Мой враг – королева - Холт Виктория (электронные книги без регистрации txt) 📗

– Она великолепна, – говорил он. – Она непобедима. Видела бы ты ее: она выразила желание поехать на побережье, чтобы, когда войска Пармы ступят на английскую землю, она сама могла встретить их. Я сказал, что не допущу этого. Она может поехать в Тилбери и там сказать перед войсками речь. Я напомнил, что властью своего военного чина запрещаю ей ехать на побережье.

– А она послушалась тебя? – спросила я.

– Ко мне присоединились другие, – отвечал Лейстер. Странно, но я была рада, что они вместе. Возможно, в те дни ее славы, когда она показала и своему народу, и своим врагам, что она – великая королева, я перестала воспринимать ее как женщину и соперницу за любимого мужчину, тогда она представлялась мне как мать своего народа, Елизавета Великая, и даже я почитала ее.

Что случилось дальше, известно: как она поехала в Тилбери; и сказала речь, которая вошла в историю, как она ехала среди солдат, облаченная в стальные доспехи, а паж, следовавший рядом, держал ее шлем; как она сказала солдатам, что у нее тело слабой женщины, но душа и сердце короля, Короля Англии.

Да, она, действительно, была великой. Я признаю это. Она любила Англию и, возможно, то была единственная ее истинная любовь. Ради Англии она пожертвовала семейной жизнью, которая могла бы быть у нее с Робертом, и я не могу поверить, чтобы она этого не желала. Она была верной женщиной, за королевским достоинством скрывалось любящее сердце, за образом фривольной кокетки – мудрый политик.

История этой славной победы известна: как маленькие английские корабли, такие юркие из-за своих размеров, сновали между огромными и малоподвижными кораблями Армады; как они поджигали огнем пушек паруса и сеяли всюду гибель и ужас; как громадная Армада, прозванная Непобедимой, была погублена у наших берегов; как несчастные испанцы тонули либо были выброшены на берег, где им вряд ли оказывалось гостеприимство; и как некоторые уцелевшие возвращались в позоре поражения к своему хозяину.

Какое ликование прошло по всей стране! Везде устраивались фейерверки, пели песни, танцевали и поздравляли друг друга.

Англия была спасена. Юлий Цезарь некогда изрек: «Пришел, увидел, победил». Испанцы пришли, увидели и уплыли. Эта шутка была очень популярна, однако я полагаю, что английские моряки могли бы вычеканить медаль в знак того, что предприятие успеха было вдохновлено женщиной – Dux Femina Facti. Англия никогда не забудет, чем она обязана Дрейку, Хоккинсу, Фробишеру, Рейли, Говарду Эффингэму, так же, как Берли и Лейстеру. Однако Она была центральной фигурой этой победы – Глорианой, как назвал ее поэт Спенсер.

Это было Ее победа. Королева – есть Англия.

КОНЧИНА ЛЕЙСТЕРА

Я находилась в Уэнстеде, когда вернулся Лейстер. Сначала я даже не поняла, насколько он болен. Ему придавал силы его триумф. Никогда до этого он не был в таком почете. Королева не могла выносить долгой разлуки с ним, но на этот раз она отпустила его, опасаясь за его здоровье. Обычно он не приезжал в Бакстон в это время года, но сейчас она решила, что ему следует отправиться туда без промедления.

И вот я снова увидела его. Каким старым показался он мне, когда снял свои роскошные одеяния! Он располнел, и его молодость осталось далеко позади. Его нельзя было поставить ни в какое сравнение с Кристофером, и я поняла, что не хочу больше видеть этого старика в своей постели, хотя он и носит титул графа Лейстера.

Но королева, кажется, еще не устала осыпать его своими милостями. Она собиралась сделать его лордом – наместником Англии и Ирландии. Это наделило бы его такой властью, какой не обладал еще никто из ее приближенных, все это выглядело так, как будто она не хотела больше жонглировать своей властью над ним, а желала, наконец, разделить с ним корону или по крайней мере была очень близка к этому.

