сказкой. Она любила его. Она могла любить.

Грейс улыбнулась ему и дотронулась до его лица.

– Я люблю тебя, Джейсон. И мне нравятся твои поцелуи.

Его улыбка стала натянутой.

– Ты действительно смелая.

Он поцеловал ее. Она блаженствовала в тепле его объятий. «Вот это мой дом», – говорила она себе, а не место, подобное Уайтторну или какому-нибудь другому зданию. Дом – это любовь, терпение и полное приятие, которое дал ей Джейсон.

Но поцелуй окончился, и Грейс подняла голову, чтобы посмотреть в его глаза.

– Ты самый лучший пастор. Мне нравятся твои проповеди. И...

– Да, Грейс. – Взгляд Джейсона был мягким. Его глаза ее больше не пугали. От них исходило чувство безопасности. То, как он смотрел на нее, наполняло ее сердце надеждами.

– И я собираюсь сделать тебя счастливым на всю оставшуюся жизнь.

– Ты делаешь предложение? – удивленно спросил он.

– Нет. – Она вспыхнула. – Я, конечно, оставлю это тебе. Но, чтобы ты знал, я приму это предложение.

Когда Роман появился в детской, он нашел там почти обезумевшую Нэнси.

– Он забаррикадировался в комнате, – сказала Нэнси.

– Он боится. – Триста остановилась рядом с Романом. – Роман, ты его испугал.

– Я знаю, – ответил Роман, на которого, однако, эти слова не произвели впечатления. Он продолжал смотреть на дверь.

– Ты же не собираешься ломать дверь? – крикнула Триста.

– Я могу, если он не выйдет по своей воле. Если тебя это беспокоит, тогда уходи, я не позволю, чтобы меня опять отталкивали.

Нэнси вскрикнула, когда Роман с силой налег на дверь и жалобно скрипнули петли.

– Выходите оттуда немедленно, молодой человек! – громко крикнул он. – Клянусь, я не побоюсь вас отшлепать.

– Роман!

– Не вмешивайся в это, Триста. – Когда он повернулся к двери, его голос был спокойным и властным. – Если он боится меня или ему не нравится живой отец и он предпочитает фантазию, тогда мы должны выяснить это сейчас, чтобы все стало понятно. Эндрю, если ты сейчас же не выйдешь, я сочту, что ты не хочешь слушаться...

Он замолчал, когда в дверном проеме появилось маленькое личико с большими, полными страха глазами.

– Ты можешь побежать за утешением, когда я закончу с тобой. А теперь ответь мне, малыш. Ты собирался убежать?

Эндрю открыл и закрыл рот, явно испуганный.

– Да, сэр, – наконец выдавил он.

Роман стиснул зубы.

– Я хочу узнать почему.

Эндрю перевел взгляд на Тристу.

– Не смотри на мать. Это я разговариваю с тобой.

Эндрю снова взглянул на высокую внушительную фигуру.

Было видно, как часто поднимается и опускается его маленькая грудь. Эндрю был готов разрыдаться.

– Ты кричал на тетю Грейс.

– Я знаю. Я был в это время слишком взволнован. Всю ночь я провел в розысках. Я боялся, что ты пропадешь ночью в этих болотах. От волнения я почти обезумел.

Эндрю часто заморгал.

– У нас захромала лошадь, – сказал он тонким голоском. – И нам пришлось идти домой пешком.

– Ты ушел от ответа. Ты собирался убежать?

Густые ресницы опустились, закрывая глаза. Эндрю молчал.

– Ответь мне, Эндрю. Ты хочешь убежать от меня... от нас? – Его тон смягчился, но остался требовательным. – Мне ты можешь говорить без страха. Я не буду наказывать тебя за то, что ты скажешь. Скажи мне. Почему ты хочешь покинуть Уайтторн?

– Я не хочу уходить! Ты заставил меня! – выпалил Эндрю. – Ты собирался меня отослать!

Роман в изумлении отпрянул:

– Отослать? С чего это пришло тебе в голову?

– Мама сказала, что мы переезжаем в Лондон. Я должен жить с дядей Дэвидом и тетей Люси.

– Что? – разинула рот Триста. – Эндрю, нет, это неправда. Ты неправильно понял.

Роман прервал ее:

– Я знаю, что мои слова тебе не понравятся, но ты так действительно думаешь. Ты хочешь жить с дядей Дэвидом. Но это невозможно. Та страницы твоей жизни закрыта, как бы ни было неприятно тебе об этом думать.

Эндрю икнул, и на его лице появилось смущение. Он с силой сжал губы.

Роман наконец понял, что мальчик хотел сказать.

– Ты думал, что я собираюсь тебя отослать. Это тебя расстроило. – Он какое-то время молчал с сосредоточенным лицом. – Могу тебя уверить, что ничего не может быть дальше от правды. Ты мой сын, Эндрю. Я никогда не отошлю тебя прочь.

Роман протянул руку, чтобы дотронуться до Эндрю, но тот поспешно отпрянул.

– Нравится тебе это или нет, – продолжал Роман, – но в твоих жилах течет моя кровь, и это мой темперамент настраивает сейчас тебя против меня. И на твоем лице – мои черты. Этот дом – твой дом, хоть он тебе и не нравится. Когда я умру, это будет твой дом, где будут твои дети. Это все твое, Эндрю, потому что... ты мой. И ничто, ничто не разлучит нас.

Эти слова успокоили мальчика. Настороженное выражение медленно исчезало с его лица. Крепко сжатый рот расслабился.

Опустившись на колени, Роман обнял мальчика за плечи:

– Знаешь, как я испугался, когда обнаружил твое отсутствие? Ведь с маленьким мальчиком, который оказался один на болотах, может случиться несчастье. Я знаю, как там опасно, я часто туда убегал, потому что ненавидел этот дом. Я устал, Эндрю, от своих напрасных попыток сделать этот дом таким, чтобы ты не хотел его покинуть.

Эндрю смотрел на него как зачарованный. Роман продолжал, глядя куда-то перед собой:

– Когда я ехал ночью, меня мучил вопрос: что я сделал неправильно, раз ты стал убегать из дома, как когда-то поступал я? Я пытался показать, что этот дом в тебе нуждается, но, похоже, ты никогда не понимал, что я люблю тебя.

– Ты любишь маму, – сказал Эндрю, но его голос был неровным, а губы дрожали. В глазах же была надежда.

– И тебя. И твоих братьев и сестер, которые будут после тебя. Как ты не можешь понять, как бесценен ты для меня?

Роман умолк. Навернувшиеся слезы жгли глаза. В горле застрял комок. Он попытался успокоиться, избавиться от нахлынувших чувств, но это не удавалось.