Английская наследница - Джеллис Роберта (книги хорошего качества TXT) 📗
Чувство освобождения от тяжелого груза, свободы и легкости было очень сильным. День склонялся к вечеру. От банкира принесли два маленьких, но очень тяжелых сейфа. Роджер собрался в клуб, хотя сознавал, что не сможет вести легкую беседу. Он будет или слишком молчалив, а друзья будут проявлять изобретательность, пытаясь вовлечь его в разговор и заставить забыть о тяжелой утрате, или начнет говорить о своих планах, что еще хуже. Половина его приятелей будут напрашиваться поехать с ним, а другая половина — отговаривать от путешествия.
Лучшим выходом было ехать немедленно. Коляска готова, сейфы упакованы. Если он устанет, то передохнет на почтовой станции, если нет — поедет ночью. Погода была ясной, ожидалось полнолуние.
Приехав в свое имение Димчерч Хауз, Роджер узнал, что Пьер уже в таверне в Кингсдоуне, грум передал его послание. Пьер прибывает завтра на своей шхуне. Ему удалось сбыть груз, а пока его люди занимались ремонтом судна в гавани. Наутро Пьер сказал Роджеру, что он оказался здесь случайно, так как не собирался возвращаться в Англию в ближайшие несколько недель. Перевозить товар стало все труднее. Страна потихоньку сходит с ума.
— Мне плевать, что эти лунатики делают в Париже, — мрачно проворчал он. — Люди есть люди, и руководители городских коммун возьмут столько же бутылок и бочонков, сколько брали королевские агенты.
— Возможно, бдительные городские власти побоятся брать взятки, — предположил Роджер, смеясь в душе.
— Вряд ли, — проворчал Пьер. — Все разговоры о равенстве забили головы тех, кто мог себе это позволить. Ты знаешь, что мой поставщик в Ля Рошели поведал мне?
Роджер покачал головой, хотя догадывался, что он может рассказать.
— Этот идиот, — продолжал француз, гневно повысив голос, — не продает мне ничего, пока я не уплачу налоги!
Он сказал, что теперь не будет грабить простых горожан, как раньше грабил короля.
— Ты не объяснил ему, что большая часть доходов таможни до сих пор идет на нужды короля? — спросил Роджер с усмешкой.
Пьер в отчаянии всплеснул руками.
— Я сказал ему, а он ответил, что все сейчас под строгим контролем. Тут я потерял терпение и сказал ему, что в карманы новой власти, без сомнения, уходит большая часть казны. Этот сумасшедший рассвирепел. Он налетел на меня с кулаками, уверяя, что новых людей нельзя подкупить, как бывших королевских офицеров.
— Так, так, — согласился Роджер с выражением глубокого сочувствия.
— Если будет так продолжаться, — сказал Пьер, — то мне придется иметь дело с мерзавцами, это всегда опасно.
Роджер расхохотался.
— Ты хочешь сказать, что все эти годы имел дело только с честными людьми?
Пьер удивленно посмотрел на него.
— За это время я встречал одного-двух воров, но быстро от них избавлялся. Сейчас я связан только с честными людьми.
— Но вы же контрабандисты, — мягко сказал Роджер, боясь обидеть Пьера.
— Это честное занятие, — возразил Пьер. — Просто оно идет вразрез с законами. Не говори со мной, как юрист, Роджер. Я честно плачу по счетам и не завышаю цену товара. Я никого не обманываю. Просто я не понимаю, почему моя работа должна быть на пользу королю?
Этот спор они вели не впервые. Роджер потерял надежду убедить Пьера, что правительство все-таки что-то делает. Пьер был убежденным анархистом. Он был уверен, что каждый должен стоять сам за себя, а правительство должно только защищать слабых. Роджер горячо поддерживал такие христианские мысли, но философия не оправдывала себя в большинстве случаев. Требовались законы, законодатели, защитники и судьи.
Пьер запыхтел, глядя на смеющегося Роджера. Он понял, что тот дразнит его.
— Глупец! — произнес он. Роджер оставался для Пьера юнцом, и он часто разговаривал с ним, как с мальчишкой. — Как я позволил втянуть себя в этот спор! Мои поездки будут теперь не такими частыми. Я сообщу, когда вернусь.
— Не стоит. Это опасно. В любом случае ты довезешь пассажиров до Германии. Во Франции небезопасно.
Пьер вздохнул.
— Идиоты! Если им не нравится их король, почему они не свергнут и не обуздают его?
— Их король? Ты тоже француз, Пьер.
