Взгляд незнакомки - Дрейк Шеннон (полная версия книги .TXT) 📗
Мужчины никогда не понимали, что Юг взрастил сильных женщин. Из жен бедных фермеров они превратились в красавиц и первых леди, они выходили замуж и вели дела на плантациях, но были достойны неизмеримо большего, им по плечу были и более трудные дела.
Однако Брент будет защищать женскую честь, как он ее понимает, до последнего вздоха; так же как он будет защищать ее жизнь. Кодекс чести, идеал, мечта — в этом весь он и другим никогда не станет.
— Ты забрал мое судно, — мягко произнесла Кендалл. — Что теперь может со мной случиться?
— Зачем ты рискуешь, Кендалл? — ответил он вопросом на вопрос.
— Это и моя война, Брент.
Он помотал головой:
— Нет, Кендалл, ты не понимаешь сути войны. Ты просто бросила все на чашу весов в безумной надежде убить Джона Мура.
— Нет, ты ошибаешься, Брент. Я никогда понапрасну не рисковала. Судном управляли и командовали Гарри и Рыжая Лисица. Они потопили несколько кораблей янки. Рыжая Лисица не стремился к мести и ни разу не устроил побоища. Я принимала участие в нескольких вылазках, это правда, и была на борту, когда они потопили фрегат. Да, Брент, в тот день я почувствовала чудесное ощущение собственной силы, меня охватило упоение победы. Я поняла, какое это счастье — сражаться. Но я никогда не надеялась убить Джона. Если я смогу когда-нибудь забыть, что произошло между мной и Муром, то мне, пожалуй, даже станет его жаль. Он поражен смертельной болезнью, — которая погубила его сердце.
Кендалл погрузила пальцы в волосы Брента, наслаждаясь этим прикосновением к мягкому светлому золоту. Она снова улыбнулась. Как он оброс!
— А ты сильно похудел, — тихо произнесла она. Брент молча встал. Кендалл тоже поднялась с кровати и, обойдя ее, села возле маленького столика с откидной крышкой, где лежал нож. Рыжая Лисица учил её обращаться с холодным оружием после того, как с ней случилась неприятность на найденной шхуне. Откинув крышку, Кендалл ловко извлекла оттуда нож и незаметно сунула его себе за пояс.
— У тебя что-то случилось в Лондоне? — поинтересовалась она.
— Нет, все прошло как нельзя лучше.
«Тогда почему ты так себя ведешь?» — чуть было не спросила вслух Кендалл. Казалось, между ними выросла непреодолимая стена, и то, что она собиралась сейчас сделать, только ухудшит положение.
— Ты… ты говорил об этом с Рыжей Лисицей?
— Да.
— Он знает, что ты забрал судно?
— Конечно.
И конечно, нет никакого сомнения в том, подумала Кендалл с горечью, что Рыжая Лисица с большим облегчением вздохнул, узнав об уходе «Гордости повстанца». Теперь ему не придется вечно переживать за безопасность Кендалл. Он избавился от тяжелого бремени ответственности за нее…
Кендалл напряглась, услышав, что Брент подошел к ней. Он отстегнул портупею, снял шпагу, расстегнул пуговицы мундира и, небрежно сбросив его на пол, нежно взял Кендалл за подбородок, приподняв ее голову. Их взгляды встретились.
— Кендалл, — сдавленным голосом проговорил Брент, — для тебя война кончилась. Прошу тебя, выслушай меня внимательно, потому что я говорю совершенно серьезно. Если я узнаю, что ты затеяла еще какую-нибудь глупость, то я найду тебя и силой увезу в другую страну дожидаться окончания войны. Ты меня поняла?
— Брент…
Он сделал неуловимое движение, и не успела Кендалл даже глазом моргнуть, как Брент выхватил из-за голенища длинный нож и приставил к ее груди.
Рот его снова был плотно сжат. Кендалл была обескуражена.
— А если бы на моем месте был янки, Кендалл? — спросил Брент. — Ты бы ничего не смогла сделать: эта сталь давно бы вонзилась тебе в грудь.
Он провел лезвием между пуговицами ночной рубашки — лезвие холодило кожу, но не царапало, а только касалось. Она впилась взглядом в Брента. В ее глазах было стремление загипнотизировать, в них был гнев. Стиснув зубы, она молча терпела, когда он не спеша срезал по одной пуговицы на ее ночной рубашке. Ее клинок ждал своего часа у бедра, но Кендалл выжидала — время было ее союзником.
