В объятиях заката - Браун Сандра (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
Она законченная блудница. Прирожденная. Он слишком много имел с ними дела, чтобы не услышать этого безмолвного призыва ее глаз, не почувствовать, как горяча ее кровь. Она была полной противоположностью его благовоспитанной утонченной жене Виктории. Одного этого уже было достаточно, чтобы ее возненавидеть.
Лидия подумала, что, если немного смягчить хмурое выражение этого лица, оно, наверное, было бы одним из самых красивых лиц, какие она когда-либо видела. И безусловно, самым привлекательным. Когда их глаза встретились в первый раз, у нее ненадолго перехватило дыхание, и она не могла понять, отчего так разволновалась.
Ему явно пора было побриться, он весь зарос черной щетиной. Пышные черные усы курчавились над верхней губой, а нижняя сейчас, когда он сверлил ее своими зелеными глазами, была сурово поджата.
Глаза. Она изучала их. Такие редко встречаются, она никогда раньше ни у кого не видела таких зеленых глаз. Короткие черные ресницы стрелками. Ей захотелось провести по ним пальцем и убедиться, действительно ли они влажные или так только кажется. Брови были сурово нахмурены.
Черные как ночь, без оттенков, волосы курчавились над ушами и над воротником рубашки.
Он казался очень высоким, стоя вот так, нависнув над ней, но она не смотрела на его тело. Мужское тело пугало ее. А тяжелый взгляд, устремленный на нее, этого страха отнюдь не убавлял. Его глаза сузились, словно он собирался ее сурово наказать. За что, она не могла понять. И отвела глаза, стала смотреть на младенца, по-прежнему сосущего грудь.
— Лидия, переложи его на другую сторону, — ласково сказала Ма, каким-то образом втиснувшись полным телом между Лидией и отцом младенца.
— Что? — отрывисто переспросила девушка.
Она боялась этого мужчины. Не так, как боялась Клэнси, но все-таки боялась. Ей казалось, что он заполняет собой все пространство фургона. Она сидела сжавшись и едва дыша — как прежде младенец.
— Сначала кормишь одной грудью, потом другой. И так регулируешь приток молока.
Ма отняла у нее ребенка. Как только его ротик оторвали от соска, он немедленно запищал. А угнездившись на сгибе руки Лидии, не теряя времени, принялся за другую грудь.
И вдруг в фургоне раздался счастливый смех. Откинув голову с копной волос назад, Лидия воркующе смеялась. Ее глаза, в которых отражался свет лампы, искрились, как виски на просвет. Но, случайно встретившись с глазами Росса, тотчас потухли. Он смотрел на нее с нескрываемой враждебностью.
— Пока парень занят делом, я устрою тебе постель, — сказала Ма, ласково улыбаясь Лидии с младенцем.
— Она не останется здесь. Когда он закончит, заберите ее отсюда. — Голос мужчины словно бритвой рассек атмосферу доброты, возникшую в фургоне.
Ма повернулась к Россу, уперев кулаки в мощные бока.
— Может, вы думаете, что он никогда больше не проголодается, мистер Коулмэн? И что вы предлагаете, таскать ее через весь лагерь в ваш фургон каждый раз, когда он захочет есть? Или вы сами будете приносить его к ней? Сдается мне, это будет только лишняя беготня, не говоря уж о том, что младенцу это никак не пойдет на пользу. И потом, я ничего не имею против Лидии в моем фургоне и ничего не имела бы против ее ребенка, останься он жив, но почему я должна держать у себя вашего ребенка, если в вашем фургоне гораздо больше места и гораздо тише и спокойнее, — раздраженно закончила она.
Уязвленный Росс вскочил, но тотчас опустил голову и плечи, чтобы не упираться в потолок фургона.
— Я вовсе не собирался навязывать вам моего сына, но эта девушка не может оставаться здесь.
— Ее зовут Лидия, — ответила Ма. — И почему же она не может оставаться здесь? Кто будет ухаживать за ребенком днем? Вы уйдете на охоту, или разведывать путь, или просто будете править лошадьми, а кто его успокоит, когда он заплачет, а?
Закусив кончик уса, Коулмэн презрительно процедил сквозь зубы:
— К тому же она еще и немытая!
