Блаженство страсти - Мэтьюз Патриция (читать книги онлайн .TXT) 📗
Том сказал:
– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но нам нужно пускаться в путь, если мы хотим попасть в Мериду засветло. Уже почти полдень.
Нейл словно проснулся.
– Как мы близко от них! – Он стукнул кулаком о ладонь. – Я только надеюсь, что они все еще там, в Мериде, и не уехали куда-нибудь еще.
– Они там, – проговорила Мария, – я в этом уверена. Я это чувствую.
Глава 20
Утром Джессика проснулась как обычно – без малейшего желания встречать новый день и с огромным желанием вернуться опять в уютный покой сновидений, где она могла хоть немного отдохнуть от своих мучительных мыслей.
Отбросив легкую простыню, которой она укрывалась, Джессика тупо посмотрела на квадрат света, проникшего сквозь высокое окно. Зной был мучительный, раздавалось несмолкаемое, раздражающее жужжание мухи, уныло кружившей по комнате. Снаружи прокричал петух, и Джессика услышала какие-то голоса.
И тут она вспомнила. Сегодня они отправляются в Чичен-Итцу, город-развалины. Ей не сказали, зачем они туда едут, а в своем теперешнем состоянии она почти не способна была испытывать любопытство.
Девушка вздрогнула и обхватила себя обеими руками. Последние три дня ей досаждали эти внезапные приступы озноба, и самочувствие у нее было не очень хорошее. Она чувствовала себя какой-то отупевшей, словно надоедливая болезнь высасывала из нее силы.
Конечно, нужно было обратиться к врачу, но хотя она и пожаловалась на самочувствие Крогеру, тот отделался от нее неопределенными словами, заметив, что она вскоре поправится.
– Разве вы не помните? – сказал он со своей странной, полубезумной улыбкой. – У вас всегда бывали периоды, когда вы неважно себя чувствовали, а потом все это проходило. Пройдет и на этот раз, подождите и увидите.
Что бы она ни говорила, переубедить его оказалось невозможно. Он только понимающе улыбался, качал головой и повторял, что через день-другой все будет в порядке. Но прошло три дня, а она все еще была в таком же состоянии, слабой и быстро утомлявшейся.
А сегодня они начинают путешествие в Чичен-Итцу. Хорошо уже и то, что они наняли экипаж; значит, ей не придется всю дорогу тащиться верхом. Но все же мысль о путешествии по этой расслабляющей жаре приводила Джессику в ужас.
Девушка с трудом выбралась из постели и набросила через голову одно из своих туземных одеяний. Что до современной одежды, Крогер вполне мог бы сэкономить свои деньги. Когда с ним произошла эта перемена и он начал обращаться с ней как с кем-то другим, с кем-то, кто ему дорог, Джессика понадеялась, что он в конце концов предоставит ей определенную свободу. Но надежды ее не оправдались. Хотя Крогер был с ней достаточно добрым, он почти не выпускал ее из поля зрения. Джессика не покидала асиенду с того дня, как побывала у портнихи. Она была так надежно отрезана от остального мира, словно сидела в тюрьме.
При мысли об этом она почувствовала, как уныние опять тяжело навалилось на ее плечи. Джессика с тоской вспомнила Тампу, родной дом, родителей, Нейла. Что они сейчас делают? Почему не приезжают за ней? Ей так одиноко, она целиком зависит от этого жуткого сумасшедшего человека, в которого превратился Крогер. Человек этот день ото дня становился все более странным, и его безумие, судя по всему, прогрессировало.
Джессика содрогалась, вспоминая о тех ночах, когда Крогер, скользнув к ней в постель, сворачивался калачиком рядом, словно огромное дитя-переросток, лепеча «мамочка» и мурлыча «Зеленые рукава». Он прикасался к ней, просил погладить его по голове, прижать его к себе – и она все делала, зная, что это необходимо для ее выживания.
Что же до Эрнандо, надежда попросить его о помощи недавно окончательно рухнула. О, Джессике удалось в конце концов поговорить с ним, но этот эпизод привел ее в полное отчаяние.
Вспомнив об этом странном разговоре, она разозлилась. Он произошел в тот день, когда Крогеру пришлось отправиться в город, чтобы привезти оттуда еще какие-то вещи вроде тех, что он складывал в сарае.
