В объятиях принцессы - Грей Джулиана (список книг .txt) 📗
– Папа Роналд сказал, что я могу остаться со всеми, – важно сообщил Филипп, – а папа дал мне сигару. – Он взял ее из пепельницы и с гордым видом продемонстрировал женщине.
На ее лице отразился ужас, и она выхватила сигару из пальцев мальчика.
– Его высочество… не подумал, когда сделал это. А теперь быстро марш в постель! В детскую! К вашим братикам и сестричкам!
Мало-помалу все члены королевской семьи разошлись по своим спальням и в детскую, которая теперь была заполнена почти до предела. К долгожданным родам съехались все члены семьи. Маленькая Стефани Ламберт и ее кузены близнецы Эшланд – более проказливых двухлетних мальчишек герцогу не приходилось видеть – спали рядом с похожей на ангела достопочтенной мисс Флоренс Пенхэллоу и ее братишкой Финеасом. Олимпия подозревал, что принцесса Стефани сейчас направляется в детскую, чтобы покормить двухмесячного рыжеволосого лорда Гатерфилда. Как и сестры, Стефани пожелала сама кормить детей, несмотря на наличие двух отличных здоровых кормилиц.
Но для мужчины, который с трудом поднимался с изрядно натерпевшегося стула эпохи Людовика XIV, маленькая принцесса, проверяющая силу своих легких в соседней комнате, была единственным ребенком в мире.
Княжество Хольштайн-Швайнвальд-Хунхоф ждало радостного события два тревожных года. И судя по несчастным лицам родителей новорожденной принцессы и завистливым взглядам, которые они украдкой бросали на своих быстро умножающихся племянников и племянниц, Олимпия подозревал, что Луизе и Леопольду пришлось за это время пережить немало горестных разочарований.
– Идите за мной, ваше высочество, – более ласковым тоном сказала сестра Мюллер. – Они обе бодрствуют, и маленькой принцессе не терпится познакомиться со своим папой.
Олимпия даже отвернулся, чтобы не видеть лица Сомертона. На нем не было и следа обычной невозмутимости, и если бы Олимпия не знал графа всю жизнь, он мог бы предположить, что мужчина готов расплакаться от избытка чувств.
– И вы, ваша светлость, тоже, – сказала она, обращаясь к герцогу.
Герцог проследовал за широкой, обтянутой шелком спиной Сомертона, держась на почтительном расстоянии. Более четверти века назад он шел за другой акушеркой в эту же самую комнату, чтобы познакомиться со своей новорожденной племянницей Луизой. С тех пор комната почти не изменилась. Та же массивная мебель, тот же бесценный ковер, то же окно с захватывающим дух видом на город и горы, теперь скрытое плотными шторами. Он замедлил шаг, подойдя к двери, чтобы не мешать новоявленным родителям.
Луиза нежно прижимала дочь к груди. Она подняла голову, и счастливая улыбка на ее измученном лице заставила герцога часто заморгать и отвести глаза. Она что-то сказала подошедшему Сомертону – слава богу, Олимпии не было слышно, что именно, потому что он всем сердцем презирал слезливую сентиментальность, от которой даже воздух в замке становился каким-то слащавым, если одновременно съезжались все мужья, жены и дети.
Сомертон не подошел – подбежал к кровати жены, взял ее протянутую руку, опустился на колени и прижал ее пальцы к губам.
Лежащий в изножье кровати корги поднял шелковистую головку и угрожающе зарычал на Олимпию. Герцог закатил глаза и отошел к подоконнику.
Господь милосердный, только не Сомертон! Неужели в этом замке нет мужчины, способного проявить должную сдержанность, если дело касается его жены? Олимпия приподнял штору и взглянул на крупные хлопья снега за окном, освещенный огнями, несмотря на поздний час, город, звуки народного гулянья – народ радовался рождению долгожданной наследницы престола.
Почувствовав влагу в уголках глаз, герцог поспешно вытер ее, чтобы никто не заметил.
Повернув голову, он обнаружил сидящего у окна мужчину. Доктор, вспомнил Олимпия и опустился на стул рядом с ним.
– Мои поздравления, – сказал он по-немецки. – Я слышал, что сегодня вам пришлось изрядно потрудиться?
На довольной физиономии доктора отразилось искреннее удивление.
– Вовсе нет. Не больше чем всегда. Роды прошли нормально, как в учебнике. Нелегко пришлось мужу. Я даже думал, что экстренную медицинскую помощь придется оказывать ему.
Олимпия покосился на королевскую чету и негромко ахнул, думая, что это ему привиделось. Но нет, глаза не подвели герцога. Сомертон действительно держал на руках дочь, словно он – няня! Осторожно и почтительно, как мужчины держат первоклассный пистолет или отличного щенка для охотничьей своры. В спальне горели свечи. В их свете головка новорожденной принцессы казалась золотистой. Сомертон осторожно тронул пальцем рыжие волосики и что-то проворковал. Потом повернулся к жене и сказал несколько тихих слов, вызвав на ее лице широкую улыбку.
Мир определенно сошел с ума! Может быть, старый негодяй еще захочет сам кормить малышку?
Олимпия тряхнул головой.
– Что-нибудь не так, ваша светлость? – спросил доктор. – Мне кажется, я никогда не видел такой безмятежно счастливой семейной пары.
– Я просто размышляю, какой неожиданный исход могут иметь некоторые интриги. – Олимпия встал и затянул пояс халата. – Так можно вообще утратить к ним вкус.
Он подошел к счастливой чете, поздравил племянницу и племянника и отправился досыпать.
