Южная страсть (Черная маска) - Блейк Дженнифер (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Мать Джонни стонала и едва могла идти. Ее приходилось поддерживать. За матерью к гробу подошли другие родственники. Матери принесли стул, и она рухнула на него. Вокруг собрались люди. Они шаркали ногами и покашливали. Время от времени какая-нибудь женщина всхлипывала и поднимала голову, чтобы не зарыдать. Рядом с Летти, не стесняясь, плакала и размазывала слезы тетушка Эм. Чуть подальше стоял Мартин Идеи с зажатой под рукой шляпой, взгляд устремлен вперед. За ним, ближе к краю стояли полковник Уорд и Салли Энн. Рядом было все ее семейство.
Принесшие гроб отошли от него и стояли плечом к плечу, склонив головы под палящим солнцем и заложив руки за спину. Подошел священник. Он поправил цветы, съехавшие с гроба, когда его опускали, достал Библию и начал читать.
— Всему на этом свете есть свой срок, на все время отмерено под небесами…
Летти позволила себе ослабить внимание и посмотреть по сторонам. Повсюду по кладбищу были разбросаны могилы, отмеченные надгробиями из железняка. Некоторые были даже завалены железняком. Было, однако, и много могил с мраморными плитами и гравировкой на них. В углу находилась могила с высоким памятником и деревянным шатром, окруженная железной оградой, как жилище для усопших. Везде были посажены кедры, росли жасмин, розы и вечнозеленый барвинок. Большинство могил были очищены от травы, но было несколько заросших. Почти у каждой стояла ваза — у одних дорогая, у других дешевая — со срезанными засохшими или почерневшими цветами.
Летти снова посмотрела на свежевырытую могилу. Одним из тех, кто нес гроб, был Рэнни. Он стоял, опустив глаза в землю. Солнце отбрасывало золотистые отблески на его волосы. Лицо раскраснелось, может быть, из-за того, что в черном костюме было жарко, может, от физического напряжения. Но, скорее всего, причиной были переполнявшие его чувства. Джонни был его другом, возможно, его единственным настоящим другом.
Священник закончил читать молитву, произнес «Аминь», которое как эхо повторили глухими голосами собравшиеся, и закрыл Библию. Он подошел к лишившейся сына матери, нагнулся, чтобы утешить ее. Короткая и простая церемония закончилась.
Почти закончилась. Рэнни достал из кармана губную гармошку. Ни на кого не глядя, не спрашивая ни у кого разрешения, да этого и не требовалось, он зажал ее в руках и поднес к губам. Он глубоко вдохнул, выдохнул, потом еще раз вдохнул. И начал играть.
Чистые, печальные звуки поднялись и поплыли в теплом воздухе. Каждая нота была точна и тщательно выверена. Ясная и простая мелодия рассказывала о дружбе, ч веселье, боевом братстве, сражениях, долгих кошмарах, одиночестве военных лагерей. Она пела о Джонни, о его рыжих волосах и веснушках, его любви к жизни, широкой и доброй улыбке, беззлобном юморе, такте и готовности понять другого. Эта невообразимо горькая мелодия без слов была данью Джонни, реквиемом, криком боли.
Слушая, Летти вспоминала Джонни, тревогу на его лице, которую сменили облегчение и доверие. Они подвели его, она и тетушка Эм. Она привела его тс смерти, передала его в руки убийцы. Она одной из последних видела его живым. Джонни сказал ей: «Не знаю, увижу ли я вас снова». Он не увидел.
Последние чистые звуки гармошки затихли. Мать Джонни плакала. Другие женщины вытирали глаза. Мужчины сморкались и оглядывались по сторонам, не заметил ли кто-нибудь. Один или двое подошли к Рэнни и пожали ему руку. Остальные стали медленно расходиться, останавливаясь группами по три-четыре человека и разговаривая шепотом. Тетушка Эм пошла поговорить с Салли Энн и ее семейством. Они двинулись к церкви, за которой стояла их коляска.
Взгляд Летти был прикован к заваленному цветами гробу. Джонни был мертв, и она помогла убить его. И словно этого недостаточно, она покрывает своим молчанием человека, его убившего. Ей нет прощения. Можно сказать, что она делает это ради тетушки Эм, но от правды не скроешься. Та же самая слабость духа и плоти позволила ей отдаться Шипу и помешала отдать его в руки правосудия, чего он заслуживал.
