Бессердечный повеса (ЛП) - Клейпас Лиза (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
Хелен слабо улыбнулась.
– Разве не также люди нашего круга оценивают потенциальную жену? – С её губ сорвался нетерпеливый вздох.
– Хелен, ты должна признать, что ты и он из разных миров.
– Да, мы с ним совершенно разные, – признала Хелен. – Вот почему я намерена действовать осторожно. Но у меня есть свои причины согласиться на ухаживания. И пока я не желаю их все объяснять... я скажу тебе, что был момент, когда я почувствовала связь с ним, во время его пребывания в Приорате Эверсби.
– Пока ты ухаживала за ним во время болезни? Если так, то это жалость, а не связь.
– Нет, это случилось после, – она продолжила, прежде чем Кэтлин смогла ещё что-то возразить. – Я очень мало знаю о нём. Но я хотела бы узнать больше, – взяв руки Кэтлин, она крепко сжала их. – Пожалуйста, не возражай сейчас против ухаживаний. Ради меня.
Кэтлин неохотно кивнула.
– Хорошо.
– А что до лорда Трени, – осмелилась сказать Хелен, – ты не должна винить его за попытку ...
– Хелен, – прервала она тихо, – прости меня, но я действительно могу винить его, по причинам, о которых ты понятия не имеешь.
На следующее утро Девон сопровождал Рэвенелов в Британский музей. Кэтлин предпочла бы, чтобы это был Уэст, но он оставался в своих личных апартаментах с террасой, которые он оставил за собой даже после переезда в Приорат Эверсби.
До сих пор возмущённая обманом Девона и его обидными замечаниями прошлым вечером Кэтлин избегала разговоров с ним без особой необходимости. Сегодня утром они оба орудовали вежливыми словами и натянутыми улыбками, как оружием.
Столкнувшись с огромным количеством экспозиций в музее, сёстры Рэвенел выбрали первой для посещения Египетскую галерею. Сжимая брошюры и путеводители, они провели почти всё утро, изучая каждый экспонат: статуи, саркофаги, обелиски, плиты, забальзамированных животных, орнаменты, оружие, инструменты и украшения. На долгое время они задержались возле Розеттского камня, [28] восторгаясь иероглифами, вырезанными на его полированной лицевой поверхности.
Пока Девон осматривал соседнюю выставку оружия, Хелен подошла к Кэтлин, которая разглядывала древние монеты под стеклом.
– Здесь так много галерей, – заметила она, – мы можем посещать музей каждый день в течение месяца и так и не увидеть всего.
– Точно не такими темпами, – сказала Кэтлин, наблюдая, как Пандора и Кассандра открыли свои планшеты для эскизов и начали копировать некоторые иероглифы.
Проследив за её взглядом, Хелен сказала:
– Они получают безмерное удовольствие. Я тоже. Кажется, мы все изголодались по таким культурным ценностям и поводам для восторга, которые не может предложить Эверсби.
– В Лондоне изобилие и того и другого, – сказала Кэтлин. Пытаясь казаться несерьёзной, она добавила: – Полагаю, этот факт говорит в пользу мистера Уинтерборна, тебе бы никогда не пришлось скучать.
– Действительно, не пришлось бы, – Хелен замолчала, прежде чем осторожно спросить, – к слову о мистере Уинтерборне, мы можем пригласить его на ужин? Я хотела бы поблагодарить его за музыкальную шкатулку лично.
Кэтлин нахмурилась.
– Да можем. Лорд Трени пригласит его, если ты хочешь. Однако... ты понимаешь, насколько эта музыкальная шкатулка не соответствует правилам приличия. Это был прекрасный и великодушный подарок, но нам следует его вернуть.
– Я не могу, – прошептала Хелен, нахмурившись. – Это бы задело его чувства.
– Это заденет твою репутацию.
– Никому не обязательно об этом знать. Не так ли? Не могли бы мы считать шкатулку подарком семье?
Перед тем как ответить, Кэтлин задумалась обо всех правилах, которые она нарушила и грехах, которые совершила, некоторые небольшие, другие слишком огромны в сравнении с подарком, несоответствующим правилам приличия. Её рот скривился с противоречивой покорностью.
– Почему бы и нет? – сказала она и взяла Хелен за руку. – Пойдём, поможешь мне остановить Пандору, она пытается открыть саркофаг.
