Отчаянная - Томас Пенелопа (книги полностью TXT) 📗

Не знаю, ощутил ли Эдмонд через свою руку легкую дрожь во мне, но он сделал вид, что ничего не заметил. Впрочем, некоторые штрихи в его поведении говорили за то, что мое необычное состояние не укрылось от его опытного взгляда.

— Фанни получила ответ от друзей? — спросил он голосом, который кто-то другой и мог принять за обычный, но только не я.

— Еще нет, — сказала я, чувствуя, как пересохло в горле. — Но думаю, что скоро получит. Она ждет.

— А если они пожелают встретиться с вами немедленно, что вы будете делать? — продолжал он задавать вопросы.

— Конечно, поеду, — ответила я, не сознавая, насколько мой ответ является разумным, потому что у меня по спине пробежали маленькие электрические волны.

— Меня удивляет, так ли все это на самом деле, как вы говорите? — выразил сомнение мистер Ллевелин.

— А теперь вы немилосердны, — уколола я, чувствуя при этом, что освобождаюсь от того магического обаяния, которым он прежде окутал меня.

Он мгновенно понял, что допустил ошибку, и сожаление отразилось в его глазах.

— Простите меня, — извинился он. — Полагаю, что вы ждете того дня, когда покинете Эбби Хаус.

Он произнес это утвердительно, но в его голосе прозвучал легкий намек на вопрос. И даже нечто большее. Что-то с оттенком разочарования.

Это разочарование я разделяла, хотя понимала, что мои эмоции уводят меня в сторону.

— Вы, кажется, не уверены? — с вызовом спросила я, предпочитая воевать с ним, а не сама с собой. — Не вы ли утверждали, что мне нужно держаться подальше от влияния миссис Мэдкрофт?

— Я так думал, — подтвердил он. — И думаю. Но должен согласиться, что мне понадобится еще время для того, чтобы лучше узнать вас.

Фразу он закончил хриплым голосом. Возможно, голос охрип из-за сырого ветра, дующего с моря, а может быть, по другой причине.

Я сделала вид, что меня это совершенно не интересует. Отвернувшись от мистера Ллевелина, я с огромным интересом рассматривала доисторические скалы. При этом, разумеется, изображала восхищение, которого на самом деле и не было.

— Вы удивляете меня, мистер Ллевелин, — произнесла я, не отводя взгляда от скал. — Мы с вами редко соглашаемся, какого бы вопроса ни коснулись. Я не думаю, что мы с вами друзья.

— Но я стараюсь, — произнес он, сверкнув белозубой улыбкой в тени скалы.

Затем он наклонялся ко мне.

— Мне говорили, что я могу быть очень обаятельным, — произнес он интимным тоном, который сказал больше, чем слова.

Интересно, кто это ему говорил, хотела бы я знать? Другие «молодые леди с хорошим характером», которые не устояли против его чар? Или миссис Мэдкрофт и Урсула переоценивают его достоинства? Я стала пристально рассматривать его лицо, чтобы получить личное впечатление, помимо того, которое я уже имела с чужих слов. Произошло такое, что, обнажив свои чувства, я стала более уязвимой. Не последнюю роль сыграли в этом его великолепная улыбка и эротическое излучение его глаз.

Я поспешно опустила глаза.

— Думаю, что ваш интерес ко мне случаен.

— Не совсем. Я всегда считал вас привлекательной и разумной. Но до недавнего момента я считал вас неподходящей. Даже в высшей степени неподходящей.

— Польщена вашей откровенностью. Вы, должно быть, встречаете молодых женщин, которые одновременно привлекательны и разумны. Нет причин испытывать ко мне особый интерес.

— Дело в том, что они слишком откровенно бросаются на меня. Отсутствие у женщины скромности в общении со мной я считаю для себя оскорбительным.

Я подумала, что это, вероятно, из-за адюльтерских привычек его мачехи. Поймав на себе его взгляд, я покраснела. Успокаивало сознание, что он не может знать содержание нашей беседы с Урсулой. Это спасло меня от полного унижения.

Он, между тем, откашлялся, к чему-то готовясь. К чему же?

— Тот день на поляне … — начал он. Я облегченно вздохнула и расслабилась. Значит, он предполагал, что причиной моего дискомфорта был тот распутный танец на поляне. На этот его ход есть приличное возражение.

