Сокол и цветок - Хенли Вирджиния (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
– Ах, почему ты не позволил мне пить? Будь я в полусознании, может, и сумела бы вынести все это....
Слова Джезмин больно вонзились в Фолкона, раня его гордость. Так прекрасна и так жестока! Он был глубоко уязвлен тем, что женщине необходимо опьянеть, прежде чем она сможет вынести его объятия.
Слезы повисли на ресницах Джезмин; Фолкон терпеливо снял их губами, с нежностью, разрывавшей его сердце, и глубоко вздохнул, чтобы охладить сжигающую его страсть.
– Ш-ш-ш, тише, любимая, обещаю, что не сделаю того... другого... если позволишь ласкать себя, обнимать, прикасаться, – неохотно пробормотал он.
Джезмин взглянула ему в глаза, молчаливо ища ответа.
– Ты вправду не станешь всовывать это в меня? Фолкон улыбнулся и прошептал:
– Даю слово не совать это в тебя, если разрешишь дать волю моим рукам и губам.
Через несколько напряженных мгновений Джез-мин нерешительно кивнула. Фолкон сильной рукой притянул ее к себе, как ребенка, пока другая рука осторожно гладила нежное тело. Он не хотел пугать Джезмин и поэтому не торопясь поднес ее пальцы к губам, почтительно поцеловал каждый и положил ее руку к себе на грудь. Джезмин мгновенно сжалась, как только ощутила прикосновение жестких вьющихся волос. Фолкон повторял себе, что застенчивость исчезнет, как только она лучше узнает его тело, и начал осыпать ее поцелуями, начав с макушки, приходившейся ему под подбородок, потом, ласково приподняв ее личико, коснулся губами висков, век, носа, верхней губы. Потом, чуть приоткрыв губы Джезмин, он позволил кончику своего языка коснуться розового язычка, легким, молниеносным, дразнящим движением, и долго-долго целовал ее, прежде чем позволил себе новые ласки. Он медленно откинул одеяло, чтобы видеть тело жены во всем его великолепии, и поднял Джезмин выше на подушки, сгорая от желания ласкать ее губами. Она вновь попыталась отстраниться, уперевшись ему руками в грудь.
– Джесси, ты согласилась, – настаивал он, нагибаясь и обводя языком глубокую впадину пупка.
Хотя сейчас Фолкон находился гораздо ниже ее, Джезмин с трудом могла дотянуться до его плеч, но, отталкивая мужа, добилась лишь того, что настойчивый рот коснулся треугольника золотистых волос. Неужели он снова проникнет в нее своим порочным языком? Нет, нет, не может быть!
Но ее худшие страхи тут же подтвердились.
– Фолкон, не надо, – едва не обезумев, вскрикнула она.
– Джезмин, ты согласилась, – пробормотал он, не поднимая головы, и, чуть развернув розовые лепестки, повторил те же мгновенные, дразнящие, быстрые движения языком, словно целовал ее рот.
– На это я не давала согласия, милорд, – простонала она, вспоминая, что перед свадьбой он предлагал любить ее языком, чтобы потом Джезмин легче было принять в себя его огромное копье.
Она была не в силах поверить, что он способен на такую грешную ласку, и само упоминание о подобном потрясло Джезмин до глубины души. Но теперь она с ужасом поняла – муж ожидает, что она позволит ему осуществить любую непристойную фантазию, какая придет в голову, и постаралась улететь мыслями далеко-далеко, чтобы больше не чувствовать тех омерзительных вещей, которые Фолкон проделывал с ней.
И хотя тела супругов соприкасались, пропасть между ними, духовная, эмоциональная трещина, угрожающая разделить их навеки, становилась все шире. Фолкон знал, что, если не уничтожить эту бездну, жизнь превратится в ад. Но по мере того, как его руки и рот становились все более дерзкими, а ласки интимными, Джезмин уходила дальше и дальше.
Фолкон горел в лихорадке желания, страдая от сладкой боли, не находившей выхода. Он проклинал себя за обещание не пытаться овладеть Джезмин – нужно было помнить, какие страдания придется терпеть, если он не найдет облегчения. Охваченный любовной мукой, он поднялся и, скорчившись, навис над Джезмин; все его тело ныло от жажды найти блаженство, к которому он так стремился.