— Да, она немытая. Она рожала ребенка под открытым небом, в лесу, одна. Как она может быть чистой? И я не стала ее мыть, потому что у нее был жар, и я не хотела, чтобы еще и она умерла у меня на руках. А если вы имеете в виду кровотечение, то точно такое же было бы и у вашей прекрасной и благородной жены. Оно кончится через день-другой, а пока мы с Анабет позаботимся о ней.
Лидия низко опустила голову, всем телом вспыхнув от стыда. По-видимому, прямота Ма лишила дара речи и мистера Коулмэна — он не нашелся, что ответить, но излучал враждебность, как печка зимой излучает тепло. Напряжение в фургоне росло.
Наконец младенец наелся. Лидия застегнула рубашку на груди и, следуя указаниям Ма, стала пеленать ребенка.
Росс наблюдал за этой сценой с тяжелым нарастающим гневом. Кто знает, скольких мужчин ублажала эта шлюха в постели, а теперь, как порядочная женщина, кормит ребенка. Его ребенка! Ребенка Виктории! Но есть ли у него выбор? Он хотел, чтобы его сын жил. Ведь он — память о женщине, которую он любил безумно.
Он неожиданно громко кашлянул.
— Ладно, она может остаться. На время. Как только я найду способ кормить его сам, ноги ее здесь не будет. Понятно? У меня здесь не богадельня. И я не хочу, чтобы такая женщина воспитывала ребенка Виктории. Я сожалею о смерти ее ребенка, но, может, и к лучшему, что он умер. Ведь она или проститутка, как сказала миссис Уоткинс, или девушка, опозорившая свою семью, или жена, сбежавшая от мужа. В любом случае я не могу доверить такой женщине своего сына. Я бы не потерпел ее, не будь это вопрос жизни для моего сына. Ну что, после всего сказанного вы все еще хотите остаться? — обратился он к девушке, баюкающей его мирно спящего сына.
Она подняла голову и спокойно встретила сверкающий взгляд его зеленых глаз.
— Как зовут ребенка?
Росс был совершенно ошеломлен этим тихим вопросом.
— Э… Ли. Я назвал его Ли.
Она улыбнулась младенцу, наклонившись к его личику, и погладила его по головке, поросшей темными волосиками.
— Ли, — ласково проворковала она. И вежливо ответила отцу, подняв голову: — Я буду заботиться о Ли, покуда он нуждается во мне, мистер Коулмэн. — И, секунду помедлив, торжественно добавила: — Даже если ради этого придется терпеть такого грубияна, как вы.
III
«Терпеть такого грубияна, как вы. Такого грубияна, как вы». Эти слова снова и снова звучали в голове Росса, и он яростно дернул поводья. Черт побери, как она смеет так с ним разговаривать! Он погладил бок лошади, как бы объясняя, что его гнев направлен не на нее.
Он вернулся к костру, который развел только что — как только небо на востоке начало розоветь. Кофе еще не вскипел. Он привык каждое утро разводить костер и варить кофе и даже поджаривать бекон, чтобы Виктория могла подольше поспать. Она не была приучена рано вставать и тем более готовить себе завтрак, к тому же долгий и трудный путь подточил ее силы.
Глядя в потрескивающий огонь, он в который раз спрашивал себя, зачем Виктория солгала ему. Зачем она сказала, что срок ее беременности совсем мал и рожать ей предстоит гораздо позже, когда они уже доберутся до Техаса. Эта ложь сошла за правду, потому что Виктория была очень худенькой. Но уже через несколько недель путешествия вдруг располневший живот выдал ее. Даже когда Росс заметил, как быстро он увеличивается в размерах, и она неохотно призналась, что срок несколько больше, чем она поначалу сказала, он и представить себе не мог, что настолько больше. Ли родился на несколько недель раньше срока, но факт остается фактом — Виктория солгала ему, чтобы настоять на своем.
Он понимал, почему она хотела скрыть свою беременность от отца. Вэнс Джентри с трудом примирился с тем, что его дочь вышла замуж за работника, за батрака. Но почему же, черт побери, она не могла честно сказать ему, собственному мужу?
Росс снял с огня эмалированный кофейник и налил немного крепкого напитка в оловянную кружку. В походных условиях он предпочитал такую посуду фарфору (Виктория настояла, чтобы они взяли с собой фарфор). Прихлебывая обжигающий кофе, он дал волю невеселым мыслям.
