Не бойся любви - Осборн Мэгги (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Дженни покопалась в сумочке для шитья и достала небольшие ножницы.
— Ты умеешь ими пользоваться?
— Конечно, я умею пользоваться ножницами! — высокомерно ответила Грасиела, глядя на свою спутницу с аристократическим пренебрежением.
— Откуда мне знать, что умеет и чего не умеет шестилетний ребятенок? — огрызнулась Дженни, сунула ножницы в руку Грасиеле, потом кое-как расправила спутанные пряди своих потускневших от грязи рыжих волос.
— Отрежь их. Грасиела попятилась.
— Вши, — пожав плечами, пояснила Дженни, обрадованная выражением страха на детском лице. — Имей в виду, что нам с тобой придется показаться на людях. Остриги их коротко, но не слишком, чтобы это не выглядело нелепо, когда я надену шляпу.
— Вши! Какая гадость! Я не хочу до них дотрагиваться!
— Или мы избавимся от них прямо сейчас, или через день-другой они заведутся и у тебя.
Рука Грасиелы взлетела к каштановым кудряшкам, выбивающимся из-под ее маленькой шляпки с перьями.
— Нет!
Дженни молча указала Грасиеле на свою голову, размышляя при этом, разумно ли подпускать так близко к себе с острыми ножницами того, кто тебя ненавидит, пусть даже ребенка.
Грасиела приблизилась к ней с таким отвращением, словно Дженни была прокаженной. Заставила себя приподнять грязную прядь, взявшись за нее большим и указательным пальцами.
— Фу!
— Режь, чтоб им пропасть!
Среди вещей было и зеркальце, но совсем крошечное — больше дюйма поверхности в него не разглядишь. Иначе Дженни сделала бы все сама.
Минутой позже слипшиеся пряди начали падать вокруг нее на землю. Дженни старалась не смотреть на них. Она только и гордилась, что своими волосами. Они у нее красивые. Вернее, были бы красивыми, если бы она как следует ухаживала за ними. Дженни сидела с каменным лицом и смотрела прямо перед собой, пока Грасиела щелкала ножницами и топталась вокруг нее, стараясь уклониться от падающих прядей.
— Вот и все, — сказала девочка, возвращая Дженни ножницы и глядя на ее голову с мстительной усмешкой.
Стиснув губы, Дженни взяла в руки зеркальце и подняла повыше. Грасиела обкорнала ей волосы примерно до уровня ушных мочек, а кое-где и еще короче; там и сям торчали клочки, словно щетина на щетке. Большинство женщин заплакало бы при виде такой картины. Дженни только вздохнула и долгую минуту молча смотрела куда-то в пространство.
Встала, сняла блузку и юбку, бросила их под дерево. У нее не было времени натягивать чулки, и теперь ботинки прилипли к ногам, она не без труда стянула их. Грасиела расстелила в тени скатерть, уселась с необыкновенным достоинством, потом развернула тортильи с холодным мясом. Первым долгом, разумеется, положила на колени салфетку. Сидела и наблюдала за тем, как Дженни раздевается.
— Ты могла бы меня поблагодарить.
Дженни только зыркнула на нее, но ничего не ответила. Еще чего! Благодарить эту ехидную букашку за то, что она навыстригала проплешин у нее на голове! Дженни не сомневалась ни минуты, что девчонка радуется учиненному безобразию.
Деликатно откусывая по маленькому кусочку от тортильи, Грасиела внимательно наблюдала за тем, как Дженни ступила в воду ручья и начала намыливаться.
— Я раньше не видела взрослых людей голыми, — сказала она, не сводя с Дженни глаз.
— Вот и погляди, — отрезала Дженни.
Она не помнила, чтобы чувствовала себя когда-либо до такой степени неловко. Если кто-то и видел ее голой с тех пор, как она перестала быть ребенком, она сама об этом не ведала. Она притворялась, что не обращает на Грасиелу внимания, но лицо ее так и горело от стыда.
— У всех взрослых женщин растут волосы между ног или только у тебя?
О Господи! Дженни так и вспыхнула. Она повернулась к девчонке задом, но от этого было не легче.
— У всех взрослых женщин там волосы, — сдавленным голосом ответила она.
— А почему?
— Откуда мне знать? Это происходит, когда девочке исполняется десять не то двенадцать лет, я уж и не помню. Твоя мама ничего тебе не рассказывала о… обо всем этом?