— Что бы ты стала делать, Кендалл, если бы на моем месте был янки? — не унимался Брент.
Она вздернула подбородок:
— Не все янки — жестокие насильники; Брент.
— Нет, не все. Так же, как и не все южане — истинные джентльмены. Ты понимаешь теперь свое положение, Кендалл?
— Да! — огрызнулась она, скрипя зубами от бессильной ярости.
Спрятав нож, он отвернулся и начал стаскивать через голову рубашку.
— У меня совсем нет времени, — сказал он, не оборачиваясь.
— У тебя никогда его нет… для меня, — сухо согласилась Кендалл.
Он резко обернулся:
— Но я ничего не могу с этим поделать.
— Ну-ну, — пробормотала она, опустив глаза. — Доблестный муж должен отправляться на линию огня.
— Прекрати, Кендалл.
Она тихо сидела, слушая, как он с шорохом сбрасывает с себя одежду.
— Сейчас утро, — ничего не выражающим голосом произнесла она.
— Ну и что?
«Итак, ты приехал, устроил мне взбучку, отдал распоряжения, а теперь сунешь меня в постель, — говорила она сама себе. — И как это ни странно, видит Бог, я люблю и желаю тебя. Но потом ты встанешь, выберешься из теплой постели и отправишься на войну, забыв обо мне, и вспомнишь лишь тогда, когда надумаешь возвращаться».
— Я понимаю, Брент, — сказала она вслух, — что от моей репутации не осталось и следа, но мне кажется, что Эйми все еще в доме.
— Кендалл, — теряя терпение, проговорил Брент, становясь на колени перед ней. — Меня не было здесь очень и очень долго. Твоя репутация здесь никого не интересует, мы с тобой находимся на особом положении, и Армстронги прекрасно понимают, что мы хотим побыть вдвоем.
Она не желала прислушиваться к чувственному огню, который медленно начал пожирать все ее существо. Она не смела поднять глаза или повернуться к нему лицом. Ее тело уже трепетало от его прикосновений, всю ее пронзила слабость, сердце заныло от сладкого предвкушения. Он откинул с ее шеи волосы и приник губами, нежно покусывая ее, лаская языком… губами. Жар охватил Кендалл, она таяла на этом огне с каждой новой его лаской, с каждым прикосновением.
Но нет, она не имеет права так просто сдаться и уступить… Она посмотрела ему в глаза, когда он положил руки ей на плечи и прижал к кровати. Не отрывая взгляда от ее глаз, Брент раздвинул края рубашки, разрезанной ножом и обнажил ее грудь. Улегшись рядом, он начал ласкать ее упругую грудь, дразнить пальцем сосок, набухший от желания и страсти, потом приник к нему губами, чтобы ощутить его полноту.
Кендалл запустила пальцы в волосы Брента, стараясь не думать о том, как она желает его любви, как жаждет сгореть в огне страсти, умереть от силы влечения, поднявшегося из самой сердцевины ее существа.
Брент запустил руку под подол ночной рубашки и начал описывать рукой дразнящие круги от икры до бедра, разжигая в Кендалл танталовы муки. Он немного помедлил, приник губами к ее груди и стал поднимать подол.
— Давай снимем это, — хрипло произнес он прерывающимся от страсти голосом.
Она судорожно сглотнула и замерла.
— Поцелуй меня, Брент.
— Я и так целую тебя.
— Нет, не так. В губы. Прошу тебя, Брент, поцелуй меня!
Он послушно приподнялся и приник губами к ее губам. С быстротой молнии она извернулась, сунула руку под бедро и, выхватив оттуда нож, приставила лезвие к горлу Брента, туда, где билась артерия. В первое мгновение в его глазах промелькнуло несказанное изумление, сменившееся яростью. Серые глаза потемнели и стали почти черными.
Кендалл быстро спросила:
— И что ты теперь будешь делать, Брент? Одно движение… одно едва заметное движение, и я перережу тебе сонную артерию.
Он тихо выругался, в его тоне прозвучала смертельная угроза. Она снова сглотнула, изо всех сил стараясь не отвести глаз.
— Мы все очень уязвимы, Брент. Каждый из нас может умереть. Твоя жизнь дороже для меня, чем моя собственная, но ты обязан рисковать ею. Но ты даже не спрашиваешь, понимаю ли я, зачем ты это делаешь.
