Не бойся любви - Осборн Мэгги (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Дженни надеялась, что со временем и Роберт полюбит дочь. Сейчас он ранен, опален гибелью недавно возродившейся мечты. Но Дженни полагала, что он в конце концов сблизится с ребенком, который с такой гордостью показал ему крохотные портреты в медальоне.
Дженни опустила голову. Никогда и ни к кому она не испытывала такой яростной ненависти, как к Роберту Сандерсу в эти часы. В глубине души она надеялась, что, приехав сюда, узнает о его смерти. Она стыдилась этого чувства, но смерть Роберта позволила бы ей, в соответствии с обещанием, данным Маргарите, забрать с собой Грасиелу и вырастить ее.
Она забрала бы Грасиелу из большого, богато обставленного дома. Увезла от тысяч жирных коров. От прекрасной спальни, вообще от замечательной жизни, которая ожидала Грасиелу здесь.
Она забрала бы Грасиелу от всего этого, чтобы поселить в жалком, убогом домишке по соседству с вонючей пристанью? Неужели ее любовь к девочке так эгоистична?
С болью в желудке, с раскалывающейся головой проползла она через весь этот день, радуясь за Грасиелу и огорчаясь за самое себя. При этом она мучительно ощущала отсутствие Тая.
Наконец, уже в десять часов, Дженни, по настоянию Грасиелы, присутствовала при ее купании в особо для этой цели предназначенной комнате, выслушала ее молитвы и своими руками уложила девочку в постель. В этот вечер в списке тех, за кого молилась Грасиела, появились новые имена.
Грасиела поцеловала ее, потом откинулась на пышную подушку и подняла к потолку сияющие глаза.
— Они вовсе не уродливы как смертный грех. Папа такой же красивый, как дядя Тай. И бабушка Эллен красивая, правда, Дженни?
— Да, она красивая, — согласилась Дженни шепотом, укрывая Грасиелу до самого подбородка полотняной простыней. — А где же твой медальон?
— Я дала его папе. Он так хотел. Папа очень печальный из-за мамы, он сказал, что мы с ним познакомимся позже. Мне нравится Хуана. И Гризли Билл.
— Кто еще этот Гризли Билл, черт побе… — Дженни не договорила, потому что Грасиела вздернула свою знаменитую бровь.
— Он старший рабочий. Он сказал, что у него есть лошадка по моему росту. О, Дженни, все меня любят!
— Ну разумеется, любят. — Дженни встала, посмотрела на темный ореол волос, рассыпавшихся на белоснежной подушке, и попыталась улыбнуться. — Ты слишком возбуждена, чтобы спать? Могу уложить тебя ударом в челюсть. Мне доставило бы эта истинное удовольствие.
— Я люблю тебя, Дженни. Спокойной ночи, — засмеялась Грасиела.
— Спокойной ночи, детка.
Дженни погасила свет и задержалась на пороге, окинув взглядом комнату, в которой Грасиеле предстояло вырасти и стать женщиной. Легкий ветерок шевелил кружевные занавески на окнах. Плетеные ковры устилали пол. Обои в цветочках на стенах, плед и покрывало в тон этим обоям. Это напоминало картинку в каталоге.
С ничего не выражающим лицом Дженни закрыла дверь и направилась к лестнице.
Роберт и Эллен ждали ее внизу.
Они уселись в кухне возле массивного стола с ножками в форме когтистых лап, потому что Эллен разделяла мнение Дженни, что новости, плохие или хорошие, все равно, лучше выслушивать на кухне. К тому времени, как она кончила свой рассказ, дедовские часы в гостиной пробили полночь.
Роберт встал, лицо у него было бледное. Дженни не думала, что он слышал многое, кроме звука пуль, ударяющих в стену и в хрупкое женское тело.
— Я весьма признателен вам, мисс Джонс. Наша семья перед вами в долгу. Приглашаю вас побыть на ранчо, сколько вам захочется. И уедете вы отсюда с толстым кошельком.
Дженни нахмурилась.
— Мне не нужны ваши деньги, сэр. Доставить Грасиелу домой не было работой. Это было обещание.
