Скандальная история - Питерсен Дженна (книги бесплатно читать без txt) 📗
Она невольно сделала шаг навстречу ему:
– Почему?
– Я всю жизнь понимал, что чем-то отличаюсь от других. Я чувствовал и недоброжелательство Харрисона Мэллори, и холодность матери, но не понимал причины. А потом в один прекрасный вечер Коул открыл мне правду.
Он умолк и сделал глубокий вдох. Сердце Кэтрин заныло от жалости. Хоть Доминик и воспитал в себе сильный характер, вспоминать детство ему было ужасно трудно. Он изо всех сил старался совладать со своими чувствами, было очевидно, что ему очень больно.
– Мне было всего тринадцать, а Коулу восемнадцать. Мы часто ссорились, но в, тот вечер произошла не просто ссора. Он сказал мне, что я всего-навсего жалкий бастард. Я ответил, что не верю ему, но на самом-то деле у меня возникло ощущение, что это правда.
– Ты обратился за разъяснениями к отцу или матери? – спросила Кэтрин, проклиная себя за то, что ей до сих пор хочется узнать о муже как можно больше. Куда умнее было бы просто отгородиться от него совсем, но нет, ей хотелось узнать.
Доминик покачал головой:
– Мне хотелось, но я был слишком молод тогда. Когда Харрисон Мэллори приходил в гнев, расправа была короткая. Я боялся даже подступиться к нему с расспросами. В течение двух лет я внимательно наблюдал за всем и примечал всякую мелочь, вслушивался в каждое слово в надежде узнать какую-нибудь тайну. В конце концов, хватив для храбрости немного спиртного, тайком добытого в винном погребе, я рискнул-таки на откровенный разговор с человеком, которого пятнадцать лет называл отцом. – Доминик помотал головой, словно желая отогнать это воспоминание.
Откашлявшись, он продолжил:
– Я спросил его напрямик, Мэллори ли я по крови. Довольно долго он просто смотрел на меня, не говоря ни слова, а потом сказал мне правду. Сказал, что я – плод любовного романа, который завела моя мать. И сказал, что ему противен даже мой вид.
Кэтрин отвернулась. Сердце ее разрывалось от боли – от боли за того мальчика, которым когда-то был ее муж. И не важно, как муж обошелся с ней, все равно он не заслуживал такого отношения. Как можно с такой жестокостью относиться к ребенку, совершенно ни в чем не виноватому?
– А что сказала Ларисса? – спросила Кэтрин.
Ее свекровь казалась не очень-то добросердечной женщиной, однако и жестокой ее трудно было назвать. Так неужели же она все эти годы равнодушно наблюдала, как ее муж и старший сын тиранят Доминика?
Он криво усмехнулся:
– Сколько я себя помню, моя мать с трудом выносила меня. Может быть, я был для нее живым напоминанием об ошибке молодости. Не знаю. Но когда я просил ее рассказать мне правду о моем происхождении, она держалась так, будто никакого вопроса я ей не задавал. Наш разговор состоял из сплошных отрицаний. Только однажды добился я от нее нескольких слов о моем настоящем отце. Она выпила слишком много в тот вечер и призналась, что любила этого человека. И по ее намекам я понял, что именно ради сохранения брака с Мэллори, устроенного стараниями родственников, ей пришлось разлучиться с любимым.
– Но она так и не назвала тебе его имени? – Кэтрин в недоумении смотрела на мужа.
– Нет, не сказала. И я уже не мог жить под одной крышей с так называемым отцом, который ненавидел меня, и с матерью, которая лишила меня прошлого. Вернувшись в школу, я стал жить только гневом. «Домой» я больше никогда не возвращался. Даже когда Харрисон Мэллори отправился в мир иной, сделав тем самым немалую любезность миру этому. В конце концов я понял, что нельзя тратить всю жизнь на одну цель – доказать, что Харрисон Мэллори был не прав. Я решил избавиться от его влияния. Но мне никак не удавалось забыть о том, что где-то существует мой настоящий отец. Мне так хотелось… и до сих пор хочется узнать, кто же он такой.
Кэтрин кивнула. Это она понять могла.
– И ты начал поиски?
Он утвердительно кивнул:
– К тому времени у меня уже имелись кое-какие средства, и я потратил их на поиски. Удалось выяснить, что моя мать подолгу жила одна вот в этом самом доме, жила как раз в то время, когда я был зачат. – Он вздохнул. – И я стал добиваться права посетить этот дом. Но мама упорно делала вид, что не слышит, а Коул не подпускал меня к этому дому из вредности, пока…
Он умолк и покачал головой.
У Кэтрин кровь отхлынула от лица. Теперь речь шла о ней. Немного помедлив, она заговорила:
– Коул оказался в отчаянном положении. Ему нужно было сбыть с рук меня и скрыть свои мошеннические проделки. – Она судорожно сглотнула. – Ты заключил сделку с Коулом. Он дает тебе дом, а ты берешь себе жену. Никаких скандалов, и ты имеешь, что желал, – Лэнсинг-Сквер, не так ли?
– Да, верно.
Теперь, когда она знала правду, все казалось предельно ясным.
– И здесь ты сразу занялся поисками. Вот почему ты запирался на чердаке.
– Да. – Он сделал шаг к ней, но она сразу же отступила на шаг. – Я думал, что это единственный возможный путь.
– И ты был готов пожертвовать мной ради того, чтобы получить то, что желал? Ты был готов лгать мне, обманывать меня, хотя сам страдал из-за того, что в детстве тебе лгали и обманывали тебя.
Лицо у него вытянулось.
– М-мне очень жаль, Кэтрин.
– Мне тоже жаль.
Она отвернулась, чтобы он не понял, что она всей душой тянется к нему, что ей хочется коснуться его, утешить. Его рассказ очень тронул ее, хотя все равно было противно, что завершалась эта история предательством по отношению к ней. Вероятно, ее мужу гораздо важнее было гоняться за своим прошлым, чем думать о ней и ее будущем.
Впрочем, с какой стати ей ожидать от мужа особой заботы? Ведь даже когда он лгал ей, он никогда не заходил так далеко, чтобы утверждать, будто питает к ней нежные чувства. И не говорил, что ставит ее интересы выше собственных. Ей следовало помнить о том, что для него она лицо второстепенное. Так относились к своим женам все мужчины, которых ей доводилось встречать.
– Должно быть, для тебя это огромное облегчение, что с притворством покончено, – заговорила она, заставляя себя забыть о своих чувствах. – Тебе уже не надо делать вид, будто впереди у нас совместная жизнь, о которой надо думать и которую следует планировать. Теперь каждый из нас может выбирать свою собственную дорогу.
