Повеса - Патни Мэри Джо (читаем книги бесплатно .txt) 📗
Горячительные напитки… разрушают память, ослабляют способность человека адекватно воспринимать окружающий мир и оказывают пагубное воздействие на его моральные качества… Что ж, вынужден был признать Реджи, и тут все сходится.
Он еще раз пролистал последние страницы брошюры, где автор в мрачных тонах описывал, как пьянство разрушает человеческую жизнь. Бенджамен Раш считал преждевременную смерть вполне логичным результатом алкоголизма, но при этом отмечал, что смерть наступает не потому, что так угодно Богу, а в результате действий самого пьяницы и, значит, может быть приравнена к самоубийству.
Закрыв глаза, Реджи снова и снова вспоминал, как внутренний голос неоднократно предупреждал его. Этот образ жизни убивает тебя. Теперь он узнал этот голос — он принадлежал его отцу, которого тоже звали Реджинальдом Дэвенпортом. Это был голос человека, который из-за пристрастия к алкоголю едва не загубил собственную жизнь, чуть не разрушил семью и лишь чудом не убил собственного сына-первенца.
Реджи невольно подумал о том, что, возможно, отец наблюдает за ним и старается удержать сына от повторения его ошибок. Какой бы странной ни была эта мысль, она стала для Дэвенпорта единственным за весь день источником положительных эмоций.
Реджи был вынужден признать: он идет по тому же пути, по которому в свое время шел его отец. Джереми Стэнтон скептически отнесся к его намерению сократить потребление алкоголя и дал понять, что единственным путем к спасению является полный отказ от употребления спиртного. Что ж, все указывало на то, что умудренный опытом Стэнтон, не понаслышке знавший о том, что значит алкоголизм и как от него можно излечиться, был прав. Стоило вчера вечером Реджи опрокинуть первый бокал бренди, весь его здравый смысл и вся решимость покончить с употреблением горячительных напитков разом улетучились, и он напился так, как никогда раньше. Соответственно и похмелье оказалось особенно тяжелым.
Выходило, что те несколько недель, в течение которых он не брал в рот ни капли алкоголя, нисколько не отвадили его от спиртного. Скорее его положение ухудшилось. Если доктор Раш был прав, считая алкоголизм болезнью, получалось, что недуг, которым был поражен Дэвенпорт, прогрессировал и единственным лекарством", способным его исцелить, по всей видимости, действительно была абстиненция.
Массируя пальцами виски, Реджи снова откинулся на спинку кресла, мучаясь от доводившей его до исступления головной боли и тяжелой, черной тоски. Даже сейчас он каждой клеткой своего тела ощущал сильнейшее желание выпить. Опыт подсказывал: это избавило бы от боли, пульсирующей в черепе. Стоило только приложиться к бутылке — и он разом избавился бы и от мучительных воспоминаний, и от чувства вины, и от ощущения безнадежности…
Но Реджи осознавал, что это будет таким же самоубийством, как если бы он выстрелил из пистолета себе в голову, — только растянутым во времени и гораздо более мучительным.
Весь день Элис с угрюмой сосредоточенностью занималась делами, пытаясь стереть из памяти грубые приставания своего пьяного нанимателя, закончившиеся попыткой изнасилования. Его алкоголизм явно прогрессировал. А раз так, Элис и Спенсерам следовало немедленно покинуть дом Реджи. Элис содрогнулась от одной только мысли, что объектом приставаний Дэвенпорта могла стать Мерри.
Элис не возвращалась в усадьбу до самого вечера, предпочитая оставаться в одиночестве. Войдя в дом, она обнаружила, что ее с нетерпением дожидаются Мерри, в чьих сапфировых глазах затаилась боль от разлуки с Джулианом, Уильям, у которого был необычайно сконфуженный вид, и Мак Купер с непроницаемым лицом. Отсутствовал только Питер, проводивший каникулы в семье школьного приятеля.
Элис окинула взглядом собравшихся, и в душу ее закралась тревога.
— Что-нибудь случилось? — спросила она.
— Ничего страшного, — ответила Мерри, — но мы беспокоимся за Реджи.
— Он что, снова куда-нибудь ускакал? Похоже, это входит у него в привычку. — Элис старалась, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее.
