Магия Парижа - Картленд Барбара (полные книги .TXT) 📗

У девушки перехватило дыхание.

Она знала, что обычная гувернантка в Англии получает около сорока фунтов в год!

Если Ева будет экономна, пятьсот фунтов позволят ей жить в ее домике в течение долгого времени, не беспокоясь о деньгах.

От изумления девушка сказала первое, что пришло в голову:

— Это… это… слишком много! Леонида Лебланк рассмеялась и замахала руками.

— Никогда не отказывайся от денег, та cherie ! Никогда не говори, что какая-то сумма слишком велика, если ты должна работать за нее, а принимай с благодарностью то, что дают тебе боги.

— Я думаю, что на самом деле я должна… благодарить вас, — сказала Ева. — Бы так добры ко мне! Я вам очень… очень признательна!

— Я любила твоего отца и возвращаю ему долг за те часы счастья, что мы провели вместе.

— Тогда я уверена, что и папа… где бы он ни был сейчас… тоже очень благодарен вам, — тихо проговорила девушка.

После ее слов в спальне воцарилась тишина. Затем Леонида, словно боясь показаться сентиментальной, быстро сказала:

— Ну, пора браться задело. Думаю, у тебя есть платья, которые мсье Бишоффхейм сочтет подобающими для юной английской леди, помолвленной с братом герцога Кинкрейгского?

— Боюсь… они… не очень нарядные, — виновато призналась Ева. — Но у меня есть с собой несколько маминых платьев, которые я могу надеть, только они, конечно… не черные.

— Ты не должна носить черное! — в ужасе воскликнула мадам Лебланк. — Ты должна выглядеть счастливой, да и какая девушка не была бы счастлива, выходя замуж за лорда Чарльза?

Она немного подумала, затем сказала:

— Я отправлю с тобой мою горничную, Жози, к тебе домой. Она почистит и выгладит то, что у тебя есть, и, может, добавит ленту или кружево, если платье выглядит слишком унылым.

— Это было бы… очень любезно, — обрадовалась девушка.

— А теперь мы должны решить, как тебя будут звать.

— Меня зовут Евой.

— Что ж, это подойдет, раз у тебя мать англичанка и отец француз.

Девушка засмеялась:

— Вообще-то наоборот.

— Конечно, но тебе придется объяснить, почему ты во Франции, а не в Англии.

— А какая у меня будет французская фамилия?

У Евы в голове мелькнуло, что можно бы назваться Шабрилен — по фамилии матери до замужества.

Но девушка тут же сообразила, что это опасно: вдруг мсье Бишоффхейм знаком с этой семьей?

— Бенард, — решила Леонида Лебланк. — Ты будешь Евой Бенард. Звучит приятно, и поскольку ты не захочешь много говорить о своей семье, банкир ничего не узнает.

— А что, если он начнет… расспрашивать меня?

— Ну, думаю, тебе хватит ума весело говорить о чем-нибудь другом.

— Я постараюсь… Я постараюсь сделать все так, как вы сказали, — послушно ответила Ева.

А ее сердце пело.

Пятьсот фунтов означали, что она сможет остаться в Париже!

Она сможет жить в своем собственном чудном домике, и будущее казалось ей в эту минуту уже не таким страшным.

Леонида Лебланк внимательно посмотрела на девушку и неожиданно сказала, словно впервые ее увидела:

— О! Ведь ты прелестна! Даже просто красива, и, думаю, я могла бы дать тебе один маленький совет, которому, надеюсь, ты последуешь.

— Бы же знаете: я сделаю все, что вы скажете. Я вам так благодарна за вашу доброту!

— Прибереги свои благодарности до тех пор, пока пятьсот фунтов не окажутся у тебя в руках, а лорд Чарльз не уедет из Парижа свободным человеком.

— Я только… боюсь, что… совершу ошибку, — погрустнела Ева.

— С чего бы тебе совершать ошибки? — возразила Леонида Лебланк. — Просто будь собой, но помни, что ты очень правильная, чопорная англичанка, и тебя смущают грубые комплименты.

Она минуту помолчала, а потом внушительно добавила:

— И ты никогда не позволяешь мужчинам прикасаться к тебе.

— Прикасаться ко мне? — удивленно переспросила Ева. — Бы имеете в виду, что… им нельзя держать мою руку?

— Я имею в виду, что им нельзя целовать тебя!

