Розамунда, любовница короля - Смолл Бертрис (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Поверите, просто с ног валюсь. Придворных с каждым днем становится все больше, поскольку король любит веселиться и горстями разбрасывает отцовское золото. Что сказал бы покойный Генрих, узнав, как безоглядно тратит сын накопленное богатство!
Томас усмехнулся, послал ей поцелуй и исчез так же быстро, как появился.
– Это был его милость? – полюбопытствовала Энни, входя с подносом. Судя по лицу, девушка была искренне шокирована несвоевременным визитом.
– Он, – подтвердила Розамунда, поднимаясь и потянувшись за полотенцем. – Утверждал, что модные дамы принимают джентльменов, сидя в ванне.
– Да он, должно быть, помешался! – возмутилась камеристка.
– Завтра днем мы едем к королеве, – сообщила Розамунда и, тщательно вытершись, накинула сорочку.
– Ваше платье готово. Мы с Долл нашили на него жемчуг, пока вы спали, миледи.
– Жемчуг? – удивилась Розамунда. – Какой жемчуг?
– Его милость дал мне чудесную ленту, украшенную маленькими жемчужинками, и велел нашить их вокруг выреза. Выглядит исключительно, миледи, а Долл говорит, что они придают платью настоящую элегантность.
Розамунда рассмеялась. Кузен идет на все, лишь бы она произвела выгодное впечатление при дворе.
– Напомни мне завтра поблагодарить его милость, – велела она Энни. – А теперь давай поджарим на огне хлеб с сыром. От свежего воздуха у меня разыгрался аппетит.
Энни принесла не только хлеб с сыром, но и колбаски и еще одно блюдо восхитительных печеных яблок со сливками. Они поджарили хлеб над огнем, залили расплавленным сыром, добавили колбаски и вместе поели. Розамунда позволила Энни выпить вина с водой, поскольку девушка не привыкла к чистому вину. Сама она пила неразбавленный напиток, сладкий и крепкий. Потом они разделили яблоки, и служанка отнесла поднос обратно. Розамунда глубоко задумалась. После прогулки она чувствовала себя лучше. Кузен всегда умел ее развеселить. Нужно помнить, что Оуэн вступил на королевскую службу шестилетним мальчиком и сумел не только выжить, но и завоевать место под солнцем.
Она тоже выдержит. Сколько можно быть домоседкой? Ей пора выйти из тени, тем более что при дворе так много возможностей! Вероятно, она даже сумеет найти подходящие партии для своих девочек. Она не хотела, чтобы им пришлось выбирать между семейством дядюшки Генри и дикарем-шотландцем вроде Логана Хепберна.
Ну вот, как он ухитрился проникнуть в ее мысли?
И все же на минуту перед ней предстали непокорные черные волосы и синие-синие глаза. Что он делает сейчас?
Сидит в уюте и тепле или отправился в набег, грабить несчастного соседа?
«Пропади ты пропадом!» – мысленно воскликнула она, прогоняя из памяти издевательскую улыбку и эхо его голоса.
Она неожиданно вздрогнула, поскольку могла поклясться, что слышала его голос, хотя в доме не раздавалось ни единого звука.
Нет, пора идти в постель. Путешествие и в самом деле ее утомило. Странно, ведь она всегда отличалась крепким здоровьем!
Не дожидаясь возвращения Энни, она легла в постель и тут же заснула.
Пробудило ее утреннее солнышко. Энни принесла завтрак. Поев, Розамунда вымыла лицо, руки и почистила зубы маленькой щеткой из щетины вепря. Теперь пора одеваться, поскольку туалет займет много времени, а потом предстояло плавание вниз по реке. На Темзе бывают приливы и отливы, поэтому нужно отправляться в определенное время, чтобы поспеть вовремя. Лучше, если они прибудут в Вестминстер заранее. Нельзя заставлять ждать свою покровительницу.
Она смотрела, как Энни и Долл надевают ей мягкие, вязанные из шерсти чулки. Потом, к ее удивлению, они натянули поверх еще одни, из черного шелка, вышитые золотыми листьями и виноградными лозами.
– Это прислал его милость? – спросила она Энни.
– Да. Он говорит, что шерстяные для тепла, потому что на реке холодно, и во дворце тоже. А шелк – чтобы придать элегантности, и, если даже никто их не увидит, все равно вы будете сознавать себя одной из самых модных дам при дворе, – пояснила Энни, явно повторяя слова Томаса, сказанные, когда тот отдавал ей чулки.