К радости и ужасу Хелен, Уинтерборн принял приглашение на следующий же вечер. Она очень хотела увидеть его, почти так же сильно, как и боялась этого.
Он приехал вовремя, и его проводили в гостиную на первом этаже, где собрались Рэвенелы. Уинтерборн был одет с элегантной простотой, его внушительная фигура была облачена в чёрный пиджак, серые брюки и серый жилет. Хотя его сломанная нога все ещё заживала, гипс был снят и он ходил при помощи деревянной трости. Можно было бы с лёгкостью различить его в толпе, не только из-за выдающихся роста и размеров, но и по чёрным волосам и смуглой коже. Оттенки считались результатом влияния испанских Басков в Уэльсе, не относились к аристократическим... но Хелен находила эти черты красивыми и поразительными.
Его взгляд упал на Хелен, тёмный огонь, обрамлённый чёрными ресницами, и она почувствовала нервный трепет. Сохраняя хладнокровие, она беспристрастно ему улыбнулась, желая обладать уверенностью в себе, чтобы сказать что-нибудь очаровательное или кокетливое. К её великому огорчению, Пандора и Кассандра, на два года её моложе, обе чувствовали себя комфортнее с Уинтерборном. Они забавляли его глупостями, спрашивая, спрятан ли меч в его трости (к сожалению, нет) и описанием мумифицированных собак в египетской галерее.
Когда компания перешла к ужину, на мгновение все оказались в замешательстве, так как выяснилось, что близнецы подписали карточки с именами иероглифами.
– Мы подумали, возможно, всем захочется угадать, какая карточка кому принадлежит, – сообщила им Пандора.
– К счастью, моё место во главе стола, – сказал Девон.
– Это моя, – сказал Уинтерборн, указывая на одну из карточек, – и я думаю, леди Хелен сидит рядом со мной.
– Как вы поняли? – спросила Кассандра. – Вы знакомы с иероглифами, мистер Уинтерборн?
Он улыбнулся.
– Я посчитал буквы, – взяв карточку с именем, он внимательно её изучил. – Ловко нарисовано, особенно маленькие птички.
– Можете сказать, что это за птица? – с надеждой спросила Пандора.
– Пингвин? – догадался он.
Кассандра торжествующе сказала сестре:
– Я же говорила, что она похожа на пингвина.
– Это перепел, – сказала Пандора Уинтерборну, вздыхая. – Мой почерк на древнеегипетском не лучше, чем на английском.
После того, как все расселись и лакеи начали обслуживание, Хелен повернулась к Уинтерборну, полная решимости преодолеть свою застенчивость.
– Я вижу, вам сняли гипс, мистер Уинтерборн. Я надеюсь выздоровление проходит хорошо?
Он сдержанно кивнул.
– Весьма неплохо, спасибо.
Она снова и снова разглаживала салфетку на коленях.
– Я едва могу найти слова, чтобы поблагодарить вас за музыкальную шкатулку. Это самый красивый подарок, который я когда-либо получала.
– Я надеялся, что он вас порадует.
– Так и есть, – посмотрев ему в глаза, Хелен пришло в голову, что когда-нибудь этот человек, возможно, будет иметь право целовать её... интимно обнимать... они будут делать все те загадочные вещи, которые происходят между мужем и женой. Она начала жутко краснеть, заливаясь тем самым вездесущим цветом, который вновь появлялся сам по себе и, казалось, только Уинтерборн мог его вызвать. Отчаянно пытаясь это остановить, Хелен опустила взгляд на воротник его рубашки, а затем чуть ниже, прослеживая идеально ровную линию шва, сделанного вручную.
– Я вижу влияние мистера Куинси, – сказала она.
– Вы о рубашке? – спросил Уинтерборн. – Да, с тех пор как приехал Куинси, он взял в осаду содержимое всех шкафов, ящиков и сундуков. Сообщил мне, что нужна отдельная комната с единственной целью, хранить там одежду.
– Как дела у мистера Куинси? Он уже привык жить Лондоне?
– Ему хватило одного дня. – Уинтерборн продолжил рассказывать о том, как камердинер наслаждается новой жизнью и, как универмаг уже стал для него более привычным, чем для служащих, которые проработали там несколько лет. У Куинси появилось много новых друзей, за исключением личной секретарши Риса, с которой он постоянно препирался. Однако Уинтерборн подозревал, что эти двое тайно получали удовольствие от перепалок.
