В оковах страсти - Донован Никки (версия книг txt) 📗
— Не плачьте, миледи. Я уверен, что все будет хорошо. Гленнит — самая лучшая из целительниц. А милорд сильный и стойкий. Я знаю, он поправится.
Николь сквозь слезы кивнула, приободренная словами пажа. Ей отчаянно хотелось верить, что все закончится благополучно.
— Спасибо, Томас, — прошептала она и заспешила прочь, опасаясь, как бы ее снова не остановили.
Она направилась в сад, вспоминая, как гуляла в саду в Марбо маленькой девочкой. Там находила она прибежище в минуты тревоги, которые довольно часто выпадали на ее долю. Усевшись в беседке, увитой розами, она тоскливо покачала головой. Желтые и розовые лепестки, в изобилии покрывавшие кустарник, наполняли воздух пряным ароматом, оказывавшим на нее успокаивающее воздействие. Что стало со свободолюбивой девочкой, которой она когда-то была? С тех пор как она обвенчалась с Мортимером, ее существование превратилось в борьбу за выживание. Сначала она сражалась за себя, а потом начала бороться за своего ребенка. Счастливых мгновений в ее жизни почти не случалось, а те минуты физического наслаждения, которые ей выпадали, она испытала благодаря Фоксу. И сейчас она со всей ясностью сознавала, что с его уходом радость разделенной с ним любви уже не повторится.
Она сорвала роскошный желтый цветок, но роза в ее руках рассыпалась, и лепестки желтыми хлопьями запорошили землю у ее ног. Жизнь так скоротечна, так хрупка. Человек бессилен. Ему ничего другого не остается, как ценить то, что он имеет, и наслаждаться каждым мигом отведенного ему счастья. Она размяла в ладони оставшиеся лепестки и вдохнула их сладкий благоуханный аромат.
— Я обещаю, Фокс, — произнесла она вслух, — если ты выживешь, я приложу все усилия, чтобы загладить свою вину. Я стану тебе женой, о которой ты мечтал. Я буду верить тебе и любить тебя всем сердцем.
Слезы полились из ее глаз ручьем, а теснение в груди усилилось. Некоторое время спустя она встала и пошла на лужайку, где обнаружила Гимлина, вышедшего на охоту. Заметив хозяйку, он приблизился к ней и начал тереться об ноги.
— В жизни у меня теперь нет никакого смысла, — проговорила она. — Мое сердце принадлежит Фоксу, и только его теплая нежная улыбка в состоянии смягчить мою боль.
Она всхлипнула. Услышав шаги, повернулась на звук и увидела Томаса. Он выглядел смущенным.
— Гленнит говорит, что вам пора прийти ей на помощь.
— Конечно, — промолвила Николь, подивившись, что понадобилась столь скоро. — Что она хочет от меня?
— Она говорит, что только вы можете укрепить его волю к жизни. Она хочет, чтобы вы заставили его дух вернуться с того света.
Николь почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок. Взглянув на Томаса, она догадалась, что и у него странные слова Гленнит вызвали недоумение.
Она последовала за Томасом в замок. Как только Николь очутилась в покоях, где лежал раненый, в нос ей ударила тошнотворная мешанина запахов.
— Рана оказалась более запущенной, чем я ожидала, — угрюмо сообщила Гленнит. — Я только надеюсь, что яд не успел проникнуть в кровь.
— Что… что это значит? — осведомилась Николь, страшась услышать ответ.
— Если яд распространится по организму, то вылечить Фокса будет гораздо труднее. В любом случае все зависит от него. Его могут спасти только собственные силы и желание жить.
Николь вплотную подступила к кровати. Смертельно бледные кожные покровы Фокса придавали ему сходство с покойником. На его плече громоздилась гора из вареных отрубей и лука, избавив ее от вида его страшной раны.
— Что я должна делать? — прошептала Николь.
— Возьми его за руку, прикоснись к его лицу, скажи, что любишь его. Попроси его, вернее, потребуй, чтобы он к тебе вернулся.
Николь подняла на Гленнит испуганный взгляд.
— Он даже не пошевелился, когда я открыла рану, — пояснила ей целительница. — Значит, он уже ушел в мир теней и духов.
— Он умер! — Николь в панике попыталась нащупать у Фокса пульс.
— Нет, он не умер, — заверила ее Гленнит. — Он еще дышит, но стоит одной ногой в могиле. Он способен тебя слышать и чувствовать твое присутствие. От тебя и твоих дальнейших действий будет зависеть, выживет он или уйдет в мир иной.
