Рискуя всем - Джонсон Сьюзен (лучшие книги онлайн .txt) 📗
Облегчение его было столь очевидным, что Фелисия весело рассмеялась:
— Да, не хотела бы я пережить такой ужас!
— Тут ты угадала. Мужчин тащили к алтарю за куда меньшие прегрешения!
— Позволь заверить, дорогой Флинн, что в тебе меня интересует только… — она красноречиво опустила глаза на гордое мужское достоинство, — способность выполнять приказ, причем молниеносно. Кстати, мне очень нравится, как я на тебя действую.
— Иди, — проворчал он, ежась под ее взглядом. Да и как найти небрежный ответ, когда тебя буквально раздирает от похоти?!
Едва дверь за ней закрылась, он немедленно призвал на помощь самообладание, напомнив себе, что невинные души, подобные мисс Гринвуд, абсолютно не трогают его. Да, он насладится ею этой ночью, потому что только последний глупец откажется от предлагаемого пира, но светские, умудренные жизнью женщины больше в его стиле. Они по крайней мере знают правила игры.
И с этим разумным заключением он подошел к ванне, пустил воду и направился ко второму туалету. Сегодня Флинн намеревался напиться до такого состояния, чтобы выбросить из головы раздражающее влечение к мисс Гринвуд.
Даже сквозь шум воды Фелисия слышала его из соседней комнаты и поймала себя на том, что напрягает слух. До чего же странно, что ее интригуют даже самые низменные стороны поведения этого человека! Еще утром она посчитала бы собственное поведение грубым и вульгарным. «Откуда этот необычный интерес?» — гадала она, пытаясь понять собственную раздражающую тягу к Флинну Саффоку.
Да, он красив как бог, но это еще не причина восхищаться каждой мелочью его жизни. Его ласки кружили голову, но секс не правил ее миром, вернее, с сожалением отметила Фелисия, не правил до сегодняшней ночи. Что до обаяния… этого у него в избытке. Но обаяние не объясняло ее алчного желания знать о нем все. Чистит он зубы утром или вечером? Или два раза в день? Любит ли одеколон? В какой кровати спит дома? Привык насвистывать, когда задумается?
Сколько вопросов — и ни на один нет ответа!
Что происходило с женщинами, ставшими его случайными подругами? Сгорали ли они потом от тоски по нему? Хотели большего? Или она просто чересчур впечатлительна, подобно большинству неискушенных девиц, легко теряющих голову от красивого лица, утонченного искусства обольщения и внушительных размеров мужского достоинства?
Последнее вызвало улыбку на ее лице, хотя Фелисия всячески ругала себя за непристойные мысли. Она прекрасно понимала, что увлечься им — значит попасть в беду. Ей следует считать эту короткую интерлюдию наслаждения не чем иным, как восхитительным приключением. Флинн сыграл роль ангела милосердия, и своей сговорчивостью она щедро отплатит за его великодушие. Кроме того, ее неопытность, вероятно, шокирует человека с его опытом.
Шагнув к двери, Фелисия внезапно остановилась, потрясенная видом своего обнаженного тела в зеркале. Она уже успела забыть о своей наготе? Наверное, чтобы вернуть рассудок, следует освободиться от страстных объятий Флинна!
Отводя глаза от бесстыдного зрелища, она оглянулась в поисках халата или полотенца. Хотя… как верно указал Флинн, поздно жеманиться. И все же… хватит ли у нее решимости встать перед ним, не краснея? У нее такое чувство, что сейчас предстоит выйти на сцену.
Короткого перерыва между взрывами страсти оказалось достаточно, чтобы разум восторжествовал. Что ж, либо сидеть здесь до утра, либо… сделать хорошую мину при плохой игре. Первое, похоже, неприемлемо, поэтому Фелисия решительно открыла дверь и вышла в ванную.
— Поразительная роскошь! — жизнерадостно воскликнула она, хотя голос ее прерывался. — Так, пожалуй, можно и привыкнуть! Горы белья с монограммами, великолепные духи, изумительное мыло…
— И шампанское, — добавил герцог, поднимая бокал. Он лежал в ванной, два серебряных ведерка с шампанским покоились на бортике. — Кстати, вода теплая.
Видя, как ей неловко, он всячески пытался ее успокоить.
— Кстати, ты проголодалась?