— Не представляю, чтобы кто-то захотел меня поцеловать, если знает меня недостаточно хорошо, — возразила девушка.

— Нет, конечно, да у них и не было бы такой возможности, если бы тебя сопровождала твоя мать.

Ева испуганно посмотрела на француженку.

— Я… я не подумала об этом… и конечно, мсье Бишоффхейму и лорду Чарльзу покажется… странным, что я живу в своем доме на Сент-Оноре одна, без компаньонки?

— Именно это я и собиралась тебе сказать. Ты ни в коем случае не должна раскрывать им, где именно ты живешь и что живешь одна.

Глаза Евы расширились, а француженка продолжала:

— Говори убедительно, что приехала сюда с тетей, но та сейчас лежит с простудой и потому не может принимать гостей.

Выдержав паузу, Леонида добавила:

— И ты тоже не можешь, поэтому, если какой-то мужчина выразит желание прийти к тебе домой, ты очень вежливо объяснишь, что это было бы нехорошо, так как твоя тетя больна.

— Да, конечно… я понимаю, — пробормотала Ева. — Как глупо, что я не подумала об этом раньше.

«На будущее это надо учесть и быть осторожной», — мысленно сказала она себе при этом.

Но девушке как-то не верилось, что она встретит много мужчин, которые захотят ее навестить.

Если же захотят, ответ есть.

Леонида Лебланк отпила еще глоточек из своего бокала.

— Сейчас я вызову Жози и объясню, что я от нее хочу. А также отдам тебе запонку.

С этими словами она позвонила в колокольчик у кровати.

Через несколько секунд дверь отворилась, и в комнату вошла горничная — женщина лет сорока, в черном платье с крошечным белым фартучком, отделанным кружевом.

Она немного удивленно взглянула на Еву и подошла к хозяйке.

— Жози, — представила мадам Лебланк, — это дочь сэра Ричарда Хиллингтона, которому, — помнишь? — стало плохо здесь неделю назад.

— Да, мадам, конечно, помню. Бедный джентльмен! Мне было так жаль его.

— Ну, очевидно, это его запонку мы нашли тогда, — сказала Леонида. — Я хочу, чтобы ты вернула ее мисс Хиллингтон, а еще я хочу, Жози, чтобы ты пошла с моей гостьей к ней домой и посмотрела ее платья.

Теперь горничная точно удивилась, и Леонида Лебланк пояснила:

— Л поручила мисс Хиллингтон маленькое задание, которым она обяжет меня, но, чтобы выполнить его, она должна быть одета соответствующим образом.

Жози с любопытством посмотрела на черное платье Евы, а ее хозяйка продолжила:

— Ей требуется что-то нарядное, но очень изысканное для завтрашнего обеда. Ты понимаешь, Жози. Она — jeune fille и ни в коем случае не должна быть вульгарной.

— Я знаю, что нужно мадемуазель, — ответила горничная. — Когда я служила у жены посла, я три года провела в Англии. О, мадам, вы не представляете, эти английские jeune fille такие немодные, скучные и бесцветные!

Она обращалась к своей хозяйке по-французски, думая, вероятно, что гостья ничего не поймет.

Но Ева рассмеялась.

— Мадемуазель прекрасно говорит по-французски, Жози, — объяснила Леонида Лебланк.

— Простите, мадемуазель, — смутилась горничная. — Л не хотела вас обидеть!

— То, что вы сказали, — чистая правда, — успокоила ее Ева. — Моя мама была француженкой и часто говорила то же самое!

Поняв, что оговорилась, девушка взглянула на мадам Лебланк.

— Ошибка, — покачала та головой. — Здесь это не страшно, но помни, в будущем следует быть очень внимательной. Твоя мать была англичанкой, а отец — французом.

— Я… я буду помнить, — пообещала Ева.

— Поторопись, Жози, и надень капор, — приказала Леонида. — Тебе еще нужно вернуться, чтобы помочь мне одеться.

— Mais оui , мадам, я быстро. Она вышла из комнаты, и Ева встала.

— Не знаю, как и благодарить вас.

— Ты отблагодаришь меня, если сделаешь в точности то, что я тебе сказала, — ответила француженка. — Лорд Чарльз — мой друг и я хочу сделать ему приятное. Я также хочу помочь тебе в память о твоем отце. И все это вместе, так сказать, очень трогательно.

— Да… да!.. — согласилась девушка.