Нежданная любовь - Хейер Джорджетт (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Венеция поняла, что Деймрел не намерен уступать, но это ее не обескуражило. Что бы он ни говорил, его выдавали глаза.
— Вам нравится? — спросила она. — Это последний крик моды!
Он тоже сел и поднес к глазу монокль:
— Да, великолепно! Кажется, это называется а-ля Сапфо?
— Негодник! — усмехнулась Венеция. — Вы знаете названия всех женских причесок?
— Думаю, большинства из них, — невозмутимо отозвался Деймрел, опуская монокль. — Так что вас привело сюда, Венеция?
— Я же сказала — почтовая карета, и притом ужасно неудобная!
— Не уклоняйтесь от ответа!
Она улыбнулась и снова прошептала:
— Глупый!
Но Деймрел не улыбнулся в ответ — он был бледен и казался мрачным.
— Лучше бы вы не приезжали! — сказал он после паузы.
— Ну и ну! А мне показалось, что вы рады меня видеть!
— Я был мертвецки пьян! А сейчас хоть я еще не совсем протрезвел, но уже способен соображать!
— Значит, вы собираетесь меня целовать, только будучи пьяным?
— Я вообще не собираюсь вас целовать! — резко ответил он.
— Тогда я, конечно, не стану вас к этому принуждать, — сказала Венеция. — Ничего не бывает хуже, когда тебя заставляют делать то, к чему ты не испытываешь ни малейшей охоты! Недавно я приобрела богатый опыт по этой части! Впрочем, есть кое-что и похуже — когда тебя окружают благонамеренные, но тупоголовые личности, которые не могут не совать свой нос в то, что их абсолютно не касается.
— Венеция… — Деймрел умолк, так как вошел Имбер и поставил на стол тарелку супа.
— Как вкусно он пахнет! — воскликнула Венеция, беря ложку. — О, Имбер, свежие лепешки? С удовольствием возьму одну! Теперь я знаю, что снова дома! — Она обернулась к Деймрелу: — У моей тети есть повар-француз. Он готовит разные изысканные блюда, но я истосковалась по простой йоркширской пище.
— Как вам понравился Лондон? — спросил Деймрел, покуда Имбер наливал Венеции лимонад.
— Не слишком. Хотя, возможно, я к нему несправедлива! При других обстоятельствах я думаю, что он бы мне очень понравился. — Когда Имбер вышел, она добавила: — Я была слишком несчастна и одинока, чтобы развлекаться. Мне даже было не с кем посмеяться!
— А тетя и дядя были добры к вам?
— Очень добры. Только… ладно, не важно! Не думаю, что смогу вам объяснить.
— Объяснить мне? По-вашему, я ничего не понимаю? Думаете, я не тосковал по вас каждый день — каждую минуту? — осведомился он. — Не представлял вас сидящей на этом стуле, с улыбкой во взгляде? Вам нечего мне объяснять — я и так все знаю! Но поверьте, радость моя, это пройдет!
— Вы уже это говорили, прощаясь со мной, — кивнула Венеция. — Тетя говорила то же самое, и, несомненно, сказал бы дядя. Вам он наверняка это сказал. Однако никто из вас не объяснил мне, почему для тебя «такое наслажденье быть любимой»! Но я не хочу быть навязчивой, поэтому не буду досаждать вам вопросами. Господи, кажется, Имбер возвращается! Думаю, мне лучше не рассказывать, что привело меня сюда, пока мы не будем уверены, что нас не прервут. Тем более, что я должна рассказать вам многое другое. Я видела вашего кузена, Деймрел! Он был на приеме — я слышала, как его назвали по имени, и едва не рассмеялась! Он такой чудной!
Деймрел вымученно улыбнулся:
— Чудной? Видели бы вы, с каким напыщенным видом Альфред ходит по улице! Боюсь, в Лондоне сейчас не много людей, но надеюсь, вы завели приятные знакомства?
Венеция охотно отвечала, и они продолжали непринужденно беседовать, пока она ужинала. Деймрел говорил мало — он сидел, глядя на нее со странной улыбкой, словно вспоминая о чем-то другом.
Когда Имбер принес яблоки и орехи и наконец удалился, Деймрел промолвил:
— А теперь, Венеция, объясните, что заставило вас решиться на этот безумный шаг!
— Объясню! — отозвалась она. — Но сначала задам вам вопрос. Почему вы не рассказали мне, что моя мать жива?
Деймрел пытался расколоть грецкий орех длинными пальцами, но при этих словах быстро посмотрел на Венецию:
— Значит, вы об этом узнали?
