Роковой шаг - Карр Филиппа (полная версия книги txt) 📗
Я почувствовала тошноту. Амулет был найден около дыры в долине!
Мысли роились в моей голове. Я снова оказалась там и лежала на земле… Меня тащили к дыре с очевидным намерением сбросить туда. Возможно, Жанна встретила того же самого убийцу, но тогда не нашлось никого, кто бы спас ее.
Однако нет. Ведь вся ее одежда исчезла, а мои драгоценности пропали, и только кольцо нашлось. Здесь была какая-то тайна, и дикие предположения носились в моей голове.
Ланс сказал, что долиновую дыру необходимо исследовать. Насколько ему было известно, раньше туда никто не спускался, но это не мешало проверить ее теперь.
Все мужчины имения были с ним согласны. Все они знали об исчезновении Жанны и о том, что около дыры в долине найден ее амулет. Это говорило о многом, поскольку я, как, впрочем, и другие, могла засвидетельствовать, что Жанна снимала своего Иоанна Крестителя только когда мылась, и к тому же она всегда говорила, что будет носить его до смерти.
Несколько мужчин вызвались спуститься вниз. Принесли колья и толстую веревочную лестницу. Вся округа была взволнована, и все толковали о призраке в лесу. Народ был уверен, что Жанна стала его жертвой.
Я хорошо помню тот полдень. Было начало июля, и стояла жара, но все же у пропасти собралось много народу. Ланс просил меня не ходить туда, да и доктор велел мне отдыхать днем. Сабрина осталась со мной, хотя я знала, что она очень хотела пойти в лес.
Наконец Ланс вернулся и вошел в мою комнату. Он был бледен и необычайно серьезен.
— Бедная Жанна, — сказал он. — Мы неверно судили о ней. Ее почти невозможно узнать… но ее одежда там внизу и полотняный мешок… помнишь? Мешок, который она привезла с собой из Франции.
Я закрыла лицо руками, не в силах взглянуть ни на Ланса, ни на Сабрину. Жанна, дорогая, хорошая, оклеветанная Жанна, как мы могли когда-то подумать, что она — воровка? Мы должны все раскрыть.
— Это загадка, — произнес Ланс. — Драгоценности исчезли. Что это может означать? Тут вошла Эмма и сказала:
— Я слышала, что вы вернулись, Ланс. Он рассказал ей о том, что обнаружено тело Жанны.
— В той дыре! — недоверчиво воскликнула Эмма.
Ланс кивнул.
— Это, должно быть, сделал цыган… или какой-то бродяга.
Ланс промолчал. Я сказала:
— Нам все же необходимо выяснить, каким образом пропали драгоценности и как это связано с нападением на Жанну в лесу.
— Вот это-то мы и должны обнаружить, — сказал Ланс.
— Но… как? — спросила Эмма.
— Ну, кто-то ведь продал драгоценности лондонскому ювелиру, у которого Кларисса выкупила свое кольцо.
— О да, я понимаю, — медленно сказала Эмма.
— Мы докопаемся до истины, — пообещал Ланс. — Несчастная Жанна, хоть и посмертно, но оправдана. Бедняжка… умереть таким образом да еще быть обвиненной в воровстве…
— Милая Жанна, — сказала я. — Я никогда по-настоящему не верила, что она — воровка. Нет худа без добра, и даже нападение на меня помогло что-то выяснить.
— Я немедленно еду в Лондон к тому ювелиру, — решил Ланс.
В ближайшие дни не было других разговоров, кроме как о судьбе Жанны. В деревне, в комнатах для прислуги бесконечно обсуждали эту тему. Большинство сошлось на том, что они всегда знали Жанну как честную женщину и что было нечто очень странное в ее исчезновении.
Спустя несколько дней ненастным вечером Ланс вернулся из Лондона. Он видел ювелира и говорил с ним. Этот человек повторил свою историю о француженке, которая вошла в его магазин с драгоценностями и сказала, что спешно уезжает из Англии. Узнает ли он ее, если увидит снова? Он уверял, что узнает.
Были наведены еще многие справки, сказал Ланс, и дело будет продолжено вплоть до раскрытия тайны.
На следующее утро мадам Легран и Эмма исчезли.
— С тех пор, как мы обнаружили тело Жанны, это уже становилось очевидным, — сказал Ланс. — Француженка, продавшая драгоценности, очень напоминала мадам Легран или Эмму.
— Да, — размышляла я, — но как это связать со смертью Жанны?
Ланс думал, что, когда она исчезла, у них могла возникнуть идея украсть драгоценности и приписать это Жанне.
