Искушение любовью - Драйер Эйлин (бесплатные серии книг .txt) 📗
Алекс пригляделся к незнакомцу повнимательнее и согласился:
– Пожалуй, ты права: он совсем нищий.
– Никогда не доверяй беднякам, – сказала Фиона назидательным тоном. – Они постоянно испытывают искушение.
Он повернулся и вопросительно посмотрел ей в глаза:
– Даже ты?
Ясно было, что он не понимает, как глубоко они зашли в лондонские трущобы и что это означает, а рассказывать не осталось времени, поэтому Фиона решила продемонстрировать это наглядно. Сделав неуловимое движение, она подняла сжатый кулак вверх, а когда раскрыла, в ладони оказались его часы и несколько монет. У Алекса от удивления расширились глаза.
– Я научилась делать это мастерски годам к десяти, – усмехнулась Фиона, возвращая похищенное.
– Надеюсь, самое худшее из того, что я должен знать?
Сердце Фионы полетело куда-то вниз, в животе образовался тугой ком.
– Нет…
– Расскажешь?
Фиона посмотрела на него из-под капора, пытаясь понять, о чем он сейчас думает.
– Что ж, если расскажешь, чем тебя шантажируют, я скажу, почему мне в конце концов придется уйти.
Довольно долго он пристально смотрел на нее, будто ожидая отказа от выдвинутого условия, но она уже приняла решение. И тогда Алекс начал свое повествование и говорил всю дорогу до самой Стейс-стрит.
Фиона услышала его искреннее признание об отношениях с Аннабел, женщиной, которой она столь сильно и безоговорочно завидовала четыре года назад, женщиной, которая в ее представлении была настолько совершенной, что более любой другой была достойна любви Алекса. Но оказалось, что у этой женщины имелись такие проблемы, что не поддавались разрешению ни с помощью Алекса, ни с помощью многочисленных любовников. Ее мятущуюся душу уже не могли удовлетворить ни плотские удовольствия, ни ощущение смертельной опасности. В конце концов она решила сама покончить с собственным несовершенством.
Поначалу рассказ Алекса вызвал гнев Фионы на Аннабел за то, что та не смогла оценить такой бесценный подарок судьбы, как любовь Алекса: она ее почти возненавидела, – но постепенно он сумел объяснить, сколь ранимой и неприкаянной была душа его жены, что она виновата лишь в том, что окончательно запуталась. Алекс также признался, что их брак был, по сути, союзом двух далеко не совершенных людей, заключенным в надежде на избавление от проблем, на счастье. Винить лишь одну сторону в том, что этого не получилось, на его взгляд, было неправильно.
– Я был слишком молод, чтобы помочь ей, – заключил он эту своеобразную исповедь, – да и не знал как…
Фиона почувствовала в этих словах застарелую боль, которая до сих пор заставляла напрягаться его тело при воспоминаниях.
– И все-таки она была очень счастливой женщиной, – сказала она, вздохнув.
Алекс даже замер на мгновение – настолько сильным было его удивление – и посмотрел ей в глаза, пытаясь разгадать скрытый смысл в ее словах.
«О, Алекс, – думала между тем Фиона, – ты слишком долго искал вину в себе». Она поняла его ошибку, но, конечно же, не могла объяснить ее сейчас, на этой улочке, под любопытными взглядами подозрительных прохожих. Остается только надеяться, что она сможет сделать это позже, когда они будут одни, когда у них будет достаточно времени и подходящая обстановка для откровенного разговора.
Постепенно мысли перенесли ее в Виллоубенд, в ту волшебную ночь, которая, как она теперь понимала, была для нее гораздо большим, чем просто ночь удовольствий. Ей вдруг страшно захотелось узнать, чувствовал ли он то же самое, но она тут же сказала себе, что не следует рассчитывать на это. Ей вообще не следует строить воздушные замки, чтобы не испытывать боль разочарования.
И все-таки, несмотря на понимание всего этого, она упрямо на что-то надеялась, и что-то ей подсказывало, что и он тоже.
К дому миссис Тоуллер они подошли молча. Фиона провела его в темный подъезд. Алекс обнял ее и, толкнув дверь ногой, почти внес в маленькую прихожую. Вряд ли он обратил внимание на набитый конским волосом диван, потрескивающий в очаге огонь и сальные свечи в закопченном канделябре, потому что не отрываясь смотрел на нее и все сильнее прижимал к себе.