Осторожно оседлав ее, он позволил пульсирующему багровому древку скользнуть в ложбинку между задорно торчащими грудями Джезмин, потом сжал ладонями упругие шары и сдавил их, пока нетерпеливое мужское естество не скрылось между ними.
Джезмин не могла больше молчать и тихо протестующе воскликнула:
– Милорд, что вы со мной делаете?!– Но Фолкон уже ничего не сознавал. Всего несколько толчков – и он уже задыхался от экстаза, кончив прямо на ее груди, едва удерживаясь от побуждения размазать горячее семя по шелковистой коже. Вместо этого он нежно вытер мягкие холмики лохмотьями сорочки. Взбешенная Джезмин выхватила у него погубленный наряд и молча отвернулась, кипя гневом.
Проснувшись, Фолкон обнаружил, что его щека прижата к горячей груди, и застонал, вспомнив все, что было накануне. Джезмин открыла глаза и мгновенно отпрянула от него; непрощающие глаза явно осуждали мужа за те грязные вещи, которые он никогда не должен был делать.
Фолкон взметнулся с кровати, словно она опрокинула на него ведро ледяной воды, и как был, обнаженный, встал на колени у камина, чтобы подбросить дров, – огонь давно уже погас. Джезмин отвела взгляд от мускулистого тела мужа и тут же с ужасом широко распахнула ресницы, заметив все, что осталось от прелестной сорочки Изабел. Боже, ведь все считают, что вчера у них была брачная ночь, но на простынях нет свидетельства ее девственности! Джезмин оглянулась в поисках чего-нибудь острого, заметила кинжал в ножнах, лежавший поверх одежды Фолкона, подвинувшись поближе, вынула клинок и была потрясена скоростью, с которой Фолкон оказался рядом и стиснул хрупкое запястье так, что едва не раздавил.
– Что, черт возьми, ты делаешь? – спокойно, но жестко осведомился он.
Джезмин смущенно опустила глаза. Неужели подумал, что она способна ударить его ножом в спину?
Но на самом деле мысли Фолкона были лишь о жене. Готова скорее убить себя, чем покориться?
– Я... я... мы... они ожидают увидеть кровь на простынях, – заикаясь, пробормотала Джезмин.
Муж взял у нее кинжал, молча уколол большой палец и выдавил несколько капель крови. Святой Боже, он не перенесет еще одной подобной ночи! Нужно немедленно уезжать, иначе, если придется прожить несколько дней здесь, на глазах у любопытствующих, хотя и благожелательных хозяев, сующих нос в их отношения, да еще и ласкать жену в постели без всякой надежды овладеть ею, он попросту сойдет с ума! Де Берг подошел к окну и вздохнул от облегчения – ночью пошел снег. Теперь волей-неволей нужно отправляться в путь сегодня, чтобы успеть пройти через перевал, пока его не замело.
– Начался снегопад, так что мы должны покинуть Чепстоу, – объявил он, но внезапно ощутил собственную жестокость – как тяжело будет его девочке-жене лишиться комфорта и безопасности, покинув этот неприступный замок! – Одевайся теплее, Джезмин, на улице ледяной холод. И поговори с отцом, пока еще есть возможность.– Фолкон натянул рубашку, штаны и сапоги.– Пойду попрошу у Уильяма дать нам один из походных шатров. Нельзя, чтобы ты спала на снегу.
Джезмин вздрогнула и подвинулась на восхитительно теплое местечко, еще теплое от тела мужа. Как она вынесет это ужасное путешествие? Она глубоко вздохнула. Все легче, чем еще одна ночь в таком месте, где слышен даже шепот.
Глава 28
Джезмин надела шерстяное платье, толстые чулки, сапожки для верховой езды и отправилась на поиски Изабел, чтобы попросить у нее теплые перчатки. Проходя мимо открытой двери какой-то комнаты, она увидела отца, который укладывал вещи в седельные сумки. Тот расплылся в улыбке.
– Хорошо спала, детка?
Неожиданно ее нижняя губа задрожала. Джезмин закрыла лицо руками и беспомощно заплакала. Отец обнял ее за плечи, подвел к камину и усадил перед огнем.
– Джезмин, я хочу, чтобы ты была счастлива, – встревожился он.– Я хорошо разбираюсь в людях, поверь моим словам, лучше де Берга не найти во всем королевстве. В Фолконе есть качества, выделяющие его среди других мужчин.
– В таком случае почему ты не отдал ему одну из своих драгоценных дочерей? – вскрикнула Джезмин.