— Теперь они, очевидно, в бегах, — сказал он. — Можешь быть уверена, они постараются достичь Франции. Я собираюсь вернуть их, так как многое надо объяснить. Они, конечно, попытаются добраться до Дувра, но это потребует много времени. Как им лучше попасть в Дувр? Лошади все в конюшне… к тому же мадам Легран не умеет ездить верхом. Думаю, что они возьмут одну из наших маленьких лодок и поплывут вдоль берега к Дувру, где можно сесть на корабль. Я намерен спуститься к побережью и осмотреть округу.
Я наблюдала за его отъездом. Сабрина стояла рядом со мной. Она выглядела довольной, хотя ничего не говорила, но всем своим видом напоминала о своем давнем недоверии как к Эмме, так и к ее матери.
Весь день я ждала, и поздним вечером Ланс вернулся и привез с собой Эмму. Она была ни жива ни мертва и не сознавала, что с ней происходит. Мы уложили ее в кровать и послали за доктором. Она находилась в каком-то оцепенении.
Пока мы ждали врача, Ланс объяснил мне, как все было. В отчаянии мадам Легран и Эмма взяли одну из лодок и попытались плыть вдоль побережья. Но море было бурным, а суденышко очень хрупким, и они не смогли держаться выбранного пути. Их снова и снова прибивало к берегу, но когда Ланс обнаружил беглянок, лодку выносило в море. Он следил за ними, обдумывая, как бы их достать. Тут он увидел, что лодка опрокидывается и что обе женщины смыты волной за борт. Они стали тонуть. Мадам Легран пошла ко дну, но Лансу удалось спасти Эмму. С ним было двое грумов, но они не сумели вытащить мадам Легран, несмотря на несколько попыток. Эмма тоже напоминала утопленницу, но когда Ланс применил искусственное дыхание, она ожила. И он поспешил доставить ее обратно в дом.
Примерно через день Эмма пришла в себя. Она была очень потрясена и весьма испугана, но мне кажется, что в этом был и свой плюс: в таком состоянии ей легче было говорить правду. Она исповедалась, отдавая себя на нашу милость.
Да, она была безнравственна, она обманывала и лгала, но просила простить ее и предоставить ей еще один шанс. Тогда она вернулась бы во Францию и попыталась зарабатывать себе на жизнь трудом портнихи.
Мне было жаль Эмму. Она теперь весьма отличалась от той девушки, которую я знала в замке Хессенфилд и здесь, в моем доме. Она очень боялась будущего; она была сломлена и почти раболепствовала от страха. Казалось, она страшилась Ланса и обращала ко мне умоляющие глаза, как будто прося меня о спасении.
Когда мы услышали от нее всю историю, Ланс и я решили, что не стоит порицать ее слишком сильно, так как она была под пятой у своей властной матери. Она всегда беспрекословно подчинялась матери, и ей не приходило в голову, что можно поступать иначе.
По словам Эммы — а я не думаю, чтобы она лгала, ибо наступило время покаяния, — правда заключалась в следующем.
Жизель Легран была на самом деле Жерменой Блан, служанкой в парижском отеле, где обитали мои родители. У Жермены была незаконная дочь по имени Эмма, чьим отцом был лакей из соседней гостиницы. Поскольку Жермена жила в том же отеле, она часто видела моего отца, и вот почему она могла дать такой точный отчет о его привычках и рассказывала о нем с таким знанием дела. Когда он и моя мать почти в одно и то же время умерли от чумы, Жермена воспользовалась предоставившейся возможностью. Она украла часы и кольцо отца. Должно быть, обобрать покойника ей было нетрудно. Во время роковой болезни отец написал письмо своему брату с просьбой помочь матери и мне, но не упомянул наших имен, так как они фигурировали в предыдущей переписке. Поэтому Жермена с легкостью могла утверждать, что это письмо было дано ей моим отцом и касалось ее и ее дочки.
Жермена была умной женщиной. Она ждала подходящего момента, понимая, конечно, что он может никогда не наступить. Но как только этот момент пришел, она была готова действовать. Когда Эмма подросла и наладилось сообщение между Францией и Англией, заключившими мир, она решила послать ее лорду Хессенфилду. Мой отец имел репутацию волокиты, и Карлотта, моя мать, была одной из его многочисленных любовниц. Было логично предположить, что Жермена еще одна из его женщин. Кто же знал, что она была горничной в той же гостинице? Хитрая и достаточно привлекательная, она стала любовницей хозяина книжного магазина по Левому берегу и перешла жить к нему, когда семья Хессенфилда распалась. Согласно плану, который возник и развивался в ее голове, она решила сперва обеспечить будущее дочери, а затем, после ее успешного внедрения, и самой присоединиться к ней. Эмма должна была представиться лорду Хессенфилду дочерью его брата, которая, в соответствии с письмом, имела право на свою долю в имуществе.
