Конец странствий - Бенцони Жюльетта (книги бесплатно .txt) 📗
– В Кусково, к графу Шереметеву?
– Кусково сгорело, и наши части заняли остатки дворца. Нет, Марианна, вам нечего искать в той стороне. К тому же вы не можете сделать ничего, что удовлетворило бы Императора и вас!
– Но не могу же я оставить Жоливаля и Гракха! Император сошел с ума, вымещая злобу на невинных. Он так хочет мне отомстить, что способен убить их...
В полном отчаянии она молитвенно сложила руки, и слезы ручьями потекли по ее щекам. Она так напоминала попавшую в западню лань, что Бейль, исходя сочувствием, присел рядом с нею и по-братски обнял.
– Полноте, моя маленькая, не плачьте так! Вы словно героиня романа. И у вас есть верный союзник. Этот честный Констан не изменит вам ни за серебро, ни за золото, ибо он считает, что в этом деле Наполеон хватил через край. Я не сказал ему, разумеется, где вы находитесь, но в случае опасности он сообщит мне в интендантство, и мы сразу примем соответствующие меры...
– Но, мой бедный друг, вполне возможно, что Император уже все решил. Не возьмет же он пленников с собой в Париж?
– А кто вам сказал, что он собирается в Париж?
Удивление мгновенно высушило слезы Марианны, и она недоверчиво посмотрела на своего друга.
– Он не собирается?
– Ничуть! Его Величество решил перезимовать здесь. Граф Дюма и ваш покорный слуга получили очень точные приказы относительно снабжения армии. Генерал Дюронель получил другие, касающиеся передвижения войск, а маршал Мортье принимает все меры, чтобы полностью отправлять свои функции губернатора. Он даже нашел здесь группу артистов и обязал их готовиться к выступлениям для поддержания духа французов.
– Но это же невозможно! Провести зиму здесь! Хотела бы я знать, что думает об этом окружение Императора.
– Ничего хорошего! У всех вытянутые лица. За исключением Польской кампании, никто никогда не проводил зиму вне Франции. Судя по тому, что мне сказали, Императором движут две противоположные идеи: или Александр согласится на предварительные переговоры о мире и, подписав соглашение, мы вернемся, или же проведем зиму здесь, укрепим армию уже затребованными подкреплениями и весной пойдем на Санкт-Петербург!
– Как? Еще одна кампания... после пережитой катастрофы?
– Может быть, нет. К царю послан гонец. Он везет письмо от генерала Тутолмина, начальника госпиталя Найденышей, подтверждающее, что французы сделали все, чтобы спасти Москву, и другое – от Императора лично царю, уверяющее в его доброй воле и братских чувствах!
– Его братские чувства? Какая нелепость! Это не пройдет...
– Таково же мнение Коленкура, который хорошо знает Александра. Но Император рассердился на него, считая плохим пророком, и теперь не разговаривает с ним. Правда, Мюрат, который продолжает заигрывать с казаками Платова, делает все, что в его силах, чтобы убедить Императора, что царь будет счастлив упасть в его объятия. Ах, я чувствую, что все это плохо кончится! В одном я уверен: в этом году я не увижу Милан!..
Этой ночью Марианна так и не смогла уснуть. Она лихорадочно пыталась найти способ спасти друзей, но, кроме того, чтобы отыскать кардинала и сдаться, ничего не нашла. Проникнуть тайком в Кремль – невозможно. Старая цитадель превращена в военный лагерь. Днем и ночью Старая Гвардия под командованием генералов Мишеля, Гро и Тиндаля несла там охрану у всех ворот, открытых и закрытых. Нет, в эту ощетинившуюся твердыню не пройти. Тогда... ждать? Но до каких пор? Если Наполеон решил зимовать здесь, это означало как минимум провести шесть месяцев взаперти в этом доме! Есть от чего сойти с ума!
Конечно, существовала гипотеза, предложенная, по словам Бейля, Констаном: подождать, пока гнев Императора утихнет, после чего он, Констан, постарается постепенно защитить мятежницу. Но Марианна на это особенно не рассчитывала: хотя гнев Наполеона проходил быстро, зло он таил долго.