Некоторым придворным показалось, что такой поворот дел весьма реален, и он был полон ярости из-за того, что Берли, Уолсингэм и Хэттон обратились к королеве и просили ее не поступать столь неосмотрительно.

– Но это все равно произойдет, – говорил мне Роберт, а глаза его, некогда ясные и сверкающие, теперь были отекшими и воспаленными. – Подожди. Это обязательно свершится.

Потом он обо всем догадался.

Возможно, это произошло оттого, что он перестал теперь слишком много думать о государственных делах, возможно, из-за болезни – а он был очень болен, гораздо сильнее, чем в прошлые годы, когда его мучили приступы подагры и лихорадки – но вдруг он стал необычно догадливым. Вполне вероятно, что я излучала некую ауру, как это часто бывает с женщинами, когда они влюблены – а ведь я любила Кристофера Блаунта, но совсем не так, как любила когда-то Лейстера. Я знала, что ничего подобного уже не будет в моей жизни. Но моя любовь к Кристоферу была как бабье лето. Я не чувствовала себя еще слишком старой для любви. Я выглядела очень молодо для своих сорока восьми лет. Мой любовник был на двадцать лет моложе меня, но я не чувствовала разницы в возрасте. Я только сейчас поняла, как юна я была, когда судьба свела меня с Лейстером. Теперь он был больным, стареющим мужчиной, а я не обладала тем даром верности и преданности, которым обладала королева. Кроме того, ведь он так грубо пренебрегал мною ради нее. Меня удивляло, что она, видя, каким он стал, все еще любит его. Это была еще одна, удивительная для меня, грань ее экстраординарной натуры.

Он увидел меня с Кристофером. Не могу сказать, чем мы себя выдали. Может быть, взглядами, которыми мы обменивались друг с другом, или нечаянным прикосновением рук. А может, он заметил какую-то невидимую искру, промелькнувшую между нами, или способен был слышать наш тихий шепот. К тому же наши враги всегда распространяли немало сплетен, при этом обо мне говорили ничуть не меньше, чем о нем.

Во всяком случае, в нашей спальне он сказал мне:

– А ты, оказывается, питаешь нежные чувства к моему шталмейстеру.

Я не была уверена, что он обо всем догадался, и, чтобы выиграть время, переспросила:

– О!… К кому? К Кристоферу Блаунту?

– К кому же еще? Вы влюблены друг в друга?

– Кристофер Блаунт, – проговорила я с осторожностью. – Да, он знает толк в лошадях…

– Кажется, и в женщинах.

– Ты так думаешь? Ты, наверно, слышал, что его брат и Эссекс дрались на дуэли. Действительно, из-за женщины – королевы с шахматной доски, она была из золота и с финифтью…

– Я говорю не о его брате, а о нем самом. Тебе лучше признаться, потому что я уже все знаю.

– А что ты знаешь?

– А то, что он твой любовник.

Я пожала плечами и запальчиво возразила:

– Разве я виновата, что он восхищается мною и не скрывает этого!

– Если ты пустила его в свою постель, то виновата!

– Ты просто наслушался сплетен!

– Думаю, что это правда.

Он больно сжал мою руку, но я не дрогнула и с вызовом посмотрела ему в глаза.

– Милорд, не соблаговолите ли вы пристальнее вглядеться в свою собственную жизнь, прежде чем копаться в моей.

– Ты моя жена, – сказал он. – И то, чем ты занимаешься в нашей постели, очень даже меня касается.

– А то, чем ты занимаешься в чужих постелях, тоже меня касается!

– Ну, это ты брось, – осекся он. – Давай не будем отклоняться от истины. Я уехал… Я не сопровождаю королеву…

– Твою добрую, милостивую госпожу…

– Она госпожа для всех нас.

– Но в одном, особом случае, она – твоя.

– Но ты же знаешь, что между нами никогда не было интимных отношений.

– Артур Дадли мог бы рассказать о другом…

– Он мог бы много порассказать! – возмутился Роберт. – Но когда он заявляет, что он – сын Елизаветы и мой, то это самая большая и бесстыдная его ложь.