Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия (читаем книги онлайн txt) 📗
- Уж простите, что слышал то, о чем вы говорили с Кити. Жаль, что ваши чувства ко мне не столь сильны, как мои к вам.
- Александр Сергеевич, - запинаясь, начала Софья, - Я вовсе не о том…
- Довольно, Софи. Я не глухой, - оборвал ее Раневский. – Я вам подарок привез. Ежели вам интересно, то прошу…
Переглянувшись с Кити, Софья последовала за супругом, едва не плача от досады. «Господи, ну отчего ты так не справедлив ко мне? Я ведь совсем не то хотела сказать. Вернее, не хотела, чтобы он услышал…»
Александр широким шагом направился в сторону конюшен. На заднем дворе, удерживаемая крепкой рукой конюха Василия гарцевала тонконогая белоснежная кобылка.
- Бог мой, - вырвалось у Софьи. – Какая же красавица.
- Ее зовут Blizzard (Метель). Но вы можете дай ей любое другое имя. Она ваша, - повернулся к Софье Раневский.
- Благодарю вас, - подняла голову Софи, заглядывая в глаза супругу. – Мне никто никогда не делал таких подарков.
- Пустяки, - усмехнулся Раневский. – Я ее в карты выиграл.
Александр нарочно пренебрежительно отозвался о том способе, которым он приобрел Blizzard. Он действительно выиграл ее в карты. Увидев ее у одного из офицеров полка, он просил продать ему кобылку, но тот заупрямился. Лошадка явно не была предназначена для службы, поскольку мастью не подходила, скорее, как дар даме сердца. Но у поручика Чернышёва помимо лошадей была еще одна страсть – карты. Раневский не садился за карточный стол с тех пор, как его старший брат пустил себе пулю в висок, ведь большую часть долгов Анатоля составляли именно долги карточные. Сговорившись вечером сыграть с Чернышёвым, он провел за карточным столом почти всю ночь. Фортуна в тот день была капризна и переменчива к нему. Александру то везло, то он спускал все до последнего целкового. Но в какой-то момент ему удалось отыграть все, вот тогда-то Чернышев и предложил последнюю партию, в которой поставил Blizzard против всего выигрыша Раневского. Александр еще помнил, как дрожали руки, когда вскрывал карты и, как едва не выдал себя, с трудом удержавшись от торжествующей улыбки, разглядев расклад. Как грустно улыбнулся поручик, подзавив его с выигрышем и велев своему денщику привести кобылу в денник Раневского.
- Жаль не могу задержаться, - отозвался Раневский, наблюдая, с каким восхищением Софья любуется его приобретением.
- Вы не останетесь? – обернулась к нему Софи.
Александр заметил, как потух ее взгляд, опустились уголки губ, выдавая ее расстройство, и уже чуть было не передумал, но вспомнив подслушанный у летнего павильона разговор, лишь кивнул головой.
- Не могу. Я напишу вам, - произнес он, подав конюху знак привести Ветра из конюшен, куда его уже успели увести.
Легко вскочив в седло, Раневский небрежно махнул рукой и, не оглядываясь, выехал со двора.
Кити тоскливо проводила брата глазами.
- Он никогда не играл после смерти Анатоля, - тихо заметила она.
- Почему? – погладив бархатистый нос лошади, поинтересовалась Софья.
- Потому как карты довели Анатоля до самоубийства, - печально улыбнулась Кити.
Глава 20
Александр написал, как и обещался. Спустя две седмицы после его отъезда Софья получила весьма пространное письмо. Раневский писал ей о том, что слишком занят делами службы и вероятно в скором времени не сможет приехать в Вознесенское. В своем письме он упомянул, что весьма доволен, тем как она ведет дела в усадьбе в его отсутствие и указал, на что стоит обратить внимание. Перечитав несколько раз его послание, Софья тоскливо вздохнула: «Написал так, будто своему управляющему. Ни строчки о чувствах, ни словечка, ни намека. Целых три листа будничных дел и указаний». Достав из шкатулки с драгоценностями его записку, что он написал ей после той единственной ночи, она еще раз перечитала несколько строк, пронизанных нежностью и любовью. Уронив голову на руки, Софья расплакалась. «Не могу более, не могу! Как же душа болит. Как же хочется закричать во весь голос, разбить что-нибудь, так чтобы осколки во все стороны, разорвать в мелкие клочки, также как душа рвется, всякий раз, когда думаю о нем!»
