Любовное состязание - Кинг Валери (бесплатные версии книг txt) 📗
– Тихо! – властно скомандовал Конистан, проводя ее мимо других пар, разбросанных по залу. – Итак, из-за вашей глупейшей болтовни мы стали предметом всеобщего внимания!
– Болтовни?! – возмутилась Эммелайн. – А зачем вы вытащили меня сюда? Я не хочу с вами вальсировать. Даже не припомню, чтобы вы меня приглашали!
Конистан остановился на ходу и уставился на нее с безмятежно невинным видом.
– Ах да, теперь, когда вы об этом заговорили, я тоже припоминаю, что вроде бы забыл вас пригласить! – Не обращая никакого внимания на новую серию возмущения и протестов, он учтиво поклонился ей и самым серьезным тоном спросил:
– Не вверите ли вы мне свою очаровательную ручку на время танца? Обещаю хранить и беречь ее, холить, лелеять и защищать, равно как и ваше сердечко, вашу душу, ваши прелестные ножки в бальных туфельках, пока не закончится один-единственный коротенький тур вальса! По окончании его я торжественно обещаю вернуть их вам в целости и сохранности и проводить вас в безопасное место, не причинив вам вреда.
На протяжении всей этой тирады Конистан умудрился сохранить на лице совершенно невозмутимое выражение, и лишь в его серых глазах промелькнула насмешливая искорка.
«Интересно, что он задумал?» – удивилась Эммелайн. Заметив, что стала предметом всеобщего любопытства, она негромко ответила:
– Какую чушь вы несете! Ну хорошо, тем более что музыканты, как я вижу, уже настроили свои инструменты.
Она протянула ему руку, и, как только раздались первые звуки музыки, виконт подхватил и увлек ее в поток танцующих.
Как ни странно, во время танца он даже не пытался с нею заговорить, и Эммелайн была ему за это благодарна, поскольку ей никогда раньше не приходилось танцевать с ним. Ну разве что кадриль, но не парный танец, такой, как вальс. Да, все это было очень и очень странно: находиться в его объятьях, чувствовать у себя на талии его руку, направляющую ее в плавных поворотах грациозного танца. По мере того, как она осваивалась с непривычным ощущением его близости, а гнев стал понемногу утихать, Эммелайн подчинилась его легкой и текучей манере вести в танце и в душе даже восхитилась его искусством. Конечно, Конистан состоял из самых возмутительных недостатков, но как партнеру в вальсе ему не было равных. Она уже готова была сказать ему об этом, но вдруг поняла, что ей почему-то ни единой секунды не хочется тратить на пустую болтовню. Каждое новое движение – шаг вперед, назад, поворот, круг – казалось все более плавным и отточенным, словно они с виконтом слились в этом танце воедино. Краем глаза она замечала стремительное кружение атласных платьев, пестро расписанных вееров, сверкающих ожерелий и кричаще-модных желтых жилетов, но все это расплывалось перед ее взором смутными и неясными цветовыми пятнами. Эммелайн с удивлением обнаружила, что поминутно заглядывает своему партнеру в лицо и видит в его глазах отражение своего упоения танцем. Казалось, его сердце бьется в такт с ее собственным, и он, так же, как и она, испытывает наслаждение от омывающих их обоих звуков музыки.
В очередной раз бросив на него взгляд, она была поражена выражением искренней радости на его лице. Куда привычнее была маска равнодушия, досады или отвращения, будто навек приросшая к нему. Но сейчас его глаза светились ничем не омраченной добротой, и весь облик его излучал чистую и открытую приветливость. Как приятно было на него смотреть! Конистана можно было смело назвать красивейшим из всех ее знакомых. Его черные брови были круто изогнуты, лицо отличалось благородной лепкой, на подбородке виднелась очаровательная небольшая ямочка. У него был орлиный нос, и хотя Эммелайн частенько приходилось видеть, как злобно раздуваются в гневе его ноздри, в настоящий момент этот надменный нос казался всего лишь аристократичным. Словом, Эммелайн вдруг почувствовала себя в плену у этого человека, силой навязавшего ей приглашение на вальс. Ей следовало его возненавидеть, но во время танца неприязнь странным образом смягчилась, уступив место непривычному и потому встревожившему ее ощущению теплоты и близости.
