Волшебная ночь - Бэлоу Мэри (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
— Нет, мы тоже из них, — ответил он, — но немного по-другому. Мы живем в замке, мы богаты. Папа — хозяин всей этой земли, папа платит заработную плату людям, которые работают здесь. И потом, мы с тобой англичане.
— Но я уже немного говорю по-валлийски, — возразила Верити. — Миссис Джонс сказала, что скоро я буду говорить совсем хорошо.
Алекс добродушно рассмеялся.
— Моя маленькая валлийка, — сказал он. — Мы всегда будем чужими для них, родная моя. Это та цена, которую мы должны платить за то, что богаты. Но конечно, мы всегда должны стараться заслужить их доброе отношение, их любовь.
Разговор как будто подействовал на Верити благотворно. Она успокоилась и даже выбрала книжки для чтения. Она прочитала Алексу oдну, а он ей три. Когда он укладывал ее спать и укрывал одеялом, казалось, что от прежней, сердитой и угрюмой Верити не осталось и следа.
Но позже, уже посреди ночи, Алекса разбудил его камердинер, посланный няней Верити. Девочка плакала горько и безутешно, и няня не знала, что предпринять. Алекс отпустил ее, взял дочь на руки и, укутав ее в одеяло, как в прошлый раз, сел в кресло.
— Что с тобой, малыш? — спросил он, целуя ее мокрые щеки. — У тебя что-то болит?
— Я хочу миссис Джо-онс! — прорыдала Верити.
О Господи! Черт возьми! И он тоже хочет ее.
— Миссис Джонс сейчас спит.
Верити зарыдала еще громче.
— Вот что я тебе скажу, — сказал Алекс. — Сейчас ты перестанешь плакать, папа уложит тебя в постель и ты заснешь, а завтра мы с тобой сходим в гости к миссис Джонс. Как ты на это посмотришь?
— А вдруг она не захочет видеть меня? — спросила Верити, всхлипнув.
— Если она будет дома, я уверен, что захочет, — ответил Алекс.
— И она снова будет приходить к нам в замок? — Девочка жалобно смотрела на отца, ее щеки блестели от слез.
— Нет, — сказал Алекс, целуя ее распухшие глаза. — Но думаю, она согласится, чтобы ты иногда приходила к ней в гости.
Алекс понимал, что это не совсем тот ответ, на который надеялась Верити, но она устала и потому согласилась с ним. Она положила головку ему на плечо и грустно вздохнула. Алекс не видел ее лица, но через пять минут уже знал, что она спит. Он продолжал сидеть, держа на коленях и прижимая к себе ее обмякшее, теплое тельце. Ему было так уютно и спокойно, что он не хотел двигаться, не хотел тревожить ее. Так приятно было чувствовать, что это маленькое существо верит ему. И любит его. Он осторожно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Он не видел ее уже более недели. Она не пришла на собрание. Собственно, он и не предполагал, что она придет, но почему-то испытал острое разочарование, не найдя ее среди других. Как давно он не видел ее!
Шерон!
Как он мог отпустить ее? Он должен был уговорить ее остаться, пока полностью не заживет ее спина. Ему следовало проявить настойчивость, убедить ее не бросать работу. Уж как-нибудь он преодолел бы эту невозможность их отношений, которой он так испугался тогда и которая до сих пор пугает его, сумел бы найти какой-нибудь выход из сложившейся ситуации.
Впрочем, нет. Он был прав, абсолютно прав, позволив ей уйти. Он не может жениться на ней, на женщине из рабочей семьи, на вдове шахтера. На незаконнорожденной. Это немыслимо. Он никогда не смог бы показаться с ней у себя на родине, в Англии. И она никогда не смогла бы стать своей в его мире. Не то чтобы он стыдился ее, нет, но брак между ними совершенно невозможен. Здесь, в Уэльсе, граница между их мирами чувствуется особенно остро. Если бы он увлек ее за собой в свой мир, он обрек бы ее на одиночество и тоску.
Но она нужна ему. Потребность в ней стала почти осязаемой. И он чувствует, что и она испытывает такое же неодолимое влечение к нему. Он может поклясться, что так же, как он, она не спит ночами, снова и снова переживая те сладкие мгновения, когда они были вместе.
