Сердце воина - Монк Карин (библиотека электронных книг txt) 📗
Родерик расхохотался:
— Боже, Малькольм, к чему так самообольщаться? А ведь ты занимаешься этим с тех пор, как Гэвин зачем-то доставил домой тебя, жалкого и ничтожного калеку. И все же ты, несмотря ни на что, решил, что годишься в лэрды!
Малькольм покачал головой:
— Я знал, что не гожусь, но взял на себя эту ответственность, считая это своим долгом. К тому же со временем я надеялся вновь удостоиться такой чести.
— Но это время так и не пришло. Ты навсегда превратился в хромого калеку, не способного часа обойтись без выпивки. Тебе было почти неведомо, что происходит в твоем клане. Когда я предложил в лэрды себя, тебе следовало уступить мне место. Даже Ариэлла считает, что ты не годишься в лэрды ее клана. Она использовала твои военные познания, однако никогда не вручила бы тебе меч.
«А ведь он прав, — с горечью подумала Ариэлла. — Я использовала Малькольма и отвергла его, перестав нуждаться в нем. А он, бедняга, все равно вернулся, хотя должен был махнуть на меня рукой…»
С унынием посмотрев на него, девушка ощутила всю тяжесть своей вины. Малькольм между тем не сводил глаз с Родерика. Выражение его лица было настолько безмятежным, что Ариэлла решила, будто он покорился судьбе и готов расстаться с жизнью. Неужели оскорбления негодяя не ранят его?
— Что ж, Родерик, ты снова польстился на то, что тебе не принадлежит, — спокойно проговорил Малькольм. — Выходит, изгнание ничему не научило тебя.
— Научило, — возразил Родерик. — Я понял, что заслуживаю большего, и теперь близок к победе. Я стану лэрдом Маккендриком, и весь клан, не способный к воинским подвигам, зато в совершенстве владеющий искусствами, будет в моей власти. Заработав деньги на тех ценных предметах, что они изготавливают, я соберу армию, многократно превосходящую твою. А этим мечом, — его взгляд вспыхнул, — я покорю другие кланы и стану самым могущественным лэрдом шотландского нагорья!
— Ты собираешься поработить Маккендриков, на их деньги создать армию и подчинить себе другие племена? Как благородно!
— Благородство мне ни к чему!
— Неужели ты веришь, что меч позволит тебе добиться всего этого?
— Отдай его мне, — с улыбкой проговорил Родерик, — и мы все проверим.
Малькольм потянулся за мечом, словно решив расстаться с ним, но вдруг отдернул руку:
— Сначала поклянись, что, завладев мечом, ты не причинишь вреда Ариэлле, Кэтрин и Агнес.
— Не тебе выдвигать условия.
— Возможно, — согласился Малькольм. — Но я привез меч, как ты просил. Исполни же и свою часть договора.
— Отдай меч, иначе я выволоку Кэтрин из палатки и перережу ей горло. — Улыбка Родерика стала зловещей. — Ты же не сомневаешься, что я это сделаю.
— Да, — тихо ответил Малькольм, — знаю. — И взялся за меч.
— Не так! — рявкнул Родерик, повелительно взмахнув рукой. — Опустись передо мной на колени и подай мне меч. Помнишь, как меня заставили встать на колени перед тобой, когда изгоняли из клана?
Ариэлла видела, что гордость борется в Малькольме с желанием спасти ее. Наконец, поняв, что у него нет выбора, он подчинился. Взяв меч левой рукой, он слез с коня и медленно заковылял к Родерику.
Все это время Малькольм держался с достоинством, но теперь, спешившись, не мог скрыть свое увечье. Его походка свидетельствовала о том, что он делает над собой героические усилия, превозмогая боль. Ариэллой овладело отчаяние. Возможно, несколько дней отдыха и хороший уход позволили бы ему стать достойным соперником Родерика, хотя бы в коротком бою. Однако Малькольм давно уже разъезжал по соседним кланам, а последнюю ночь скакал во весь опор, возвращаясь к Маккендрикам. Дни, проведенные в седле, и ночевки на сырой земле сказались на его состоянии. Родерик без труда прикончит его.
Ариэлла со слезами на глазах наблюдала, как Малькольм подошел к Родерику и остановился перед ним, покорно встал на одно колено и протянул меч негодяю. Это она вынудила его так унизиться! Ее душа разрывалась на части. Уж лучше бы он жил в хижине с Гэвином… Да, Малькольм тосковал бы, пил, мучился от одиночества, зато сохранил бы жизнь! Теперь он стоял посреди поляны, преклонив колено, и ждал смерти, ибо вообразил, будто, пожертвовав собой, спасет ее. Откуда ему знать, что Ариэлла откажется наделить меч могуществом и этим погубит себя и Кэтрин! Девушка в отчаянии кусала губы и молчала, не желая лишать Малькольма иллюзии, что он спасает ее.
