Царица Шаммурамат. Полёт голубки (СИ) - Львофф Юлия (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Размышляя о своём будущем, Ану-син испытывала и смятение, и неудержимое любопытство, и непереносимое томление. Снова ей предстояло принять ответственное и, вероятно, судьбоносное решение. Как быть?
Так ничего и не придумав, она пошла к старику Илшу и рассказала ему всё без обиняков:
— Оннес, казначей ассирийского правителя, возжелал сделать меня своей женой. Я должна принять его предложение или отказать ему. Если я откажу, он лишит меня своего покровительства, и тогда, если главы жреческой коллегии восстанут против меня, я не смогу отстаивать свои права энту в одиночку.
— Ты убеждаешь себя, что стоишь перед трудным выбором, — выслушав её, начал отвечать Илшу задумчивым голосом, — но боги уже давно решили твою судьбу: тебе нужно лишь покориться их воле. Послушай, Ану-син, мне не хотелось бы принуждать или удерживать тебя, но храм Иштар стал слишком мал для тебя. Ты умна и честолюбива, а ещё ты — верная дочь своей страны, и тебе предначертано решать судьбы тысяч и тысяч людей!
Услышав последние слова жреца, Ану-син посмотрела на него с горькой усмешкой.
— Ты считаешь удачей то, что приближённый ассирийского правителя вожделеет ко мне, и веришь, что из моего замужества можно извлечь великое благо и процветание для всего Аккада. Но скажи, мудрец, как может женщина исправить столько бед и установить мир там, где правят мужчины-воители, где безумствуют жестокость и кровопролитие?
— Дитя, — с кроткой, отеческой улыбкой обратился к ней Илшу, — это неведомо никому. Всё же нам дано знать, что каким-то неизвестным образом ты исполнишь волю богов. Откуда мне известно об этом, спросишь ты? Так вот слушай: та ипостась Владычицы Иштар, которая покровительствует тебе со дня твоего рождения, однажды явилась мне и нарекла тебя высоким именем Восстановительницы.
— Восстановительницы чего? Что это значит? — удивилась Ану-син, взволнованная речами старого жреца.
— Мира. Свободы. Аккада. — Илшу помедлил и затем, приняв серьёзный вид, продолжил: — Давай взглянем правде в глаза. Кто такие ассирийцы? Много лет тому назад они во главе со своим правителем Нином вторглись в Аккадское царство, захватили его самые богатые земли, разрушили столицу, Город Городов, великолепный Баб-или, прогнали царя Бэлоха, разграбили святилища, а истукан Мардука — святыню аккадского народа увезли в Ниневию. Наш народ порабощён, но всё же не теряет надежды вернуть себе прежние права и свободу. Тебе, Ану-син, я могу признаться, что желаю свергнуть ассирийского правителя и восстановить Аккадское царство в пределах, существовавших при его законных правителях. А если не откажут нам боги и в большем, объединить земли Шумера и Аккада, дабы создать новое могущественное царство. Столько лет я искал возмездия, но лишь сейчас понял, что мне не суждено увидеть, как оно свершится. Тело моё немощно, и конец близок, но душа моя как прежде в огне. Я знаю, что надежды аккадского народа, так же, как и мои собственные, связаны с тобой, Ану-син, и боги подсказывают мне, как лучше всего их осуществить.
Ану-син хотела что-то сказать, но жрец её опередил.
— Когда ты впервые предстала перед моим взором, когда рассказала о том, что тебе покровительствует Иштар и в подтверждение этому показала подвеску с одним из священных изображений богини, я получил ответ, который предвидел, — сказал Илшу, и его старые, совсем истончившиеся губы растянулись в улыбке. — Не важно, как и когда эта мысль посетила меня, но я понял, что, хотя ты прибыла в храм под видом бедной странницы-сироты, на самом деле есть та, которую боги нарекли Восстановительницей. И у меня были на то основания. Лицом и нравом ты больше похожа на девушку из благородной семьи, чем на простолюдинку. Как видно, в тебе возобладала кровь твоей матери: ты умна, красива, честолюбива. А твоё главное желание — стать верховной жрицей Иштар — лишь убедило меня в том, что ты выбрала верный путь: такой же, как и тот, по которому когда-то пошла твоя мать…
Ану-син покачала головой.