У Николь от страха защемило сердце. Гленнит сказала, что теперь все зависело от нее, что только она одна могла вернуть его к жизни. А вдруг он больше ее не любит? Что, если он ее возненавидел?
— Прогони прочь сомнения, — услышала она голос Гленнит, угадавшей ее тайные страхи. — Сконцентрируйся. Передай ему свою силу и любовь. Ему нужен стимул к жизни. Не думай о себе и о том зле, что ты ему причинила. Думай о том, как сильно ты его любишь, и о той радости, что вы познали вместе. — Гленнит кивком головы указала на кровать и вышла из комнаты.
На Николь обрушился поток воспоминаний…
Каким нежным он был с ней в первый раз! Таким мягким и ласковым. Исполненным решимости доставить ей удовольствие. Сколько женщин сумели испытать подобный восторг, переспав в первый раз с мужчиной? Да были ли такие вообще?
— О, Фокс, — прошептала она. — Ты был самым лучшим, самым восхитительным любовником, о котором может мечтать любая женщина.
Она склонилась над ним и принялась ласкать его дрожащими руками. Его мягкие вьющиеся волосы цвета вороного крыла. Тонкие, гордые черты его лица. Потом она провела пальцем по колкой щетине, покрывавшей щеки, обвела теплую, мягкую линию рта и не удержалась от горестного вздоха. Своим ртом он мог творить настоящие чудеса. Когда сливались с ней в поцелуе, его губы умели быть одновременно сладкими и нежными, грубыми и ненасытными. И ни с чем не сравнимыми, когда прижимались к ее телу.
Она наклонилась ниже и поцеловала, смочив его потрескавшиеся губы языком. Его кожа оказалась сухой и горячей. Но она предпочла думать, что не болезнь, а страсть иссушала и воспламеняла его тело. Она погладила его великолепную сильную шею и, стараясь не смотреть на безобразную рану, перевела взгляд на другую сторону груди с мягкой порослью черных кудрявых волос и соблазнительным темным кругом обнаженного соска. Она осторожно к нему прикоснулась в надежде заставить затвердеть от возбуждения.
Потом Николь со вздохом опустила руки ниже и, откинув полотняный лоскут, прикрывавший чресла Фокса, пробежала пальцами по узкой дорожке темных волос, делившей пополам его плоский мускулистый живот. Каким волнующим и красивым предстало перед ней его тело! Сильным и хорошо слепленным. Он воистину представлял собой воплощение мужественности.
Потом ее взгляд наткнулся на главный символ его мужественности. Мягкий и невыразительный, он безвольно свисал с островка темных волос. Было трудно вообразить, что такой нежный отросток мог наливаться кровью и разбухать до внушительных размеров, каким она его помнила. При ее воспоминаниях о нем у Николь непроизвольно вырвался стон радости. Боже, что он с ней делал! Как наполнял ее, как дразнил и ублажал своим твердым восхитительным теплом. Бросив настороженный взгляд на дверь, она отважилась дотронуться до его шелковистой мягкой плоти. С легкостью обхватив его пальцами, она задумалась, суждено ли ему когда-либо вновь затвердеть и восстать для нее.
Ее глаза наполнились слезами. Она обожала его тело, красоту и грацию его великолепных форм и то волшебство, которое он ей дарил. Вдруг уже поздно и такое чудо обречено превратиться в прах?
Охваченная отчаянием, она принялась гладить его. Слезы застили ей глаза, но она ласкала его с исступлением, стремясь передать пальцами всю любовь и нежность, которую к нему испытывала.
— Не покидай меня, — прошептала Николь. — Мы так мало всего успели. Впереди еще столько неизведанного. Живи ради меня, Фокс! Я доставлю тебе удовольствие, наполню тебя радостью. Осуществлю все твои заветные мечты!
Он находился в царстве теней, корчащихся, угрожающих, гнетущих. Со всех сторон к нему подступила темнота, в которой таился враг, невидимый и опасный. Он подумал, что, вероятно, попал в ад, однако место, в котором он находился, не совсем соответствовало его представлению о преисподней. Здесь не было ни истязаний, ни пламени, ни страданий. Только тяжесть в груди и навязчивые тени. Ему невыносимо сильно хотелось разглядеть их лица, чтобы знать, кто преследовал и мучил его. Пока он их не видел, он не мог с ними схватиться.