— Не имею ни малейшего понятия, что тогда со мной было, — объяснила я. — Можете быть уверены, больше этого не будет!

— Не смущайтесь, — успокоил он. — Это не свойственно вашему поведению. Не думаю, что следует упоминать это еще раз.

Я почувствовала признательность ему за доброжелательность. Мое смущение прошло. Я поняла, что этот его импровизированный рыцарский жест полностью изменил меня. Теперь его красота и обаяние оказывали на меня значительно меньшее действие.

Хотя мы оба ничего не сказали об этом, но оба понимали, что на поляне происходило что-то необычное. Я удивлялась, почему он не упоминал о возможном влиянии на меня энергии его мачехи. Может быть, не хотел говорить о своих отношениях с ней? Или не хотел признавать сам факт необычности всего, что там было?

— Почему бы вам не рассказать о себе? — предложил Эдмонд, явно пытаясь переменить разговор.

Интересно, я должна рассказывать о себе ради его спасения или ради своего? На всякий случай я пожала плечами. Тем более, что я уже рассказывала мистеру Квомби и Урсуле.

— Мне особенно нечего рассказывать, — призналась я. — Спокойно жила со своими родителями. Почти уединенно.

— Кто-нибудь из них болел? — спросил он.

— Напротив, — заверила я. — У них было прекрасное здоровье, пока…

— Простите меня, — произнес он, сжав мою руку. — Это был бездумный и бестактный вопрос.

Я нахмурилась. Но это не имело отношения к мистеру Ллевелину. Он допустил оговорку, которую может сделать любой. Мистер Ллевелин не мог сознательно задать мне вопрос, который доставил бы мне страдания. На это он был просто неспособен.

Мистер Ллевелин заметил мое состояние, но, конечно, не знал, о чем я думала.

— Кажется, мне придется еще не раз извиняться перед вами, — произнес он огорченно. — Надеюсь, вы позволите мне исправиться за то короткое время, что вы будете в Эбби Хаус?

— В этом нет необходимости, — ответила я.

— Напротив, — возразил он, улыбнувшись. — Кроме всего прочего, ваше общество мне нравится. Вы очень интересная молодая женщина, мисс Кевери.

— Это не что иное, как бессовестная лесть, — охладила я его. — Я ничуть не интересная, о чем мне недавно напомнила миссис Салли Причард.

— У нее не хватает ума для того, чтобы оценить утонченность, — фыркнул он. — Вы розовый бутон, мисс Кевери. Мне приятно было бы наблюдать за тем, как раскроются ваши лепестки.

— Я думаю, мистер Ллевелин, что мои лепестки подождут другого дня, — сказала я решительно, желая положить конец этому разговору. — А сейчас надо подумать о том, что Салли и Фанни будут за нас волноваться.

Начинался прилив, и песчаная полова быстро сужалась. Ветер с моря подул сильнее. Он шуршал травой на вершинах скал и трепал мою юбку. Чтобы удержать равновесие, мне пришлось прижаться к мистеру Ллевелину. Он совсем не возражал против этого, и, казалось, мои трудности доставляли ему некоторое удовольствие.

Нам потребовалось примерно десять минут для того, чтобы добраться до узкой расселины в скале, по которой спустились от экипажа к морю и где расстались с подругами. Мы внимательно осмотрели берег, но ни Фанни, ни Салли не было видно.

— Сомневаюсь, чтобы они попытались взобраться на утес без посторонней помаши, — сказал мистер Ллевелин, слегка нахмурившись.

На всякий случай он поднял голову и позвал их. Называл имена подруг в различной последовательности, но результат был один и тот же.

Никто не отвечал.

Складки на лбу у мистера Ллевелина проступили заметно резче. Чувствовалось, он начал беспокоиться. Я понимала его, ведь он, взял на себя ответственность за благополучие экипажа коляски вместе с пассажирами. Это чувство ответственности усиливалось еще и потому, что он пошел со мной прогуляться вдоль воды, оставив их одних. Я не сомневалась, что рыцарские чувства в мистере Ллевелине тоже давали о себе знать. Сильный мужчина, он не мог не беспокоиться о слабых женщинах.