Что ж, завтра он посетит ее с Верити и спросит, нельзя ли девочке побыть с ней часок-другой. И сразу уйдет. Если она позволит, то он вернется за Верити через час. Лишь на два коротких мгновения он позволит своим глазам насладиться Шерон Джонс, лишь на два кратких мига позволит своим чувствам вспыхнуть вновь от близости с ней. Только два мгновения будет длиться эта пытка.
Согретый этими мыслями и теплом спящей на его коленях дочери, Алекс заснул.
Шерон стояла на коленях перед каминной решеткой и, тихо напевая, чистила ее. Работа была тяжелой и грязной, но Шерон почти наслаждалась ею. Она присела на пятки и с удовольствием оценивала результаты своих трудов — чугунные прутья блестели чистотой. Чуть поморщившись, она посмотрела на свои измазанные сажей руки, а потом улыбнулась. Прошло не так уж много времени с тех пор, когда она каждый день возвращалась домой с грязными руками, с перепачканными угольной пылью лицом и волосами, — и вот она уже морщит нос оттого, что измазала руки. Она тряхнула головой и, замурлыкав, снова принялась драить решетку.
Не то чтобы она чувствовала себя совершенно счастливой. Она уже смирилась с тем, что ей вряд ли когда-нибудь удастся почувствовать себя счастливой. Но даже теперь, когда была подведена черта, жизнь тем не менее продолжалась и она не утратила смысла. Шерон знала это по собственному опыту, по взлетам и падениям, выпавшим на ее долю. И надеялась, что впереди ее ждут не только падения.
Сэр Джон Фаулер — ее отец — пообещал подыскать ей место учителя. Это не так-то легко, потому что в Уэльсе учительствуют в основном мужчины, но она уверена, что он обязательно найдет для нее что-нибудь подходящее. На следующий день после их встречи он прислал ей записку и серебряный медальон, оставшийся у него от ее матери. И с тех пор этот медальон всегда с ней; даже сейчас, занимаясь этой грязной работой, она не сняла его. Скоро у нее будет новая работа, скоро она уедет из Кембрана — от одной этой мысли у нее начинало сосать под ложечкой. Но было в этом и нечто обнадеживающее. Да, она начнет все сначала, она сможет, она должна начать жизнь сначала!
Ей просто необходимо уехать. Теперь, после всего случившегося, ей невыносимо больно оставаться здесь. Она боится даже представить себе, как она однажды столкнется лицом к лицу с Александром, а между тем, если она останется, это рано или поздно случится. Да и не только в Александре дело. Она не желает жить рядом с Оуэном, ходить с ним по одним улицам, дышать одним воздухом. Она никогда не сможет простить его и не сможет простить себя за то, что она сделала ему. В ее сердце еще остается какая-то привязанность к нему, и это чувство доставляет ей боль. Она ведь почти полюбила его. Она так близко подошла к той жизни, о которой всегда мечтала.
Она уедет от своих родных. И от Йестина. Он приходил вчера вечером, и они долго разговаривали, прогуливаясь вдоль улицы. Шерон ничего не знала о последнем собрании, проведенном чартистами в горах. Она не знала даже, присутствовали ли на нем дедушка с Эмрисом, — теперь, когда она спала в комнате на втором этаже, было не так легко следить за ними по ночам. Сам Йестин не ходил в горы, зато он был на собрании в воскресной школе. Но Шерон не стала расспрашивать его, о чем там говорили.
— Значит, они продолжают готовиться к демонстрации? — спросила она.
— Да, — ответил он. — Мне кажется, что она состоится уже очень скоро, Шерон. Я слышал, что мужчины собирают оружие и прячут его в пещерах.
— Ох, Йестин! — Шерон обеспокоено посмотрела на юношу. Он был бледен. — Быть беде!
— Я тоже боюсь этого, — откликнулся он, — хотя все и говорят, что демонстрация будет мирной, что оружие собирают только для защиты.
Шерон поймала его за руку.
— Но ты ведь не пойдешь с ними, Йестин? Ох, пожалуйста, не ходи! — умоляла она его.
Он похлопал ее по руке.
— Нет, я не пойду, — успокоил он ее. — Я не признаю насилия. Мы можем добиться лучшей жизни прямо здесь, в Кембране. У нас хороший хозяин. Вот и отцу скоро дадут пенсию. Ты слышала?
Шерон покачала головой, и Йестин рассказал ей о задумке с пенсиями. Выходит, и она могла бы получать пенсию за мужа, с удивлением подумала Шерон. Но она скоро уедет. Она не желает слышать об Александре, не желает слушать о том, какой он хороший.