— Нет, он дома, — сказал Купер. — Просто после случая с этим черным дьяволом — я имею в виду его жеребца — он целый день сидит в библиотеке и не желает оттуда выходить.
С нарастающей тревогой Элис выслушала рассказ младшего Спенсера о том, как Реджи в очередной раз выступил в роли спасителя, после чего с трудом сдержался, чтобы не свернуть Уильяму шею. Элис не так трудно было его понять — подобное желание время от времени возникало и у нее самой, но ее всерьез обеспокоило то, как Реджи, если верить Уильяму, молотил кулаком по стене. Неужели пьянство довело его до безумия?
Элис взглянула на Купера.
— Если вы все так сильно встревожены, почему никто не пойдет в библиотеку и не поговорит с ним? — поинтересовалась она.
— Я как раз собирался это сделать перед вашим возвращением, — ответил камердинер Дэвенпорта. — Но, пожалуй, будет лучше, если с ним побеседуете вы, леди Элис.
— Почему именно я? — разозлилась она, но Купер выдержал ее сердитый взгляд.
Что ж, решила Элис, была определенная логика в том, что именно она, управляющая, в течение нескольких лет распоряжавшаяся абсолютно всем в поместье, теперь должна пойти и убедиться в том, что хозяин Стрикленда жив и здоров.
Пытаясь подавить внезапный приступ беспокойства, она постаралась убедить себя в том, что Реджи, конечно же, не мог совершить такую глупость, как самоубийство.
— Он что-нибудь ел сегодня? — спросила она. Купер и Мерри переглянулись.
— Насколько я знаю, нет, — ответил камердинер.
— Скажите поварихе, чтобы собрала поднос с едой на двоих и приготовила большой чайник горячего чая, — распорядилась Элис. — Я немножко приведу себя в порядок и пойду проведаю мистера Дэвенпорта.
Чтобы не терять времени, Элис не стала принимать ванну и переодеваться, ограничившись лишь тем, что умылась и расплела косы, — от того, что волосы были целый день стянуты, у нее разболелась голова. Спустившись вниз, она попросила Мерри, Уильяма и Мака разойтись по своим комнатам, объяснив, что Дэвенпорт ни за что не покинет библиотеку, если они будут толпиться в коридоре и глазеть на него.
Взяв поднос с едой и чаем, она вошла к нему. Реджи сидел в своем любимом кресле вполоборота к ней. В комнате было слишком темно, чтобы она могла разглядеть его лицо, но одежда его была в полном порядке. Изо всех сил надеясь, что после того, что произошло между ними ночью, он не притрагивался к спиртному, Элис, поставив поднос на стол слева от двери, тихонько спросила:
— Вы живы, мистер Дэвенпорт? Реджи повернул голову в ее сторону и после долгой паузы ответил низким, хриплым голосом:
— Мне доводилось читать о сгрудившихся на льдине пингвинах, которые, чтобы определить, нет ли поблизости акул, сталкивают одного из собратьев в воду. Если хищник его не съедает, вся стая прыгает в море. Вы, как я понимаю, пингвин, принесенный в жертву.
Элис невольно улыбнулась — Дэвенпорт не просто был жив, он, похоже, оставался верен себе.
— Меня, случалось, называли по-всякому, но пингвином, принесенным в жертву, — никогда. А откуда вы знаете, что там, за дверью, собрался целый митинг, участники которого пытались решить, что с вами делать?
— Просто иногда кто-то слегка приоткрывал дверь — очень, очень осторожно, — а потом снова закрывал.
— Видно, тому, кто это делал, казалось, что в воде действительно рыщет акула. — Не спрашивая, хочет ли он чая, Элис наполнила две чашки крепким горячим напитком, щедро добавив молока и сахара в ту, что предназначалась Реджи. Вглядевшись в его лицо, Элис убедилась, что выглядит он ужасно — глаза ввалились, кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок. — Ну что вы так смотрите? Этот напиток называется чай. Люди его пьют. В Британии он считается лекарством от всех болезней.
На губах Дэвенпорта появилось подобие улыбки. Взяв у нее из рук чашку, он отпил большой глоток.
— В таком случае вы могли бы принести чайник побольше. Элис невольно поморщилась, заметив, что костяшки пальцев на правой руке Реджи сбиты, — позже нужно будет как следует обработать и продезинфицировать ссадины.
