Как женить маркиза - Блейн Сара (читать полную версию книги .txt) 📗
– Ради всего святого, Том, – прохрипел кучер, – делай, как джентльмен приказывает.
С проклятием лакей отбросил свой мушкетон.
– Весьма благоразумно с твоей стороны, – заметил человек в маске. – А теперь ты, – обратился он к кучеру. – Останавливай карету!
– Тебе это с рук не сойдет, разбойник, – заявил лакей, дюжий детина, облаченный в тяжелое кучерское пальто. – Это карета леди Синклер. Лорд Блейдсдейл вырежет у тебя сердце и велит подать себе на подносе, если хоть волос упадет с головы его сестры.
– Неужели? – усмехнулся разбойник, да так, что лакей похолодел. – Что ж, пусть попробует. Но ты напрасно тревожишься, я не собираюсь причинять миледи зла. Останавливай карету, кучер. Ну же! Тебе и твоему товарищу неприкосновенности никто не обещал!
Ворча, кучер натянул вожжи.
– Что такое? – раздался властный женский голос из кареты, – Почему мы остановились?
– Из-за проклятого разбойника, миледи, – ответил кучер. – Это вроде Черная Роза. Грабить нас будет, как пить дать.
– Черная Роза, надо же! Что ж, от меня он ничего не получит, можешь так и сказать ему, – объявила леди без обиняков.
– Как удачно, – сказал разбойник, жестом приказал кучеру и лакею слезть с козел и сам мягко спрыгнул вслед за ними. – Ведь мне ничего вашего не нужно.
– Ничего моего не нужно? – обиженно воскликнула леди. – Зачем же было останавливать мою карету?
– Чтобы вернуть вам кое-что, что вы потеряли, – послышалось в ответ. Затем раздался пронзительный свист.
И сразу же топот копыт возвестил о приближении еще двух всадников. Один был тоже в маске и одет во все черное, а другой сидел в седле со связанными руками и мешком на голове.
Черная Роза бесцеремонно стащил связанного всадника с лошади и затем одним ловким движением сам вскочил в седло.
– Что же это такое? – воскликнула леди Кларисса, наблюдавшая за происходящим с немалым изумлением.
Черная Роза сжал коленями бока лошади и приблизился к окну кареты.
– Это ваш муж, миледи. – И, склонившись с седла, протянул ей красную розу. – С наилучшими пожеланиями, мэм.
И оба всадника в черном развернули коней и поскакали прочь, забрать черного жеребца, который мирно пасся неподалеку. Пронзительный голос леди Клариссы донесся до них, перекрывая топот копыт.
– Риджли, проклятый дурак! Итак, я получила тебя обратно – и, разумеется, без моих драгоценностей! Надеюсь, ты сможешь объяснить, где ты пропадал все это время. Можешь быть уверен, что мой брат, граф, будет совсем не рад услышать о твоих неприличных и глупых выходках. Он тебе голову отрежет и прикажет подать себе на подносе за твои проделки.
– Ей-богу, – сказал один всадник другому, – еще чуть-чуть, и я начну его жалеть. Надо же, иметь такую жену! Полагаю, пройдет совсем немного времени, и Синклер перестанет благодарить нас за то, что мы пощадили его жизнь.
– Именно, моя голубка, – ответил другой всадник. – Именно потому мы и пощадили его жизнь.
– Есть все же что-то сладостное в мести, – заметила маркиза де Вир однажды вечером, неделю спустя после событий, происшедших на дороге в Лэндфорд-Парк. Поднявшись из-за туалетного стола, она обернулась к маркизу де Виру, который наблюдал за ней, удобно лежа в постели. – Как ты думаешь, Синклер уже догадался, почему он был похищен двумя Черными Розами как раз в тот момент, когда готовился ступить на борт судна, отплывающего на восток?
– Думаю, – сказал Вир, закладывая одну руку за голову, – что если Синклер не сидит сейчас у своего шурина в подземелье, прикованный цепью к стене и питаясь лишь сухим хлебом и водой, то можно считать, что ему крупно повезло. Впрочем, даже сидеть в подземелье лучше, чем бесконечно выслушивать брань леди Синклер. Одним словом, дорогая, можешь не беспокоиться о миссис Лоуренс. Леди Синклер никогда больше не отпустит от себя своего заблудшего мужа ни на шаг и уж точно никогда не позволит ему ездить в Лондон. И теперь, когда с этим покончено... – Вир откинул одеяло и многозначительно похлопал рукой по матрасу рядом с собой.
