Сладостная ярость - Харт Кэтрин (книги хорошего качества .txt) 📗
— Сэм, Сэм! — Он разрывался между желанием прекратить эту сладкую пытку и в то же время никогда, никогда не доводить ее до конца.
Когда она коснулась ртом его плоти, он чуть-чуть не свалился с постели. Глухой стон вырвался из его горла, его пальцы запутались в ее длинных блестящих локонах. От волнистого занавеса цвета меди у него темнело в глазах. Бешеная пульсация плоти эхом отозвалась в биении сердца и в его ушах, когда его сотрясала самая сладкая, самая сжигающая агония, которую он когда-либо испытывал в своей жизни. Боль и наслаждение росли внутри него, поднимались и накатывались на него огромными волнами разбушевавшегося моря, пока вдруг не взорвались бешеным вихрем. Экстаз исторг из него дикий вопль, и миллионы солнц вспыхнули над ним.
Прошло много минут, его руки все еще не выпутались из ее волос, а ее голова все еще лежала на его подрагивающем животе. Трэвис прерывистым голосом сказал:
— Надеюсь, ты понимаешь, что ты со мной сделала, ведь я чуть не умер.
Она приподняла голову с его живота и рассмеялась:
— Понимаю, но ты бы умер со счастливой улыбкой на лице.
— Ты права, но знаешь старую поговорку: «Если соус хорош для гусыни, то он сгодится и для гуся», — многозначительно сказал он, и его низкий голос вызвал в ней ответную дрожь.
— В таком случае начинай разогревать свой соус, мистер Гусь, — храбро вызвала она его на поединок, игриво уткнувшись носом в его пупок, — потому что перед тобой голодная гусыня и она не может пропустить такое заманчивое предложение.
ГЛАВА 28
В первое воскресенье нового 1878 года Северный Техас испытал первый зимний холод. Накануне ночью температура воздуха начала стремительно падать, моросящий дождь перешел в дождь со снегом. Утром сильно похолодало, в небе нависли низкие тяжелые снеговые тучи. Порывы пронизывающего ветра гнали их с гор на равнины. Первые крупные хлопья снега срывались с неба и под завывания ветра летели почти горизонтально. Ветер продувал все улицы Тамбла, свистел за углами, печально завывал под дверями и окнами и забирался в каждую щель, какую только мог найти.
В то утро на воскресной службе прихожан почти не было. Только самые закаленные решились бросить вызов стихии, да и то только те, кто жил в городе. Видя, что снег покрыл всю землю, все кусты и деревья на мили вокруг, те, кто жил в окрестностях, мудро рассудили, что лучше всего им оставаться дома. Все признаки говорили о том, что приближается небывалой силы снежная буря, и только полный кретин мог покинуть в такой день свой домашний очаг.
Сидя на жесткой скамье рядом с Трэвисом, Сэм ежилась от холода и жалась к его большому телу. Звуки органа почти не были слышны из-за дребезжащих оконных рам и скрипа деревянной обшивки стен, не выдерживающих порывов ветра. Внутри небольшой церкви было холодно, как в склепе. Сэм стучала зубами и могла побожиться, что у нее изо рта выходит пар. С того самого момента, как она встала с постели, она в сотый раз задавала себе вопрос, что дернуло их пойти на эту службу. Господь, несомненно, понял бы их желание остаться дома в такую бурю. Ведь в конце концов, кто делает погоду, если не Он?
Пастор Олдрич посиневшими губами читал проповедь, и Сэм искренне надеялась на то, что она будет краткой, доброжелательной и без лишних рассуждений. Бедняга проповедник так закоченел от холода, что читать слишком длинное нравоучение ему явно было не под силу, а мелодия органа, предварявшая проповедь, звучала так неуверенно, что Сэм не знала, то ли у Альмы замерзли пальцы, то ли замерзли трубы у органа.
Потуже затянув под подбородком капюшон своей ротонды, Сэм еще больше съежилась и попыталась сосредоточиться на проповеди. Ей это не удалось. Тогда она принялась вызывать в памяти душный зной прошедшего лета, что тоже оказалось бесполезным занятием. Тогда она стала молиться, чтобы окончательно не замерзнуть хотя бы до того, как они доберутся домой.
На середине проповеди двери в церковь вдруг распахнулись и впустили вихрь морозного воздуха. Это само по себе отвлекло внимание присутствующих, не говоря уже о том, что вместе с вихрем в церковь ворвался ковбой с обветренным красным лицом и заорал:
— Начальник полиции! Мистер Кинкейд!