Поднявшись с кресла, она одним движением отерла слезы с мокрых щек и выглянула в будуар, где Алёна чинила что-то из белья.
- Подай мне амазонку синюю. Хочу прокатиться, - бросила она камеристке, усаживаясь перед зеркалом.
Разглядывая в зеркале свое отражение, Софи недовольно нахмурилась. Покрасневшие глаза выдавали недавние слезы, бледное лицо пошло некрасивыми красными пятнами. Вынеся из гардеробной амазонку, Алена налила в таз холодной воды и, смочив платок, протянула его барыне. Приложив его к лицу, Софья некоторое время сидела в неподвижности, закрыв лицо ладонями.
Убрав платок, она еще раз внимательно оглядела себя. Выражение ее лица вновь было безмятежным и только лишь едва заметная складочка на лбу выдавала ее дурное настроение. Спустившись из своих покоев, она зашла на кухню и, взяв у кухарки морковку, отправилась на конюшню. Подобрав длинный подол амазонки, дабы не испачкаться, Софи прошла прямо к деннику, где почуяв ее приближение, беспокойно перебирала длинными ногами Близард. Отодвинув задвижку, она вошла и протянула лошади на раскрытой ладони принесенное с собой угощение. Погладив бархатистый нос и белоснежную шелковистую гриву, она повернулась к замершему в почтительном поклоне конюху.
- Оседлай мне ее.
- Эт мы мигом, барыня, - беря в руки уздечку, отозвался мужик. – Александр Сергеевич велел, чтобы вы ежели выезжать соберетесь, стремянного Митьку с собой брали.
- Это еще зачем? – пробормотала себе под нос Софи.
- Это мне не ведомо, - подтягивая подпругу, ответил Василий. – Но раз барин сказал…
- Ну, и где Митька этот? – недовольно спросила Софья.
- Туточки я, - сдернул с головы картуз и поклонился ей в пояс молодчик лет двадцати пяти.
Софья оглядела своего провожатого. Косая сажень в плечах, дерзкий взгляд темных глаз. «Вот оно чего, - нахмурилась она. – То-то Алена на конюшне пропадает».
Василий вывел Близард из стойла, и Митька хотел было подсадить барыню в седло, но она так глянула на него, что он не осмелился подступиться. Поставив одну ногу на чурочку, Софья легко взлетела в седло и, разобрав поводья, тронула лошадь с места неспешным шагом. Близард послушно направилась к воротам. Миновав подъездную аллею и выехав на дорогу, Софи пустила кобылу в галоп. Близард будто только и ждала того, и едва почувствовав волю, рванула с места как стрела, пущенная из лука. Сзади, что-то удивлено крикнул Митька, но Софи не расслышала. Крепко вцепившись в поводья, она все погоняла лошадь, склонившись к ее длинной шее, чтобы встречный ветер не бил ей в лицо. «Ах! Хороша! – улыбнулась она. – Поистине Метель!» Ветер свистел в ушах, кровь стучала в висках, от волнения быстрой скачки сердце билось сильно и часто. Только когда Софья заметила, что Близард начала припадать на одну ногу, она натянула поводья. Подъехав, Митька, хмуро глянув на барыню, помог ей спешиться.
- Лошадь захромала, - оправдываясь, произнесла Софи.
Подняв сначала одну переднюю ногу Близард, потом другую, Митька с досадой крякнул.
- Подкову вы, Софья Михайловна, потеряли.
- Стало быть возвращаться, - вздохнула Софи.
- Двадцать верст отмахали почти. Охромеет лошадка то, - отозвался стременной. – В Прилучное поедем, здесь пару верст будет. Там у них кузнец имеется.
- Поехали, - махнула рукой Софи, надеясь, что ей не откажут в помощи.
Вскоре показалась усадьба, о которой говорил Митька. Спешившись, Митька задумчиво почесал затылок у закрытых ворот.
- Эй! Есть кто живой? – громко крикнул он.
Софья поморщилась - незваная, нежданная ныне перед запертыми воротами.
- Чего шумишь? – вышел из сторожки коренастый мужик.
- Хозяева дома будут? – поинтересовался Митька. – У барыни моей лошадка захромала.
Что-то недовольно бурча себе под нос, сторож открыл ворота, впуская незваных гостей.