– Ты, как всегда, прав. – Констанс сбросила домашние туфли и забралась в постель. Пристроив голову мужу, на плечо, а руку положив ему на грудь, она снова вспомнила Синклера и подумала, что он получил по заслугам. Но тут новая тревожная мысль посетила ее. – Только с этим совсем не покончено. Ведь есть еще долговые расписки Лэндфорда, не говоря уже о документах, оставленных твоим отцом. – Она приподнялась на локте и серьезно посмотрела на Вира. – Ты будешь осторожен завтра, Вир? Мне совсем не улыбается стать вдовой как раз тогда, когда я начала привыкать к положению жены.
Вир притянул ее к себе, прижал к груди.
– Будь спокойна, моя прекрасная Констанс, до этого не дойдет. – Он протянул руку и прикрутил фитиль ночника. – Скоро все закончится, обещаю. А потом у нас будет целая жизнь, чтобы позабыть обо всем этом.
Констанс уставилась в темноту, которую нарушало только мерцание красных углей в камине. Слова мужа ее нисколько не успокоили. Как было бы хорошо, если бы со всем этим можно было покончить прямо сейчас, сию же минуту, не предпринимая более никаких шагов. Но даже пусть это невозможно, все равно ей стало бы спокойнее, если б она могла быть рядом с Виром, когда он пойдет на встречу с Лэндфордом. К несчастью, нечего было и думать, что ее пустят в клуб, где ведется карточная игра, тем более клуб, уровня «Уайтс». Скорее можно было рассчитывать, что ей предоставят право голоса во время следующих парламентских выборов!
Все же некоторым утешением могло послужить то, что в таких почтенных игорных заведениях вооруженные столкновения не то что не поощрялись, а были строжайше запрещены. Отнюдь не в стенах «Уайтс» Виру будет грозить наибольшая опасность. Остерегаться ему придется на улицах. В этом отношении по крайней мере следовало радоваться, что противостоять Виру будет именно вице-адмирал сэр Оливер Лэндфорд. С любым другим вполне можно было ожидать вызова на дуэль. И то, что Вир наверняка бы вышел из такой дуэли победителем, не делало эту перспективу привлекательнее – ведь остаток жизни им обоим пришлось бы доживать в изгнании. Нет, об этом и думать нечего.
Страшно было представить, что будущий наследник Албемарлов родится на чужбине.
Тут в который уже раз ей пришла мысль, что следовало бы сказать Виру, что она почти наверняка беременна. Вот прямо сейчас бы и сказать. Но нельзя! Такая новость не заставит Вира свернуть с пути, который он наметил для себя много лет назад, но отвлечет его внимание, а ему как раз сейчас нужна полная сосредоточенность.
Однако она понимала: он никогда не простит ей, что она скрыла от него столь грандиозную новость, да еще после того, как они порешили не иметь друг от друга тайн, и это тревожило ее ужасно. В животе у нее было как-то нехорошо, и она догадывалась, что дело не в крокетах с лососиной, которых она переела за обедом. Наверное, это давала себя знать нечистая совесть. Ведь беременность была не единственным секретом, который она таила от мужа.
Да, загнала она сама себя в ловушку, думала Констанс, и как раз тогда, когда все так хорошо стало складываться, – и тут рука Вира начала медленно поглаживать ее волосы, и от этой ласки стало еще тревожнее. Она закусила губу, испугавшись, что вот сейчас поддастся порыву и выложит все начистоту, но Вир решил нарушить наконец молчание.
– Ты что-то притихла, дитя.
– Я? Я думала, – ответила Констанс. – Я что-то много стала задумываться в последнее время, и мне это страшно надоело. Может, лучше займемся любовью? Ты как, не против?
Рука его замерла на ее волосах – он обдумывал ответ на предложение, которое можно было расценить не иначе, как сулящее множество возможностей. Внезапно Вир резко повернулся на бок и, приподнявшись на локте, заглянул в ее лицо, белевшее на подушке.
– Какая кошмарная перспектива, – заметил он, и голова его склонилась к ней.
Глава 13
Вир выбрался из кареты и не спеша, прогулочным шагом направился к дверям частного клуба «Уайтс» на Сент-Джеймс-стрит. Он не без удовольствия отметил, что Красавчик Браммел, лорд Сефтон и еще несколько модных господ стоят у дверей, привлекая внимание гуляющей публики. Собственно говоря, присутствие здесь сегодня законодателей мод как нельзя лучше соответствовало его планам. Небрежно дотронувшись тростью до полей шляпы в знак приветствия, он вошел в клуб.
