Сердце горца - Монинг Карен Мари (книги бесплатно txt) 📗

Драстен и Дэгьюс были не единственными, кто хотел бы видеть Адама незримым... или, скорее, не видеть его вообще.

В поместье Келтаров было еще двадцать три женщины – если не считать Гвен, Хло и ее кошку, – и Габби это знала, потому что вскоре после того, как Адам стал видимым, ей представился случай лицезреть всех обитательниц замка, от самой крошечной малышки до ковыляющей старухи.

Все началось с прихода толстой тридцатилетней горничной, которая явилась, чтобы задернуть шторы и поинтересоваться, «не желают ли господа чего-то еще?». В тот момент, когда ее взгляд из-за очков упал на Адама, она начала заикаться и запинаться. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вернуть своим действиям некое подобие согласованности, но она все-таки сумела, спотыкаясь, выйти из библиотеки, чуть не перевернув лампу и маленький столик, встретившиеся ей на пути. Очевидно, она просто спешила дать сигнал и привести все силы своего семейства в боевую готовность, поскольку вскоре начался настоящий парад: румяная пышная служанка зашла и предложила долить еще чаю (хотя они не пили никакого чаю), за ней по пятам проследовала хихикающая женщина, которая якобы искала потерянную тряпку для пыли (которую – удивительно ли? – она так и не нашла), за ней появилась третья, искавшая метлу (неужели в Шотландии убирают в замках по ночам – кто бы мог подумать!), затем четвертая, пятая, шестая, которые спрашивали, устроит ли мистера Блэка Хрустальная комната (почему-то никто не интересовали тем, какая комната устроит Габби; она ожидала, что в итоге ей отведут комнатушку где-то в надворных постройках). Седьмая восьмая и девятая пришли объявить, что комната Адама готова, и узнать, не желает ли он, чтобы его проводили? Наполнили ему ванну? Помогли раздеться? (Ну, последний вопрос они, может, и не задавали, но он читался в их глазах.) Затем с разными промежутками во времени появилось еще с полдюжины женщин, повторяющих одно и то же снова и снова. Они уверяли, что сделают «все, абсолютно все, что пожелает мистер Блэк».

Шестнадцатая пришла, чтобы забрать двух крошечных девочек с колен Адама, несмотря на их протестующие вопли (и сама не уселась к нему на колени только потому, что Адам поспешно встал), двадцать третья и последняя была так стара, что могла сойти кому-то за прапрабабушку, но даже она бесстыдно флиртовала с «милым мистером Блэком», хлопая несуществующими ресницами и приглаживая тонкие седые волосы покрывшимися пятнами руками с просвечивающимися синими венами.

Но больше всего Габби поразила кошка – кошка, которая, видимо, оказалась самкой, и вдобавок в период течки. Она плавной походкой вошла в библиотеку, подняв хвост, кокетливо закрученный на конце, и начала тереться своей мягкой шерсткой о лодыжки Адама, мурлыча и, вероятно, доводя себя этим до состояния блаженства, от которого она жмурилась и изгибалась.

«Мистер Блэк, черт бы подрал вас всех! – хотелось закричать Габби (она любила кошек, правда, любила; и раньше ей никогда не хотелось пнуть никого из них, но, Боже правый, – Даже кошки?..), – Существо, и я его обнаружила, поэтому он – мое Существо. Руки прочь».

Но похоже, все о ней забыли, как подозревала Габби, не в последнюю очередь благодаря тому, что они были замужем за такими необычайно сексуальными мужчинами), а Габби сидела молча, чувствуя, что постепенно становится почти такой же невидимой, каким до этого был Адам. Как будто он не просто избавился от заклятия, но и каким-то образом перенес его действие на нее.

Наконец, видимо потеряв терпение, Драстен приказал прислуге ложиться спать, грозно хлопнул дверью библиотеки а после недолгой паузы закрыл ее на ключ и прислонился к ней спиной.

– Ты что, вынужден постоянно это терпеть? – насмешливо поинтересовался он у Адама.

Тот кивнул.

– Хотя встречаются и такие, – сказал Адам, бросая взгляд в сторону Габби, – которые для начала предпочитают хорошенько меня треснуть.

Он произнес это, демонстративно потирая губу, которую она разбила, и беззаботно ухмыльнулся.

Она сжала руки в кулаки, чтобы не вскочить и не ударить его еще раз. Просто за то, что он Адам. За то, что он так непростительно неотразим. За то, черт возьми, что он стал видимым. Почему он не мог остаться под действием заклятия? Неужели это так сложно?

Тогда она была ему нужна. Но не теперь. Он уже мог говорить от своего имени; он больше не нуждался в посреднике. И вокруг него были десятки женщин, которые жаждали удовлетворить любое его желание по одному мановению его обольстительной руки. Габби вдруг показалось, будто ее чего-то лишили.

Она нахмурилась и сделала вид, что умирает от усталости, не желая смотреть на то, как другие женщины борются за его внимание. Не желая переживать все чувства, которые пробуждались в ней при этом. И не имея желания проверять, будут ли они взбираться по стенам замка и ломиться в окна, чтобы до браться до него.

Гвен отвлеклась от сложных вопросов по космологии, которыми она довольно долго забрасывала Адама, чтобы показать комнату гостье.

Габби была приятно удивлена, обнаружив, что это не надворная постройка, а вполне милая анфилада комнат на втором этаже, с каменной террасой, через застекленные двери которой можно было выйти в сад. После того как Гвен удалилась, Габби еще больше удивилась, увидев у прикроватного столика наполовину полный графин с вином.

Однако утром она уже была не так рада этому графину. Как и тому, что в итоге ей пришлось выбраться в коридор и стащить немного еды из двух других «комнат», прежде чем она погрузилась в сон, одурманенная вином.

Габби посмотрела на кровать и нахмурила брови. Неудивительно, что она так ужасно себя чувствовала. Было вообще не похоже, что она там спала; скорее можно было подумать, что она провела ту небольшую часть ночи, во время которой ей удалось забыться, в сражении. Шелковые простыни оказались скомканными, одеяло было сбито, а два шикарных бархатных балдахина оторваны от карниза. Она смутно помнила, что, захмелев, попыталась выйти из комнаты в ванную, запуталась в них и упала.

И еще Габби припоминала, что все это ей ужасно не понравилось. Кажется, она кричала и плакала всю ночь из-за всякой ерунды: парней, потерянной работы и... Существа, которого она не могла понять.