Сильвестр - Хейер Джорджетт (прочитать книгу txt) 📗
Его слова вызвали у пожилой леди улыбку, поскольку она никогда не могла равнодушно относиться к сияющему взгляду сына! И тем не менее герцогиня покачала головой и с упреком сказала:
– Как тебе не стыдно, Сильвестр! Неужели ты хочешь походить на фата?
– Конечно, нет! – рассмеялся герцог Салфорд. – Если откровенно, то существует не пять, а целая дюжина знатных молодых особ, готовых принять мое предложение. Меня не так уж трудно терпеть, знаешь ли, хотя я и не сомневаюсь, что обладаю не меньшим количеством недостатков, чем, скажем, мистер Смит или мистер Джоунс. Просто мои недостатки более приятны и менее заметны из-за толстого слоя марципана, который их покрывает.
– Ты хочешь получить женщину, которая бы вышла за тебя замуж только ради твоих денег? – осведомилась герцогиня, подняв брови.
– Не думаю, что это имеет большое значение. Главное, чтобы мы нравились друг другу, а она не доставляла мне никаких неприятностей, мама. Если же мы будем друг друга страстно любить, то нам придется расстаться месяцев эдак через двенадцать. Такого исхода своей женитьбы я не перенесу!
– Неприятности и тому подобное, как ты изволил выразиться, сын мой, не такое уж обязательное сопутствующее обстоятельство браков по любви, – сухо произнесла герцогиня.
– Думаешь, я этого не знаю? – откликнулся Сильвестр, обворожая ее своей улыбкой. – Но где мне найти женщину, похожую на тебя, моя дорогая? Покажи мне такую, и я безумно влюблюсь и женюсь на ней, не опасаясь никаких последствий.
– Сильвестр, ты опять несешь вздор!
– Не такой уж это и вздор, как тебе кажется! Серьезно, мама, я наблюдал несколько удачных браков, заключенных по любви, но в основном они оканчивались неудачами. О, несомненно, некоторые супружеские пары из числа моих знакомых с удовольствием услышали бы, как я называю их счастливыми! Может, им и нравится ревность, приступы хандры и плохого настроения, ссоры, глупые недомолвки, но мне все это не подходит. Меня вполне устроит хорошо воспитанная женщина, которая примет мое предложение только потому, что ей хочется стать герцогиней, и, вероятно, из нее получится отличная жена. – Его глаза насмешливо сверкнули. – Или ты хочешь, чтобы я вывернул редингот наизнанку и стал совершать вылазки в свет в жалком маскарадном наряде, как принц из сказки? Знаешь, мне никогда не нравились такие принцы, которые выдают себя неизвестно за кого, лишь бы приблизиться к понравившейся женщине и поиграть с ней в любовь. По-моему, это глупо!
– Я с тобой полностью согласна, – кивнула герцогиня.
Сильвестр всегда с особенной чуткостью относился к матери. Заметив, что у герцогини усталый вид, он тут же с сожалением проговорил:
– Я замучил тебя до смерти своей болтовней. Почему ты не велела мне замолчать, а ждала, пока у тебя разболится голова? Хочешь, я пошлю за Анной?
– Нет. У меня не болит голова, можешь мне поверить, – ответила герцогиня, нежно улыбаясь сыну.
– Очень хочется в это верить. – Сильвестр нагнулся и поцеловал мать в щеку. – А сейчас отдохни, пока Августа на улице. Смотри, не разрешай ей терзать тебя!
Сильвестр вышел из комнаты, а герцогиня глубоко задумалась. Из этого состояния ее вывело возвращение кузины.
– Вы уже одна, дорогая Элизабет? – воскликнула мисс Пенистоун. – Если бы я только знала… но мне казалось, что Сильвестр пробудет здесь дольше, и я не решалась возвратиться раньше. По-моему, уже раз сто повторяла, что никогда не встречала такого внимательного и нежного сына. Честное слово, впервые вижу подобное заботливое отношение к матери.
– Ах, да! – кивнула пожилая герцогиня. – Сильвестр такой внимательный, такой бесконечно добрый.
Она произнесла это довольно печальным тоном, что было для нее несвойственно. Заметив это, мисс Пенистоун сказала тем задушевным голосом, которым мисс Пугговиц обычно пыталась задобрить Эдмунда, когда тот сердился:
– Сегодня Сильвестр был особенно красив, вы не находите? Какая стать, какой величавый вид! Сколько же женских сердец он разобьет, пока наконец не решит жениться!