— Какое упоительное торжество! — с презрением бросил Родерик. — Подумать только, всего два года назад я, стоя перед тобой на коленях, дал себе страшную клятву, что не успокоюсь, пока не уничтожу тебя. Твое последующее унижение и изгнание немного утешили меня. Но ничто, — он приставил кончик своего меча к горлу Малькольма, — ничто не сравнится с этим волшебным мгновением!
Малькольм бесстрастно взирал на мерзавца, протягивая ему заветный меч. Ликующий Родерик протянул было руку к вожделенному оружию, но Ариэлла выхватила кинжал и метнула его в негодяя.
В тот же миг Малькольм взмахнул мечом и ударил Родерика по руке.
Лес огласился криком. Родерик вырвал из плеча кинжал Ариэллы и отбросил его, потом, изумленный и взбешенный, уставился на кровь, залившую ему кисть.
— Один раз ты уже уничтожил меня, — сказал Малькольм. Теперь он стоял перед Родериком с занесенным мечом. — Неужели ты полагал, что я позволю тебе сделать это вторично?
Сообщники Родерика, испуганные неожиданным поворотом событий, кинулись было на помощь своему главарю.
— Назад! — рявкнул Родерик и со стоном поднял свой меч. Боль в окровавленной руке вынудила его опустить оружие. Он с ненавистью посмотрел на Малькольма: — Хоть ты и ранил меня, я все равно прикончу тебя сам!
Поморщившись от боли, он взял меч обеими руками. Металл зазвенел, и посыпались искры. Малькольм отскочил и нанес новый удар, потом еще и еще. Но Родерик был могучим противником: несмотря на раны, он умело отражал удары. Оба ходили кругами, делая выпады. Малькольм сражался не на жизнь, а на смерть, забыв об усталости и боли. Он знал, что будет биться с Родериком до последнего вздоха, пока это исчадие ада не захлебнется своей подлой кровью. Ради этого Малькольм готов был умереть.
Больная нога и негнущаяся спина мешали ему, но все же он наносил сильные, стремительные и точные удары, постоянно заставая Родерика врасплох. Молодому и гибкому противнику Малькольма бой тоже давался нелегко. Теперь и ему пришлось держать меч обеими руками. Малькольм отражал все его удары. Стиснув зубы и тяжело дыша, он пытался дотянуться кончиком меча до груди соперника. Однако его правая рука уже начала уставать, движения замедлились. Родерик тотчас почувствовал это и сделал два опасных выпада. Малькольм отскочил, но недостаточно проворно, и острая боль в левой руке пронзила его: Родерик рассек ему мышцу.
— Сдавайся, Малькольм! — крикнул негодяй, размахивая мечом. — Раньше у тебя была негодной одна рука, теперь две. Пора понять, что в этом бою тебе не видать победы.
Малькольм перевел дыхание, пытаясь сосредоточиться на сражении. «Рана ерундовая, — твердил он себе, не желая смотреть на нее. — Пустяк!»
— Ты кое о чем забыл, Родерик, — тихо, но веско проговорил он.
Тот изобразил удивление:
— Напомни, сделай милость.
— Меч у меня. — Малькольм торжествующе улыбнулся.
Родерик нахмурился, но тут же овладел собой:
— Ты владеешь оружием, лишенным могущества. Это тебя не спасет.
«Но ты не вполне в этом уверен», — мелькнуло в голове у Малькольма, заметившего тревогу Родерика. Спеша воспользоваться хоть таким преимуществом, Малькольм напряг силы и грозно занес меч над головой.
Внезапно усеянная камнями рукоятка меча ярко блеснула на солнце. Ладони Малькольма ощутили невесть откуда взявшийся жар. Казалось, оружие впитало свет и тепло светила. Жар проник в Малькольма, пробежал по его рукам, распрямил сведенные мышцы, ослабил боль. Мгновение — и все его тело словно опалило целительное пламя. Слабость и боль сняло как рукой. Он снова чувствовал себя могучим и непобедимым воином. Малькольм понимал, что это иллюзия, игра воображения, предсмертное ощущение силы, которая давно оставила его. Однако спина его каким-то чудом распрямилась, он легко владел искалеченной ногой. Родерик в смятении наблюдал за противником, заметив внезапную перемену в нем. Воспользовавшись моментом, Малькольм бросился на врага, почему-то убежденный, что теперь не упадет, даже не споткнется.