— Это не ответ! — строго заметила она. Он пожал плечами:
— Не мне рассказывать вам о том, что вы, очевидно, не должны были знать. Кто вам сообщил? Ваша тетя? Весьма разумно с ее стороны! Я надеялся, что она так поступит, — в противном случае вы могли обнаружить это сами, что сильно бы вас потрясло!
— Но именно так все и случилось! Я почти обо всем догадалась, прежде чем бедной тете Хендред пришлось открыть мне правду. Я видела мать позавчера в театре.
— Черт! — Деймрел нахмурился. — Я думал, она обосновалась в Париже!
— Так оно и есть, — ответила Венеция, протягивая руку за орехом, который он только что расколол. — Благодарю вас… Ей пришлось приехать в Лондон за новым костюмом для верховой езды. Она утверждает, что ни один французский портной не в состоянии изготовить его так хорошо, как английский.
— Утверждает? Выходит, вы говорили с ней?
— Конечно говорила! Я навестила ее в «Налтни» — она была удивительно добра ко мне, а сэр Лэмберт просто душка! Представьте себе, он не только проводил меня до самого конца Бонд-стрит, но и купил для меня очаровательную брошь! Сэр Лэмберт сказал мне, что он бы очень хотел, чтобы я была его дочерью, и…
— Не сомневаюсь! — сердито вставил Деймрел.
— И я бы тоже этого хотела, — закончила Венеция, — потому что мой отец нравился мне куда меньше, чем он!
— Вы имеете в виду, — осведомился Деймрел, — что у вашей тети хватило ума позволить вам дать повод всем сплетникам чесать языки? О боже!
— Вам следует познакомиться с тетей, — сказала Венеция. — Уверяю вас, вы отлично поладите, потому что мыслите в абсолютно одинаковом направлении! До того, как я узнала о моей матери, меня всегда озадачивало, почему тетя постоянно твердит, что я должна вести себя особенно осмотрительно из-за моих обстоятельств. И хотя она старалась найти мне респектабельного мужа, я видела, что ей это кажется нелегкой задачей. Мне это казалось странным — ведь я не уродлива и не бедна. Но теперь я все понимаю. Мне бы очень хотелось, Деймрел, чтобы вы были со мной откровенны, но я знаю, что вы оказались в очень неловком положении…
— Что, черт возьми, вы под этим подразумеваете? — спросил Деймрел достаточно свирепым топом, чтобы заставить задрожать любую женщину.
Но лицо Венеции оставалось безмятежным.
— Вам ведь было бы очень трудно объяснить, что лорду Деймрелу не подобает жениться на дочери леди Стипл. Теперь мне кажется, что вы один или два раза пытались мне намекнуть, но…
— Пытался намекнуть? Да как вы смеете? — рявкнул он. — Если вам кажется, что я позволил вам уехать, так как считал вас недостойной меня…
— Но ведь так оно и есть! — возразила она. — Вы внушали мне, будто вы меня недостойны, и это было очень любезно с вашей стороны, друг мой, хотя совершенно нелепо, так как теперь мне известно, насколько я неподходящая партия!
Деймрел приподнялся со стула. Венеция надеялась, что он сейчас схватит ее и как следует встряхнет, но он снова сел, глядя на нее по-прежнему мрачно, но уже без гнева.
— Выбросьте эту чушь из головы, девочка моя, — сухо сказал он. — Не знаю, внушила ли вам ваша тетя — которая представляется мне законченной простофилей! — что развод ваших родителей делает вас неподходящей партией, или вы придумали это сами, чтобы облегчить мне задачу, но теперь послушайте меня — и поверьте, что я говорю чистую правду! Ни один мужчина, достойный так называться, который знает и любит вас, не обратит никакого внимания на эту ерунду! Спросите вашего дядю, если вам кажется, что я вам лгу! По-вашему, до ваших родителей никто никогда не разводился? Слушая вас, можно подумать, что ваша мать пошла по плохой дорожке, хотя она все эти пятнадцать лет была замужем за Стиплом!
— Должна признаться, вы сняли груз с моей души, — с признательностью промолвила Венеция. — И это подводит меня к причине, по которой я вернулась домой. Я знала, что вы сможете дать мне совет! Конечно, мне в первую очередь следовало бы обратиться к Обри, но он еще недостаточно взрослый, чтобы советовать мне. Мне сделали предложение, Деймрел, и я не уверена, нужно ли его принимать. Не то чтобы мне очень этого хотелось, но думаю, это лучше, чем жить одной, — вы назвали это напрасной тратой жизни и, возможно, были правы.