– Ах, как мило со стороны кузена, – слегка улыбнулась Розамунда, любуясь подвязками из золотых лент с жемчужными розетками, обхватившими ее бедра. Она никогда раньше их не видела, но даже не позаботилась спросить, откуда они взялись. Ее собственные подвязки представляли собой простые голубые ленточки. Но эти куда роскошнее.
Сама она не подумала бы купить себе такие! Но как же они ей нравятся!
Розамунда встала и позволила снять с себя сорочку. Служанки принесли камизу из тонкого полотна с узкой оборкой вокруг выреза.
– Садитесь, миледи, – попросила Долл. – Хозяин объяснил, какой желает видеть вашу прическу.
Она взяла щетку из грушевого дерева и принялась расплетать и расчесывать косу, восхищаясь густыми длинными волосами Розамунды, в которых играли золотистые отблески.
– Следи за мной, Энни, – велела она, – и учись Нашей госпоже очень пойдет такая прическа.
Она разделила волосы на прямой пробор и, свернув узлом, закрепила на затылке.
– Ну вот, разве не великолепно?
Розамунда взглянула на свое отражение в зеркале, поднесенном Энни. На нее смотрела незнакомая женщина.
– О небо! – тихо воскликнула она.
– Видите разницу? – торжествующе спросила Долл. – Это французская мода, и в Англии мало кто о ней знает.
Большинство придворных дам предпочитают причесываться, как в старину, хотя мне говорили, что некоторые женщины постарше поднимают волосы наверх, как прачки.
– Прекрасно выглядит, Долл, и я благодарю тебя, – кивнула Розамунда. Жаль только, что вуаль почти закроет новую прическу. И все же она вдруг почувствовала небывалую уверенность.
Служанки помогли Розамунде ступить в юбки, подняли их и завязали у талии. Настала очередь корсажа и рукавов.
Черная парча была сама по себе красива, а жемчужинки у выреза и на широких манжетах превратили модное платье в великолепный придворный наряд. Ничего не скажешь, у кузена поистине безошибочный вкус.
Наконец все было прилажено, зашнуровано и скреплено. К кринолину нужно было привыкнуть, но Розамунда довольно быстро освоилась. Потом снова села, и Энни надела ей на шею жемчужное ожерелье с крестиком и заколола подаренную кузеном брошь. Розамунда добавила свое обручальное кольцо и перстень с гранатом. Увидев это, Долл покачала головой:
– Его милость велел передать, что вот это лучше пойдет к броши.
Она вынула из кармана коробочку и протянула Розамунде.
– Какая прелесть! – воскликнула та при виде кольца с большой жемчужиной грушевидной формы и надела его на палец, неожиданно поняв, как легко принимать чудесные подарки от добродушного кузена. И заодно сообразила, что почти ничего не знает о Томасе Болтоне, кроме его происхождения. – У его милости есть сестры или братья? – спросила она Долл.
– Была младшая сестрица. Намного моложе. По его милости не скажешь, что ему в этом году будет сорок. Ему исполнилось пятнадцать, когда родилась сестра, и он обожал ее с момента появления на свет. Бедняжка умерла родами пять лет назад, и ее малыш вместе с ней. Ей было двадцать. Он так и не оправился после ее кончины и немного повеселел, только когда привез вас в Лондон, миледи. Мы все так рады снова видеть его милость счастливым. Он немного странноват, но как хозяин добр и великодушен.
– Да, – согласилась Розамунда, – и к тому же щедр.
Она сунула ноги в туфельки, принесенные Энни, и встала.
– Долл, на этот раз я не смогу взять тебя ко двору, но, обещаю, в другой раз поедем обязательно. И благодарю за верную службу.
– Служить вам, миледи, большое удовольствие, – ответила Долл, прикрепляя прозрачную вуаль к маленькому английскому чепцу и водружая его на голову Розамунды. – Энни уже захватила ваши плащ и перчатки, так что все готово, миледи.
– Не накидывайте на меня плащ, пока кузен не увидел плоды наших усилий, – велела она и в сопровождении Энни вышла из покоев.
Наблюдая, как кузина спускается по лестнице, сэр Томас Болтон пришел к выводу, что она – сама элегантность.
