Анжелика и дьяволица - Голон Серж (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Анжелика уже позаботилась об Абигель, о новорожденной и о котенке, который, похоже, понемногу оправлялся от ран. Она прибрала в доме, подмела у очага и собиралась отправиться в лагерь Шамплен.
Она вдруг подумала о том, сколь безутешна, должно быть, бедная мисс Пиджон после ужасной гибели пастора, и ругала себя за то, что не сразу вспомнила о несчастной английской старой деве, одной из немногих, кому удалось спастись из бойни в Брансуик-Фолсе.
Услышав слово «яд», Анжелика сперва пожала плечами, а потом испытала внезапное потрясение, только сейчас осознав ужасную истину. Она почувствовала, как холодный пот выступил у нее на лбу.
– Яд?
– Так там все-таки был яд! – вскричала Бертилья, напуганная выражением ее лица. – Ах! Какая беда! Нам не достанется ни кусочка сала… Вы должны возместить нам убытки, – в гневе она не замечала, что чересчур энергично качает своего малыша.
– Не надо так волноваться, – сказала Анжелика, – и хватит упреков. Вам надо сетовать только на вашу собственную небрежность. Повторяю, я уверена, что в отваре, который я вылила вчера вечером, яда не было, но я все же не советовала бы есть мясо животного, которое не было забито по правилам и погибло по неизвестной причине. Вам следовало кормить его урожаем своего огорода, а не соседского.
Бертилья в ярости удалилась, громко обещая пожаловаться господину де Пейраку, когда тот вернется. Он-то уж, по крайней мере будет щедр, она в этом уверена.
Анжелика хотела отогнать от себя страшное подозрение, но ей это не удалось. Она попыталась припомнить, что произошло вчера с настоем, который она вылила на беду Бертилье. Она приготовила его, дала Абигель выпить одну чашку, и та не почувствовала никаких признаков недомогания. Потом кувшинчик с отваром целый день простоял возле очага, ибо Северина забыла выполнить ее просьбу. Когда Анжелика решила поправить эту оплошность, из-за своей неловкости она пролила несколько капель на алую наволочку. Расстроившись, она обратила внимание на неприятный цвет, который приобрел отвар в течение дня. Вылив настой за окно, она вымыла кувшин и чашку из гладкого, сверкающего неверского фаянса, на котором не могло после мытья остаться никаких следов старой жидкости. Однако Анжелика осмотрела оба сосуда, затем вышла из дому и обогнула его, чтобы взглянуть на землю под окном. Соседи выполнили требование Анжелики: унесли свинью и прибрали возле дома Бернов. Кроме человеческих следов под окном ничего не было – ни малейших остатков пищи, ничего, что могло бы указать на причину смерти животного.
«Кто сказал, что свинья погибла от отвара?! Так считает Бертилья. Но она вечно выдумывает самые невероятные истории. Даже если питье простояло целый день на жаре, оно не могло принести большого вреда. Я много раз видела, как его пьют кормящие матери…» Вернувшись в дом, Анжелика заметила в углу скомканную наволочку, снятую с подушки Абигель., Движимая внезапным порывом, она схватила и развернула ее. В тех местах, куда упали капли, на алом шелке расплывались уродливые белесые пятна и дыры. Анжелика почувствовала, что бледнеет. Так повредить ткань мог только яд, разъедающий краску и разрушающий материю.
Анжелика молча глядела на развернутое полотно. Она приготовила этот отвар специально для Абигель. Неужели чья-то преступная рука умышленно добавила в него смертельный яд? И если бы не Лорье, загородивший своей корзиной кувшин так, что Северина забыла после обеда подать его Абигель, молодая мать приняла бы страшную и быструю смерть. И если бы вчера вечером Анжелика не решила приготовить новый настой, то она из собственных рук напоила бы лучшую подругу отравленным питьем. Нет, она сходит с ума!
Кто мог желать смерти Абигель?!
– Много ли народу у вас побывало вчера днем? – спросила Анжелика, обернувшись к Абигель, которая молчала, не сводя с нее глаз.
– О! Много! Это было настоящее паломничество.
– Но кто? Назовите их имена.