Последовавшие дни были мрачными, несмотря на царившую снаружи чудесную погоду, на которую Марианна с отчаянием поглядывала из-за занавесок. Она убивала время за шитьем в компании с Барбой, но жила только ради часа, когда возвращался ее товарищ по несчастью с новостями.
Они были удручающе однообразны: из Санкт-Петербурга ничего нет, активная подготовка к зимовке продолжается. Император в восторге, ибо его курьерская служба действовала чудесно, благодаря прямо фантастической распорядительности графа де Ла Валетта, директора Почт. Курьер прибывал ежедневно в один и тот же час, после пятнадцати дней и четырнадцати часов скачки. Дошло уже до того, что при опоздании курьера на один час Его Величество беспокоился и выходил из себя. Но, кроме этого случая, он был в превосходном настроении, избрав мишенью для своих насмешек несчастного Коленкура и описываемые им трагические картины русской зимы, постоянно повторяя, что осень, во всяком случае, «прекрасней, чем в Фонтенбло».
Но императорское веселье не находило никакого отклика у Марианны, как, впрочем, и у Бейля, проводившего изнуряющие дни в добывании съестных припасов, которые еще обнаруживали в подвалах разрушенных домов.
У него тоже было мрачное настроение. Он встретил некоего Огюста Феселя, по профессии арфиста, который смог наконец сообщить ему новости о его дорогой подруге Мелани Барковой, и эти новости глубоко его огорчили. Вышеупомянутая дама в сопровождении арфиста отправилась в Петербург за несколько дней до пожара с последними группами беженцев, и это вопреки воле мужа, с которым она практически в ссоре, но от которого ждет ребенка. Кроме того, она совершенно без денег.
Эта печальная история довела буквально до неистовства молодого человека, который исступленно изыскивал возможность найти свою прежнюю возлюбленную и забрать ее с собой во Францию. Чтобы хоть немного рассеяться, он непрерывно говорил об этом с Марианной, превознося достоинства любимой с такой настойчивостью, что у молодой женщины эта незнакомка скоро стала вызывать неприязнь. Не меньшую она испытывала и к его теперешней любовнице, Анжелике Берейтер, хотя в своих пламенных речах Бейль больше распинался о ее прелестях, чем о добродетелях, похоже, отсутствующих. У этого милого Бейля была, видимо, естественная и неукротимая склонность к женщинам невыносимым.
Только к его сестре, Полине, Марианна чувствовала расположение. Бейль, когда он не писал бесконечные письма, рассказывал о ней с нежностью, которая трогала Марианну за душу, ибо была искренней. Кроме того, о ней он говорил по-французски, тогда как, воспевая своих прелестных подруг, он считал обязательным пересыпать речь английскими и итальянскими выражениями, что выводило из себя Марианну.
Более-менее хорошо она чувствовала себя только с Барбой. Безмятежная, надежная полька излучала спокойствие. И затем, в бесхитростных мелодиях, которыми она сопровождала свою работу, Марианна находила созвучия, соответствовавшие ее настроению. Одну из них она любила особенно:
Одна мысль о скакуне заставляла ее содрогаться. Ах! Если бы иметь возможность пустить лошадь в галоп прямо перед собою, до самого горизонта, до тех пор, пока не появятся наконец деревья французской земли! Она ненавидела сейчас эту необъятную Россию, гигантским кулаком сомкнувшуюся вокруг нее. Она угасала в этом тесном доме, между деревянными стенами, под низкими потолками. Уже скоро пойдет снег и погребет их, ее и Бейля, как погребет и всех людей, прикованных здесь волей одиночки, однако их нетерпеливое желание вернуться домой делалось осязаемым... за исключением Наполеона, который продолжал думать, что все идет хорошо.
В последних числах сентября новости стали изменяться к худшему. Эстафеты начали запаздывать, а одна даже вообще не пришла. Кроме того, верстах в двадцати от Москвы отряд казаков захватил врасплох обоз с артиллерийскими зарядными ящиками, возвращавшийся из Смоленска под охраной двух эскадронов, и все они попали в плен. Два дня спустя такая же судьба постигла восемьдесят драгунов во дворце князя Голицына в Малой Вязьме, но Император ежедневно в полдень продолжал проводить в Кремле смотр гвардии.