— Я — нет! — воскликнул Пьер. — Я бретонец и говорю на их языке для своего удобства. Но я не француз.
Тут Роджеру стало не до смеха. Так думали и шотландцы, и он много раз пытался разобраться в их кровавой бойне. В Уэльсе тоже отделяли себя как нация, хотя были связаны с Англией сотни лет.
Это было совсем не смешно. Раньше Пьер никогда не обсуждал это, а Роджер слишком ценил дружбу, чтобы смеяться над его чувствами.
— Что касается портов Германии, — продолжал Пьер, возвращаясь к разговору, — я еще не готов ими воспользоваться, хотя, наверное, и придется. Слава Богу, я купил много рыбы, так как не смог найти другой товар. Я закончу, как и начал, рыбаком. Это не только из-за Франции, сошедшей с ума. В Бельгии волнения, французские войска идут по ней маршем, а Австрия и Пруссия пытаются их выдворить. Мне не удалось там зацепиться. — Он снова вздохнул. — Я не скрываю, что рад взять пассажира. Куда он собирается ехать?
— Это я, — улыбнулся Роджер. — И я не знаю, куда ехать.
— Ты? Нет, мой друг. Не говори, что ты спасаешься бегством от правительственного гнева. Сейчас не время для путешествия во Францию.
— Ты прав, — согласился Роджер. — Я не искатель приключений и в ссоре не с моим, а с твоим правительством — французским.
— Сейчас во Франции почти безвластие, — заметил Пьер.
— Я знаю, — вздохнул Роджер. — Для человека моей профессии легче иметь дело с сильной продажной центральной властью. Достаточно послать агента или замолвить слово, или позолотить руку, — нужный человек найдется и пленных освободят. Сейчас я должен ехать сам.
Пьер хотел возразить, но Роджер опередил его, описав положение дел и позицию отца. Выслушав его, Пьер покачал головой.
— Это чертовски неправдоподобная история.
— Клянусь, что каждое мое слово — правда.
— О, я верю, что Генри де Коньер пропал, — ответил Пьер. — Я понимаю желание твоего отца найти его или убедиться, что он мертв, но то, что должен ехать ты… Мой друг, ты так долго жил спокойно и помогал другим, а сейчас сам ввязываешься в историю. Я слишком долго тебя знаю и очень доверяю. Смотрю тебе в глаза и все понимаю. Я возьму тебя по единственной причине — если не возьму я, ты найдешь еще кого-то. Но это очень опасно.
Вечером Роджер Сэнт Эйр причалил к берегам Франции.
Леония де Коньер предприняла первую попытку вывести отца из оцепенения, в которое он впал после смерти жены и сына. Она объявила ему, что через несколько дней их казнят. Генри бессмысленно посмотрел на нее, и вяло спросил, почему она так решила.
— Я поняла из разговоров Луи, — ответила Леония. — Папа, мы должны бежать или мы умрем.
— Нет, любовь моя, — мягко ответил Генри, отводя глаза. — Я должен умереть. Так будет лучше. Возможно, друзья найдут способ освободить тебя или Маро даст тебе уйти. Никто не поверит, что ты государственная преступница. Ненавидит он только меня.
Леония покачала головой. Она не думала, что отец знает об ее отношениях с Луи, но он не должен убедить себя, что эти отношения спасут ее. Может быть, отец знал, что Луи распутник, а может быть, понял, что ради нескольких стаканов вина, лекарства и пары яблок Леония пала, чтобы спасти больных мать и брата. Она надеялась, что он слишком потрясен болезнью жены и сына, чтобы об этом размышлять. Дай Бог, чтобы он верил, что Луи так же чист, как и его облик. Это избавит ее от многих проблем.
— Ты знаешь, что это не так, — запротестовала Леония. — Разве позволит мне Жан-Поль кричать на всех перекрестках о том, что я пережила? А Луи — он не может позволить мне бежать. Это бы означало для него смерть, для него и для меня. Он даже не может убежать вместе со мной. Куда мы можем уехать, чтобы Жан-Поль не нашел нас? Я должна умереть, — голос Леонии дрогнул.
Отец посмотрел на нее. Он стал осмысливать ужасную правду ее слов. Глубокое отчаяние сменилось гневом. Неужели Леония тоже умрет? Неужели это нельзя предотвратить? Прежде Генри не думал о побеге. Все четверо никогда бы не спаслись, никто из них не смог бы покинуть остальных ни под пытками, ни под угрозой смерти. Сейчас же бежать нужно одной Леонии. Он готов умереть за это.