Крогер намеревался взять Эрнандо с собой, но переводчик, что неудивительно, был пьян и не мог не только править коляской, но и просто держаться на ногах. И поэтому Крогер, сжав от злости зубы, запер Джессику в ее комнате, заявив, что делает это для ее же блага: ведь она плохо себя чувствует. Он обещал, что обернется быстро, и велел ей отдыхать до его возвращения. И оставил Джессике тарелку с едой и кувшин с водой.
Это последнее унижение так подействовало на Джессику, что девушка принялась плакать: сначала потихоньку, но постепенно она дала волю слезам, ведь ее все равно никто не может услышать. Весь гнев, вся боль, унижение и отчаяние, которые она испытала, вылились в долгие, безутешные рыдания, которым она предавалась до тех пор, пока не услышала нерешительный стук в дверь. Она села и попыталась сдержать всхлипывания. Если Крогер застанет ее в таком виде, ей несдобровать.
Однако из-за двери донесся неуверенный голос Эрнандо:
– Что с вами, сеньорита? У вас что-нибудь болит?
– О, прошу вас! – воскликнула Джессика. – Выпустите меня. Откройте дверь и выпустите меня отсюда!
Она услышала, что он возится с замочной скважиной.
– Я не могу, сеньорита. У меня нет подходящего ключа. Очень сожалею.
– Тогда через окно, – проговорила она, совсем обезумев. – Может быть, вы выпустите меня через окно?
Последовало долгое молчание, в течение которого Эрнандо, очевидно, переваривал ее слова.
– Сеньорита, окно слишком высоко, и оно слишком маленькое, а я – мне очень жаль говорить вам об этом – я нахожусь не в самом лучшем виде. Если вам нужна еда, я, может, и смогу передать вам это через окно, но боюсь, что на большее я не способен. Вам нужно подкрепиться? Если нет, то я вас покину, потому как чувствую себя не слишком хорошо.
– Нет, нет! – вскричала Джессика. – Не уходите, Эрнандо, пожалуйста! Я должна поговорить с вами. Пожалуйста, не уходите пока.
Подбежав к двери, она прижалась к ней щекой. Голос Эрнандо, звучавший устало и слабо, ответил:
– Хорошо, сеньорита, я вас выслушаю. Но будьте снисходительны, говорите покороче, ибо мне совершенно необходимо поскорее снова лечь.
– Вы меня слышите? Вы хорошо меня слышите?
В ответ Джессика услышала приглушенный смех:
– Насколько позволяет мое состояние, сеньорита.
Стараясь сохранить спокойствие и говорить понятно, Джессика прижалась лицом прямо к дверной филенке и заговорила громко и отчетливо. Она понимала, что рассказ ее звучал фантастически, и поэтому она должна была сделать его как можно более убедительным, чтобы Эрнандо помог ей. Но вопреки своим стараниям Джессика иногда начинала сильно волноваться и путаться – особенно когда она рассказывала о том, как ее похитили, о поведении Крогера, о своих опасениях по поводу его безумия.
Когда Джессика кончила, по другую сторону двери наступило мертвое молчание.
– Эрнандо! Сеньор Виллалобос! Вы слышали, вы поняли, что я вам рассказала?
Когда переводчик наконец заговорил, голос его звучал совершенно трезво:
– Я слышал, да. Бедная, бедная сеньорита. Мне, правда, очень жаль вас. Я уже давно понял, что у вас с сеньором не все ладно.
Сердце Джессики гулко забилось. Она спросила с надеждой:
– Значит, вы мне поможете, Эрнандо? У меня с собой нет денег, но мой отец – человек состоятельный, он хорошо вам заплатит.
Опять воцарилось молчание. Потом Джессика услыхала тяжкий вздох.
– Увы, сеньорита, нет, я не могу. Я не осмелюсь. Я, как и ваш сеньор Крогер, тоже скрываюсь от полиции, по причинам, для вас не представляющим интереса. Но я не посмею привлечь к себе внимание властей, явившись к ним с таким рассказом, как ваш. Меня задержат, начнут допрашивать. И еще, сеньорита, должен признаться, что я человек слабый. Мне нужны деньги, которые, сеньор Крогер мне платит. Кроме этих денег, у меня нет ничего. Мне действительно очень жаль. Я всем сердцем сочувствую вам, сеньорита, но помочь вам не могу.