— После такого ужина?
Она нерешительно замерла в двери.
— Если захочешь чего-нибудь, только скажи.
Она знала, что это не намек, но бархатистые нотки в ее голосе невольно вызывали грешные мысли. Фелисия зажмурилась и решительно подавила трепет наслаждения, пронзивший нижнюю часть тела. Однако Флинн заметил и ее реакцию, и попытку сопротивляться.
— Попробуй шампанского, — мягко предложил он, понимая, что женщине се воспитания трудно привыкнуть к роли потаскушки. — А я развлеку тебя рассказами о своих скитаниях по миру.
«Как легко полюбить его!» — подумала она, расслабляясь.
— Только если сначала расскажешь о Тадж-Махале.
— Договорились.
Отставив свой бокал, Флинн налил ей шампанского. Она напоминала ему застенчивого, пугливого котенка — робкого, но полного желания поиграть.
— Впервые я увидел Тадж, — начал он, вытягиваясь в воде, — когда мне было восемнадцать. В то время я сгорал от любви к прекрасной ирландке, которая не соглашалась оставить своего мужа, поскольку отец выставил меня из дома без средств.
— Бьюсь об заклад, сейчас она об этом жалеет, — весело прокомментировала Фелисия.
Герцог пожал плечами:
— Вряд ли она меня помнит. Ее мужа перевели в Калькутту, и больше мы не виделись.
— И с тех пор ты не нашел другого объекта любви, — докончила Фелисия и подхватила бокал.
— Она разбила мое нежное сердце, — сардонически усмехнулся Флинн.
Фелисия забралась в ванну.
— Как удобно иметь столь романтическое объяснение своему цинизму! А после смерти отца твои денежные дела уладились?
— Да, ему пришлось все оставить мне, иначе состояние перешло бы к дальнему родственнику, который живет в австралийской глуши со своей женой-туземкой.
— Значит, тебе повезло. Ах, если бы мой отец оставил мне хотя бы фартинг! Правда, я не жалуюсь. Тетя Джиллиан завещала мне все свое имущество. Но расскажи о Тадже! — попросила она, не желая предаваться горестным мыслям. — Он действительно так великолепен, как на картинах?
Флинн кивнул.
— И все, что рассказывают те, кто видел его в лунном свете, тоже истинная правда.
Он стал красочно описывать памятник вечной любви и другие чудеса света, которые ему довелось посмотреть за годы путешествий.
Они прикончили бутылку и начали другую, добавляя горячую воду к уже остывшей. Прежняя непринужденность отношений вернулась. Он остроумно расписывал забавные случаи из своей жизни, опуская только те подробности, по которым она могла узнать самого богатого в Англии человека. А Фелисия припоминала собственную юность, когда ее мир был еще наполнен светом и радостью.
— У меня всегда были свои лошади, — объясняла она. — Прекрасная вороная и длинноногая гнедая, которая могла скакать без устали. Хотя, кажется, с тех пор прошла целая вечность. Муж их продал.
«Я подарю тебе нового коня», — едва не вырвалось у Флинна, но это означало бы продолжение отношений. Поэтому он сочувственно заметил:
— Какая низость!
— Верно. Ужасно так говорить о мертвых, но я готова была его убить.
— Как мне повезло, что тетушка Джиллиан пригласила тебя. Я, кажется, никогда не заглядывал в Абердин, но ни за какие блага на свете не желал бы пропустить сегодняшний вечер.
— Я тоже.
Она вспыхнула, осознав, что этот голый мужчина, сидящий напротив, еще несколько часов назад был ей совсем чужим.
— Никто не узнает.
Не нужно было быть ясновидящим, чтобы понять ее неловкость и волнение.
— Кроме прислуги.
— Им заплачено за забывчивость.
— Правда? Ты в самом деле считаешь…
— Не только считаю, гарантирую.
Что-то в его вкрадчиво-зловещем тоне заставило Фелисию призадуматься.
— Разве до сих пор нас посмели побеспокоить? Она снова улыбнулась:
— Тебе можно только позавидовать. Спасибо за заботу, как и за остальные благодеяния.
Ненавидевший комплименты и выражения благодарности, Флинн поспешно сменил тему:
— Я еще не рассказал о своем путешествии по Туркестану. Ты не устала? Хочешь поспать или послушаешь?