Не успел парень перевести дух, как Трэвис был уже на ногах. Им овладело тревожное предчувствие. Он признал в этом ковбое одного из людей Сандоваля, но никак не мог вспомнить его имя.
— Начальник! — едва дыша, проговорил ковбой, дрожа всем телом. — Поедемте поскорей! Меня послала мисс Нола! Вернулся Билли Даунинг, и Сандоваль собирается повесить его!
— Что? — воскликнул Трэвис, и его крик отозвался в душе Сэм тревогой и смятением. Она попыталась встать, но ее ноги стали ватными, и она снова села на жесткую скамью.
— Где они? Что с Нолой?
— Они на ранчо, — задыхаясь, сказал ковбой. Он все еще не мог прийти в себя от быстрой езды. — А мисс Нола устроила такую истерику, что я еще подобного не видывал.
— Что с Билли? — спросила Сэм. Ее глаза от страха стали огромными.
— Хозяин связал его и бросил в амбар, и на него сейчас страшно смотреть, но он еще дышит. По крайней мере, дышал, когда я бросился в город.
Широко шагая к выходу, Трэвис пристегивал кобуру и на ходу отдавал приказания:
— Хэнк! Бегом на конюшню, седлай мою лошадь! И еще шесть лошадей, самых быстрых! Живей! — гаркнул он на Хэнка, вылупившего на него глаза.
— Чес! Иди в участок, бери ружья и затолкай в сумки патронов столько, сколько туда влезет. Эд! Фрэнк! Джой! Боб! Уилл! Вы едете со мной! Пошли!
— А я? — вызвался Лу.
— Ты остаешься здесь и обеспечиваешь порядок в городе. Позаботься, чтобы все женщины благополучно попали домой.
Он уже открывал дверь, когда к нему подбежала Сэм и схватила его за руку:
— Я еду с тобой!
Он резко отбросил ее руку. Но, увидев, как она напугана, он привлек ее к себе и обнял:
— Нет, Сэм. Я знаю, как ты волнуешься, но ты ничем не можешь помочь. Я сам займусь этим делом и при первой возможности дам знать о себе.
— Я могу стрелять! — выкрикнула она. — И получше, чем твои помощники. Он слегка встряхнул ее:
— Нет! Подумай о ребенке! Остановись и подумай, Сэм! Подумай об опасности! — Его глаза обратились к тучам, предвещающим снежный буран. — Начинается настоящая буря. Не знаю, смогу ли я добраться до ранчо.
Она встретилась с ним взглядом и склонила голову, признав свое поражение.
— Хорошо, но возьми с собой хотя бы Лу. У тебя будет еще один человек, притом достаточно сильный, если дело дойдет до драки.
— Согласен, — уступил он и поцеловал ее в лоб. Ему хотелось задержаться, обнять ее, успокоить, но времени не оставалось. — Доктор, пастор, вы двое останетесь за главных! — крикнул он, обернувшись. Доктор Пэрди махнул ему рукой:
— Поезжайте. Мы проследим, чтобы все благополучно разошлись по домам.
Глядя, как он быстрыми широкими шагами удаляется по улице, Сэм крикнула ему вслед:
— Трэвис! Будь осторожен!
Сквозь снежную поземку ей показалось, что он помахал ей рукой в ответ.
— Господи, Трэвис! — простонала она. — Прошу тебя, будь осторожен и возвращайся поскорей.
При таких обстоятельствах возобновлять службу не было никакого смысла, поэтому доктор Пэрди и пастор Олдрич разделили женщин, внезапно оставшихся без мужей, на две группы и тут же повели их по домам. К этому времени грозный снежный буран разыгрался вовсю, покрыл улицы снегом и заметал их сугробами.
Когда Сэм добралась до дома, пальцы на руках и ногах покраснели и закоченели. Ей страшно было подумать о том, как удастся Трэвису и его помощникам проехать верхом такое большое расстояние и не замерзнуть насмерть или не потеряться в пути. А ведь надо было успеть на ранчо, чтобы спасти Билли.
— Чтоб тебя разорвало, Билли Даунинг! — вне себя от гнева повторяла она, смахивая слезы и глядя из окна на вьюгу. — Ты выбрал не лучшее время, чтобы ехать тебе на выручку.
Пробиваясь сквозь ветер и снег, Трэвис думал примерно то же самое. Пряча голову в воротник своей куртки и поглубже устраиваясь в седле, он спрашивал себя, почему он не влюбился в какую-нибудь другую девушку — из нормальной законопослушной семьи, которая не доставляла бы неприятностей в самый неподходящий момент.