– Я не могу всех припомнить. Иногда я утомлялась и немного дремала. Во всяком случае, я точно помню, что приходил господин Патюрель с лейтенантом, господином де Барсампюи. И квартирмейстер Ванно. Он подарил мне резную пенковую вещицу. А еще… ах да, припоминаю, у нас был юнга… вы знаете юнгу с «Единорога»? Он тоже хотел мне кое-что подарить: деревянную резную ложку. Я отказалась – ведь это все, что осталось у бедного юноши! Да, чуть не забыла, приходила Жюльена, королевская невеста, которая вышла замуж за одного из пиратов. Она просидела довольно долго. Ей хотелось мне чем-нибудь помочь, и она стала прясть пряжу, которую я забросила из-за родов. Она очень ловко управлялась с веретеном. Это, в общем-то, очень добрая девушка.
– А кто еще?
Анжелика сложила наволочку и перед тем, как положить в карман, завернула ее в кусок ткани.
– Больше не знаю, забыла. Но я вам скажу, как только припомню чье-нибудь имя или лицо. Но почему вы спрашиваете? И почему Бертилья вернулась и так кричала? Вас что-то тревожит?
– Нет. Бертилья считает, что ее свинья умерла из-за того, что съела какую-то гадость в вашем саду. Вы же знаете, как она любит устраивать склоки.
– Возможно, она права. По совету вождя индейцев Эчемина, отца госпожи д'Урвилль, я посадила растения, которые называются картофель. У них съедобные корни, но говорят, что завязи на стеблях, похожие на маленькие помидоры, ядовиты. Я даже детей предупредила, чтобы они ненароком их не сорвали.
– Скорее всего, это именно так, – с облегчением вздохнула Анжелика.
Правда, оставались таинственные пятна на наволочке. Анжелика никак не могла отделаться от навязчивого видения: преступная рука сыплет яд в лекарство, предназначенное для Абигель. Сколь ни невероятным казалось такое предположение, но происшествия, дурные совпадения и напряжение последних дней убеждали Анжелику в его достоверности. Какой-то безумец бродит среди них, сея зло и, повинуясь своим воспаленным видениям, покушается на всякого, будь то котенок, роженица или ребенок… А снотворное в кофе? А смерть иезуита и пастора? По крайней мере, хоть здесь некого было винить. Всему причиной было природное неистовство характеров, толкнувшее священников на поединок.
Анжелика обхватила руками голову. Что стало с маленьким шведом и с письмом иезуита?
Она наклонилась к котенку, неподвижно лежащему в мягком кресле. Он пока не мог лежать на боку, как здоровые кошки, и сидел в терпеливой, смиренной позе: лапки зверька были поджаты, шея вытянута, голова наклонена вперед, глаза полузакрыты. Казалось, что он едва дышит.
– Хоть ты скажи, кого ты видел тогда? – прошептала Анжелика. – Ты-то знаешь, ты знаешь все. Ах, если бы ты умел говорить!
Если бы Жоффрей был здесь, он бы сразу сказал, какое химическое или природное вещество могло оказаться столь ядовитым, и уничтожить краску, и разъесть ткань до дыр.
Анжелике казалось, что ее мужа нет рядом уже целую вечность. На самом деле он отсутствовал всего пять дней.
Если он уладит все дела с англичанами на реке Святого Иоанна, все равно он вернется не раньше, чем через неделю.
Что же ей сейчас предпринять? Может быть, поговорить с Коленом? А кто разберется в этих подозрительных пятнах? Может ли так повредить материю неядовитое вещество?
Анжелика вдруг снова подумала о торговце пряностями, который приплыл с экипажем Ванерека, корсара из Дюнкерка, и после отплытия «Бесстрашного» остался в Голдсборо со своим слугой с Карибских островов.
Наказав Северине следить за каждым, кто придет навестить их мать и маленькую сестру, Анжелика пошла посоветоваться с этим человеком. Но, как назло, два или три дня тому назад он исчез. Никто не мог сказать, уплыл ли он по морю или ушел лесной тропой, – слишком многие бывают в этим местах.
Анжелика вспомнила, как Колен говорил на Совете о том, что нужно завести журнал и вписывать в него каждого, кто пробудет в Голдсборо больше двух дней. И любой гость города должен указывать, когда и в каком направлении он намерен уехать. Мудрое решение!
Анжелике хотелось посоветоваться с Коленом. Однако об опасности, нависшей над ними, говорила лишь ее женская интуиция, доказательства же были скудны, а порой смехотворны. Она боялась, что ее сочтут нервозной особой, которая надоедает окружающим и, как знать, может быть ищет предлог остаться наедине с губернатором Коленом Патюрелем. Пожалуй, впервые в жизни Анжелика не знала, что она должна предпринять и даже что думать. Ее не оставляли сомнения: то до боли в сердце она была убеждена в близкой и страшной опасности, то ее боязнь рассеивалась, и их положение представлялось довольно прочным.