Но вскоре она заметила, что выражение его лица немного изменилось, стало более напряженным, а взгляд потемнел. Конистан крепче обхватил рукой ее талию и, воспользовавшись очередным поворотом, притянул ее к себе. Волна смущения окатила Эммелайн, она едва не сбилась с такта, но он крепко держал ее в объятиях и увлекал за собой в стремительном кружении вальса. Ее сердце забилось учащенно, а дыхание стеснилось в груди, когда она заглянула в его серые глаза. По какой-то таинственной причине она больше не чувствовала под собою ног и вообще перестала различать окружающие предметы, ей казалось, что она плывет по воздуху. Как странно! Да, она просто плыла по волнам музыки, увлекаемая рукой Конистана, чудесным образом позабыв обо всем на свете.
– Я и не думала… – пролепетала Эммелайн, сама не сознавая, что говорит. Звук ее голоса отчасти разрушил окружавшее их очарование. – То есть, я хочу сказать… что вы такой искусный танцор, лорд Конистан. Я и не подозревала… – Она отвернулась, опустила глаза и вспыхнула.
– Дело вовсе не в моем искусстве, – раздалось в ответ.
Конистан говорил низким, волнующим голосом, почти шепотом. И вместе с последним замирающим звуком вальса, эхом прокатившимся под сводами переполненного бального зала, по телу Эммелайн пробежала дрожь. Ей захотелось вновь услышать его голос. Пусть бы он говорил, чтобы его слова отдавались прямо у нее в сердце!
– Что вы имеете в виду? – спросила она, когда он легонько подхватил ее под локоть и повел сквозь толчею танцоров, покидавших площадку. – Вы так бесподобно выполняли все фигуры! Никогда в жизни вальс не доставлял мне большего удовольствия.
Конистан крепко сжал ее руку, и его дыхание опалило ей щеку, когда, низко склонившись к ней в окружавшей их толпе, он прошептал слова, поразившие ее до глубины души:
– Повторяю, дело вовсе не в моем искусстве, мисс Пенрит. Весь секрет в вашем очаровании и грации, в том врожденном изяществе, которое свойственно вам во всем, что вы делаете.
Они застряли в толпе разгоряченных танцем гостей, устремившихся к дверям зала в поисках прохладительного. Последние слова Конистана до крайности встревожили Эммелайн, но ей оста-валось лишь гадать, что он замышляет. Будь на его месте любой другой мужчина, она не сомне-валась бы, что он просто пытается с нею флир-товать. Ей хотелось взглянуть ему в лицо, чтобы по его выражению определить, что у него на уме. Но то, что последовало, вконец лишило ее душевного покоя, потому что, когда она обернулась, его губы легчайшим, мимолетным, почти неуловимым движением коснулись ее губ. Он поцеловал ее! Он посмел захватить ее врасплох прямо в бальном зале! Какое неслыханное коварство! С какой это стати лорд Конистан, никогда не скрывавший своей неприязни к ней, вдруг решил сорвать у нее с губ поцелуй?
Где-то глубоко в мозгу зазвучал тревожный звонок. Эммелайн торопливо отвернулась и попыталась вырваться, но Конистан сжимал ее локоть словно тисками, и в людской толчее у дверей, ведущих в холл, ей не оставалось ничего иного, кроме как терпеть это крепкое пожатие.
Как только они покинули бальный зал и толпа разбрелась по другим помещениям, Эммелайн отняла руку. Когда же Конистан попытался вновь взять ее за локоть, она набросилась на него, как тигрица.
– Вы негодяй, сэр! – воскликнула она. – Как вы посмели меня поцеловать… я хочу сказать, как вы смеете домогаться меня столь возмутительным образом? И зачем вам это нужно, ведь мне отлично известно, что вы меня терпеть не можете?
– Вероятно, мне просто нравится целоваться, – ответил он самым невозмутимым тоном. – Никакого иного ответа тут быть не может. Могу, разве что, добавить, что вы – красивейшая женщина из всех, кого я знаю, вот вам и весь ответ!
– Ваш ответ отнюдь не делает чести моему уму! – возмутилась Эммелайн. – Будь я наивной глупышкой, у меня, несомненно, закружилась бы голова при виде подобных знаков внимания с вашей стороны. Но я не так глупа и потому требую объяснений. Скажите на милость, что вам от меня нужно, ибо сама я не вижу, чем вызван ваш столь неожиданный интерес ко мне.