— У моей мамы нет пучка безобразных волос между ног, — заявила паршивка тоном величайшего превосходства.
— Вот именно что есть. — «То есть было», — молча поправила себя Дженни. — У всех взрослых женщин волосы между ног и под мышками.
— А у моей мамы нет! — выкрикнула Грасиела, сморщив лицо; щеки у нее покраснели, девочка уронила лепешку на колени, глаза были полны слез, из груди рвались рыдания. — Моя мама уже умерла?
Дженни перестала скрести голову и с опаской огляделась по сторонам. Она сомневалась, чтобы на расстоянии оклика находилась хоть одна живая душа, но мало ли — местность-то неровная! Нельзя быть вполне уверенной.
— Малышка! Эй, не вопи так громко! Перестань, говорю тебе!
Дженни забыла, если когда-то и знала, что такое плачущий ребенок, каким несчастным он выглядит. Слезы так и лились из голубовато-зеленых глаз Грасиелы. Из носа у нее текло, лицо и плечи дергались. Все тельце содрогалось от рыданий. Дженни глядела на этот маленький комочек сплошного безнадежного страдания и чувствовала себя беспомощной, как никогда в жизни.
Поглядывая одним глазом на Грасиелу, она поспешила смыть с себя мыло, потом насыпала порошка сабадиллы в маленький пузырек с уксусом, мысленно поблагодарив Маргариту за предусмотрительность, и втерла состав в голову, от души надеясь, что на ней нет царапин — в противном случае уксус превратится в жидкий огонь, который прожжет череп до самых мозгов.
— Мне очень жаль, что твоя мама уже стала ангелом.
Дженни вышла на берег, вытерлась нижней юбкой, оторвала от ее подола полоску материи, намочила в ручье и обвязала этой тряпкой голову. Порошок сабадиллы уничтожит оставшиеся гниды. К тому времени, как они доберутся до Верде-Флорес, чтобы сесть в поезд, надо хорошенько вычесать волосы гребнем.
Дженни набросила на себя ситцевую сорочку, отороченную кружевом — первым кружевом, которым ей довелось себя украсить.
— Малышка, я знаю, что тебе очень плохо, но ты постарайся быть сильной.
Грасиела сидела съежившись, словно из нее выпустили весь воздух. Руки бессильно повисли, кисти распростерлись по земле. Слезы и сопли капали с лица на салфетку. Если бы Дженни увидела страдающую до такой степени собаку, она бы ее пристрелила, чтобы избавить от мучений.
— Девочка, послушай. Люди все время умирают. Тебе надо к этому привыкнуть. — Слова не помогали. Дженни просто не могла поверить, что в столь маленьком существе помещается такое количество слез. — Эта женщина — кажется, ее зовут Мария — была права. Твоя мама очень сильно болела, ты, наверное, видела, что она кашляла кровью. Теперь она больше не страдает от боли.
— Я хочу быть с ней.
— Я понимаю, что ты этого хочешь. — Дженни надела юбку и засунула в нее подол сорочки. — Но не можешь. Ты просто должна с этим согласиться и перестать хныкать. Слезами горю не поможешь.
— Ты некрасивая и злая, я тебя ненавижу.
— Ты маленькая и сопливая, и я тебя тоже не слишком обожаю.
Дженни нашла тортильи и впилась зубами в одну из них. Вкусно. Она жевала и обеспокоенно наблюдала за Грасиелой. Как поступила бы Маргарита? Что она сказала бы в подобном случае?
— Пора заткнуться, слышишь?
Вряд ли Маргарита произнесла бы такое. Девочка заплакала еще сильнее и громче.
— Послушай, плачем ты свою маму не вернешь. Только хуже себя почувствуешь, а мне захочется шлепнуть тебя. Чтобы ты замолчала. Я, например, не вела себя так, когда узнала, что умерла моя мама. — Дженни доела, наполнила водой фляги и привязала их к седлу. — Поехали. Если мы не будем больше останавливаться, то дотемна сделаем еще десять миль.
Грасиела не двинулась с места.
— Малыш, — снова заговорила Дженни, стараясь быть терпеливой. — Поверь, я хотела бы уехать отсюда и оставить тебя, но я не могу. А ты слишком мала и глупа, чтобы позаботиться о себе. Вот так. Если ты не хочешь, чтобы тебя убили бандиты или съели волки, то лучше оторви свою попку от земли и шагай сюда.