Мисс Пенистоун весело рассмеялась над своими словами, но герцогине было не до смеха, и она промолчала. Мисс Пенистоун заметила, как руки ее подопечной то сжимали, то отпускали подлокотники кресла, и наконец догадалась, что герцогиня, наверное, беспокоится, как бы такой завидный жених, как Сильвестр, не попал в сети какой-нибудь недостойной его внимания женщины.
– Пусть вас не пугает, что его женитьба причинит вам беспокойство, как говорится в пословице, – с умным видом добавила мисс Августа Пенистоун, с некоторой тревогой наблюдая за кузиной. – Когда вокруг столько девушек, которые спят и видят себя его женами, думаю, вам не из-за чего тревожиться. Ведь Сильвестр такой рассудительный. Однажды мне тоже показалось, что Сильвестр может совершить ошибку… Какая абсурдная мысль!.. И я поведала ее Луизе, когда та гостила летом в Чансе. «Кто угодно, но только не Сильвестр! – решительно ответила она. Вы знаете, этот ее резкий тон. – Он слишком хорошо знает себе цену!» Думаю, вам ясно, что после этих слов я сразу же успокоилась.
Однако ее слова не оказали такого же благотворного влияния на встревоженное сердце герцогини. Когда же она прикрыла глаза рукой, мисс Пенистоун, неверно истолковав этот жест, решила, что у бедной Элизабет опять была тяжелая ночь!
Сильвестр больше не заговаривал о своих матримониальных планах. Герцогиня по-прежнему в его присутствии старалась не подавать вида, как сильно она беспокоится за сына. Если бы он заметил тревогу матери, то первым делом подумал бы, что она не одобряет саму идею женитьбы, и без всякого сожаления отказался от этой затеи. А если бы пожилая герцогиня дала понять сыну, что ее больше тревожит, не стал ли он высокомерным, Сильвестр, не осознав истинной причины волнения, отшутился бы, пытаясь разубедить в этом мать. Герцог Салфорд вовсе не считал себя излишне высокомерным. Кое-кто из его знакомых и впрямь был достоин такого эпитета. Но они казались ему просто невыносимыми. Сильвестр был одним из немногих в лондонском высшем свете, кто пользовался невероятным успехом у дам, вызывая с их стороны повышенный интерес к своей персоне. Любая простила бы ему маленькие причуды, которые так часты среди избалованных аристократов. Но, надо отдать ему должное, ни у одной не было повода пожаловаться на высокомерие Сильвестра. Более того, вряд ли отыскался бы человек, который, имея дело с Сильвестром, мог сетовать, что его светлость хотя бы жестом или выражением лица выказал свое превосходство. Сильвестр прекрасно знал, что высокомерие у лиц его круга считается признаком дурного тона, точно так же неприлично кичиться знатным происхождением или отругать слугу за какую-нибудь провинность. Правда, он, почти всегда одним из первых приезжая на балы, отказывался ждать контрдансов и, томимый скукой, покидал вечера через полчаса после приезда. Он зачастую игнорировал приглашения, не помнил в лицо всех своих арендаторов, не всегда находил хотя бы пару добрых слов для гостей, которые собирались в Чансе в дни приемов. Поэтому нетрудно догадаться, что мог найтись какой-нибудь прихвостень титулованной знати, который бы обвинил Сильвестра в высокомерии. Наверняка это был какой-нибудь наглый выскочка, которого осадил герцог.
До герцогини доходили эти слухи, и она пребывала в растерянности. Ей очень хотелось посоветоваться с кем-нибудь из друзей, для кого Сильвестр бы много значил, кто знал бы лучше, чем она (поскольку ей доводилось видеть Сильвестра только в своих апартаментах), как он вел себя в обществе. Таким другом она считала только одного человека – лорда Уильяма Рейна – дядю Сильвестра, который после смерти отца два года являлся его опекуном. Элизабет Салфорд уважала и любила лорда Уильяма, но она быстро убедилась, что всякая попытка поделиться с ним своими довольно туманными и неясными догадками вызывает у того подозрение, будто герцогиня находится в плену своих иллюзий, порожденных болезнью и беспомощным состоянием. Лорд Уильям был старомодным, грубовато-добродушным и очень чопорным человеком. Он имел определенное влияние на Сильвестра, которого любил и которым гордился. К его словам всегда прислушивались, но лорда больше беспокоило, чтобы племянник, не дай Бог, не стал пренебрежительно относиться к своему высокому положению, нежели стал высокомерным и заносчивым.