— Это невозможно. Ты заблуждаешься, абу: моя мать никогда не была служительницей богини Иштар. Она…
— Я говорю не о той женщине, — Илшу не дал ей договорить, — которая вырастила и воспитала тебя; я говорю сейчас о твоей родной матери. Той, которую ты никогда не видела, но которая дала тебе жизнь, заплатив за твоё рождение своей собственной жизнью. Подвеска, которую ты мне показала при нашей первой встрече и которую я взял на хранение, когда-то принадлежала твоей матери. Твоей родной матери…
Теперь Ану-син смотрела на жреца широко раскрытыми глазами, в которых отражались испытываемые ею чувства: изумление, сомнение, растерянность. Воистину, признание Илшу было для неё потрясающим открытием, вывернувшим наизнанку всё, что она знала о своём рождении.
— Так, значит, моя настоящая мать была жрицей Иштар? — шёпотом произнесла Ану-син, веря и не веря тому, что услышала. — И она прошла обряд посвящения здесь, в этом же храме?
Перед тем как подтвердить всё им сказанное, Илшу встал со своего любимого кресла из эбенового дерева и, подойдя к встроенному в нишу резному шкафчику, вынул из него ларец слоновой кости. Открыв крышку ларца, он извлёк оттуда золотую подвеску и протянул её Ану-син.
— Я знаю, что под платьем ты носишь ожерелье, которое Сидури надела тебе на шею, когда проводила обряд посвящения в жрицы Ишхары, — сказал он. — Вероятно, она также рассказала тебе о том, что традиционно это ожерелье украшено тремя подвесками — тремя символами культа Ишхары-Иштар. Сейчас у тебя есть возможность узнать частицу правды о своей матери. Надень эту подвеску на ожерелье и убедись, что прежде эти два украшения выглядели как одно целое.
Повинуясь голосу жреца, Ану-син взяла из его рук подвеску и надела её на ожерелье, украшенное ещё одной подвеской — из светлого золота, с вправленным в него камнем, на котором была вырезана голубка. Раздался тихий щелчок, и подвеска, которую Ану-син получила от Баштум накануне разлуки, встала на своё место как влитая.
— Я тебе верю, абу, — наконец, совладав с волнением, проговорила Ану-син. — Но если, как ты говоришь, по традиции должно быть три подвески, тогда где же третья?
— Терпение, дитя, терпение! — вскинув руку в величественном жесте, воскликнул жрец. — До той поры, пока боги не дадут нам свой знак, нужно лишь терпеливо ждать и не пытаться заглянуть за край дозволенного ими. Когда-то я говорил тебе, что каждый последующий этап в жизни так же важен, как и предыдущий, а тот, кто торопит время, рискует сбиться с пути. Однажды боги уже преподали мне важный и болезненный урок, и за свою поспешность я заплатил жизнью Япхатум и твоим, Ану-син, целомудрием. В тот день, когда я повёл тебя в святая святых храма, я нарушил последовательность древнего ритуала: ведь входить в нухар дозволено только «посвящённым» жрицам. Зачем я так поступил? воле какого враждебного божества или демона покорился? Этого я и сам не знаю… Но свершилось страшное непоправимое злодеяние. После того, как ты подверглась насилию, у меня было такое чувство, что все эти долгие годы надежды и ожидания я будто и не жил. Я больше не был избранником богов, которому они позволили заглянуть в Книгу судеб, которому дали возможность содействовать их планам, нет! — я оказался всего лишь слабым беспомощным стариком…
Оттого, что Илшу говорил печальным ровным голосом, ещё явственнее проступали в его словах горечь, раскаяние и жгучий стыд.
— Скажи мне, абу, — выслушав его, заговорила Ану-син, — скажи мне сейчас, когда перед моими глазами спадают покровы многих тайн, отчего моя невинность имела для тебя столь важное значение?
— С тех пор, как Нин стал величать себя царём Аккада, он ввёл в нашей стране такой обычай. Раз в два года гонцы из дворца объезжают аккадские храмы в поисках новых наложниц для царского гарема. Их выбирают из числа жриц, посвящённых Иштар: всем известно, что именно служительницы этой богини славятся красотой, талантами и искусством любви. Однако есть одно важное условие для наложницы царя — это целомудрие жрицы… Я ничуть не сомневался, что царские посланцы выберут тебя: ты как камень-самородок, который мечтает заполучить самый взыскательный ценитель драгоценностей. И ещё я был уверен, что ты, попав в царский дворец, сумеешь покорить Нина и стать его любимой женщиной. В этом намерении таилось большое благо. Времени, чтобы обучить и наставить тебя, мне было отпущено достаточно; голос крови и любовь к Аккаду помогли бы тебе склонить милосердие ассирийского льва к нашему народу. Но если бы это тебе не удалось, ты убила бы его и тем самым избавила аккадский народ от ассирийской деспотии.