Она падшая женщина. Летти поняла это, когда смотрела на Рэнни и слушала, как он играет для своего друга. Он был таким простым и добрым. То, что она с ним сделала, было преступно. Всем будет лучше, если она уедет.
Она вернется в Бостон, где будет знать, чего от нее ждут, что разрешено, а за что осудят. Она уедет сейчас, пока еще возможно вернуть осознание того, кто она, для чего живет и что ей делать в оставшиеся годы ее загубленной жизни. Но в первую очередь, если она хочет хотя бы в будущем уважать себя саму, необходимо что-то сделать, что-то, что ей следовало сделать еще несколько недель назад. Тогда это послужило бы благой цели, спасению человеческой жизни.
К ее стыду, Летти не хотелось этого делать даже сейчас. Слезы хлынули у нее из глаз, просочились сквозь ресницы и потекли по лицу.
Решение, если оно принято, надо выполнить как можно скорее. Так Летти учили, так она и поступала. Вернувшись вместе со всеми в Сплендору, она пошла в свою комнату, сняла шляпу и перчатки и убрала их. Потом села за стол, за которым писала письма, придвинула к себе бумагу, откупорила чернильницу, обмакнула перо и сразу же начала писать.
Острие пера громко скрипело в тишине комнаты. Запах чернил помогал собраться с мыслями. Она не собиралась сидеть и раздумывать. Какой в этом прок? Летти продумала все, что должна сказать, по дороге с похорон, в долгие сумеречные часы на веранде, бессонными ночами, засыпая и просыпаясь, снова и снова, в течение нескольких недель.
Ощущение, что наконец она хоть что-то делает правильно, придавало ей силы. Она не поднялась, пока не написала последнюю строчку. Слеза — и откуда она только взялась? — упала на страницу. Летти быстро взяла промокательную бумагу и прижала ее к слезинке, пока та не высохла. Слово, на которое упала слеза, расплылось. Ну и пусть. Она не может все снова переписывать.
Летти аккуратно сложила листок и отложила его в сторону. Взяв другой лист бумаги и разложив его перед собой, опять обмакнула перо. Так она и сидела с пером в руке над чистым листом. Слова не приходили. Летти положила перо и убрала бумагу. Будет лучше, если это послание она передаст на словах лично. Она сделает это утром, пораньше.
Солнце опустилось, и в комнате сгущались тени. Это был тот самый сумеречный час, когда летняя жара начинает сбрасывать свои железные оковы. Через раскрытые окна она слышала звук голосов на веранде. Там сидели Рэнни и тетушка Эм, наслаждаясь дуновением вечернего ветерка. Где-то в полях за домом заворковала пара голубей. Звук был жалобным, почти отчаянным.
Летти взяла сложенное письмо. Она задвинула стул и направилась к двери, прошла мимо туалетного столика. В зеркале мелькнуло ее отражение. Летти остановилась, пораженная. Бледная, сосредоточенная, со сжатыми губами и сурово зачесанными назад волосами, она была похожа на свою бабушку на портрете, который висел на лестнице в их доме в Бостоне. Отвернувшись, Летти быстро вышла.
Запах жарившейся курицы с .чесноком, луком и разными травами висел над задним двором и кухней. Было слышно, как Мама Тэсс бренчит серебром и помешивает что-то в кастрюльках на плите. Скоро позовут к ужину. Ей придется поторопиться.
Небо на западе становилось бледно-лиловым и золотым. Эти цвета окрасили блестящую поверхность пруда Динка. От воды шел легкий запах рыбы и гниющих водорослей. Поверхность казалась неподвижной. Но это было обманчивое впечатление. По водной глади скользили насекомые, другие нависали и беспокойно роились над ней. Время от времени раздавался шлепок и по воде расходились круги от хвоста охотившейся рыбы. Небольшое замутнение у берега было вызвано игрой лягушат и мальков. Похожая на стрелу тень на воде была плывущей змеей. Неподвижный силуэт в тени был голубой цаплей, застывшей на одной ноге в ожидании ужина.
Где бы ни была жизнь, там же таилась и смерть. Это неизбежно. Но ни один человек не имел права навлекать смерть на другого человека. Ни один.
Вот и дерево с дуплом. Летти положила письмо и вытащила руку.