– Иди сюда, – прошептал он чуть хрипловато, развязывая ленту ее капора и подводя к небольшой кушетке. Он наклонился, и Фиона замерла в ожидании поцелуя. Сердце радостно забилось, тело наполнилось необычайной легкостью. Она подняла лицо ему навстречу и опустила ресницы.
Но ничего не произошло. Несколько обескураженная, она открыла глаза и увидела, что он с сожалением рассматривает ее новую прическу.
– Бедная моя девочка! Что ты сделала со своими чудесными волосами?..
Она небрежно коснулась своих коротких волос, лишенных благодаря краске блеска и привычного цвета, и пожала плечами:
– То, что было необходимо.
– Нет, ты не должна была! – воскликнул Алекс, глядя на нее потемневшими глазами. – Боже мой, Фи, как ты могла подумать, что я оставлю тебя после того, что было между нами?
Она постаралась восстановить участившееся дыхание. Как объяснить, что она надеялась на это, но не была уверена? Как спросить, любит ли он ее?
– Ты был поставлен перед выбором, и я не могла допустить, чтобы ты страдал, тем более что твой отец был в опасности. Мы с Мей уже жили одни, так что прекрасно можем обойтись и без посторонней помощи. Пока ты не разберешься в ситуации, мы вполне могли бы прожить самостоятельно.
Алекс покачал головой, будто не понял смысла сказанного. Его глаза сверкали и в то же время были такими ласковыми, такими зовущими. Ей показалось даже, что в них блеснули слезы, когда он провел пальцами по ее коротким кудряшкам. Фиона тоже провела рукой по своим волосам, а потом дотронулась до его щеки. Он в ответ привлек ее к груди и хрипловато, но четко произнес:
– Никогда больше не поступай так со мной, Фи. Слышишь? Никогда!
У Фионы запершило в горле. Она погладила пальцами его подбородок и поднялась на цыпочки, так что их глаза и губы оказались совсем близко. В этот момент она знала наверняка: что бы ни случилось впредь в ее жизни, чем бы ни пришлось ей заниматься, ее дом будет там, где она сможет видеть эти глаза.
Ответа долго ждать не пришлось. Его руки с силой обхватили ее, слегка приподняв над полом, жаркие губы завладели ее губами, а язык проник в рот и вступил в божественный танец с ее языком. Его тело, такое сильное и зовущее, подрагивало будто в лихорадке. Каждое его прикосновение все сильнее и сильнее разжигало Фиону, и скоро она не слышала ничего, кроме его возбужденного дыхания, не чувствовала ничего, кроме вкуса его голодных, но таких нежных губ.
– Обещай мне, Фи, – снова попросил Алекс, на мгновение отстранившись. – Обещай!..
– Все, что угодно! – прошептала Фиона, скидывая с его головы шляпу, и, запустив пальцы в волосы, притянула его к себе в бессознательном стремлении вернуть ощущение радости и спокойствия, то самое, память о котором бережно хранила в себе все это время с тех пор, как встала тогда с его постели. – Что ты хочешь услышать?
– Что ты никогда больше не оставишь меня. Обещай.
Неожиданно его слова подействовали на нее как холодный душ. Настроение переменилось мгновенно, буквально между двумя ударами сердца. Сладость наслаждения улетучилась, уступив место тревоге, и она отстранилась от Алекса. Он же, не размыкая объятий, с удивлением спросил:
– Что-то случилось?
– Этого я тебе обещать не могу, – сказала Фиона тихим, срывающимся от подступивших слез голосом. – Не могу.
– Но почему? – воскликнул Алекс, начиная сердиться. – Ты не любишь меня?
Для нее эти слова прозвучали как пощечина. Как он мог?..
– Неправда! Я тебя…
Закончить фразу она не смогла: не получилось произнести то заветное слово, пока его не произнес он.
А он не произнес…
– Что же тогда происходит? – раздраженно спросил Алекс, теперь больше похожий на каменное изваяние с неподвижным взглядом темных как ночь глаз. – Почему ты не можешь обещать? Что может быть неприличнее, работать в борделе, как ты, или иметь жену-преступницу, предавшую родину, как я?