Они с Эллен смотрели, как Роберт вышел в ночь, громко захлопнув за собой дверь. Эллен тяжело вздохнула. Повернув голову, посмотрела в окно.
— Думается, вы здесь многого не понимаете.
— Это не мое дело.
— Вам случалось выпивать, Дженни Джонс?
— Приходилось иной раз, — небрежно ответила Дженни.
— Хорошо. — Эллен подошла к шкафу, передвинула несколько пакетов и коробок и вернулась к столу с бутылкой бурбона и двумя высокими стаканами. — Я чувствую, что вы многое недосказали о себе и о моем сыне, — сказала она, наполнив стаканы. — Я хочу это услышать.
Дженни сделала добрый глоток жидкой храбрости и подождала, пока внутри у нее не вспыхнул огонь. Тогда она рассказала о Тае.
Когда она кончила, Эллен разлила остатки бурбона.
— В последний раз я это пила, похоронив Кола, — проговорила она и внимательно вгляделась в лицо Дженни. — Вы любили моего мальчика?
— Это уже не имеет значения.
Эллен откинулась на спинку стула; лицо ее оставалось в тени.
— Из двух мальчиков Тай больше походил на Кола, только ни отец, ни сын не замечали этого и не признавали. Оба жесткие и упрямые. — Эллен улыбнулась, глядя на свой стакан. — Еще совсем несмышленышем Тай заявлял, что, когда вырастет, станет защищать гонимых и спасать красивых женщин.
Если мужчине суждено погибнуть, лучше, чтобы он встретил смерть, занимаясь тем, чем хотел. — Эллен подняла глаза. — Вы мне по сердцу, Дженни Джонс. Вы дали настоящее обещание. Это была высшая похвала у моей матери. Она бы так и выразилась: «Эллен, ты дала настоящее обещание».
— Благодарю вас, мэм. Но вы меня не знаете.
— Вы так думаете? — Эллен рассмеялась, потом лицо ее снова сделалось грустным. — Вы не стали лгать во имя спасения собственной шкуры… но вы солгали ради того, чтобы пощадить чувства ребенка. — Она снова улыбнулась и продолжала мягко: — Я хорошо понимаю вас. У вас сердце такое же большое, как ваша смелость, и вы любите малышку, которая сейчас спит там, наверху.
— Я должна уехать, — сказала Дженни, заглянув в свой стакан. — Завтра.
Слова сорвались с языка, продиктованные болью оттого, что ей нравилась мать Тая, оттого, что она сидит здесь за столом. Тай ходил по этим комнатам, может быть, держал в руке этот самый стакан. Всюду, куда ни глянь, ее сердце видело его. И Грасиелу.
— Милая, я понимаю, что вы хотите оставить все позади и уйти. И понимаю, что рубить сразу не так больно. Но эта маленькая девочка такого не понимает. И маленькая девочка еще нуждается в вас. Прошу вас, останьтесь до тех пор, пока она не перестанет чувствовать себя среди чужих. — Эллен потянулась вперед и накрыла руку Дженни своей рукой. — Расставаться через месяц не больнее, чем завтра.
Дженни подумала, потом неохотно кивнула.
— Наверное, вы правы. И я обещала Таю, что подожду месяц. — Запрокинув голову, она смотрела в потолок, смаргивая непрошеные слезы. — Но это так тяжело.
— Это любовь, милая. Это любовь.
Дженни старалась быть полезной, помогая стирать и готовить, и удивила Гризли Билла и его подчиненных тем, что во время недели клеймения работала не хуже мужчин. Она варила студень, делала пикули и занималась починкой одежды вместе с Эллен.
И постепенно отдалялась от Грасиелы.
Теперь уже Эллен слушала болтовню Грасиелы во время купания. Эллен или Роберт слушали ее молитвы и укладывали ее в постель. В течение целого дня Дженни была уверена, что кто-то занимается Грасиелой; им уже не приходилось бывать наедине. Ее задевало, что Грасиела этого вроде и не замечает.
Однажды, полагая, что теперь она это вынесет, Дженни попросила для себя лошадь и поехала к дому Тая. Дом стоял мрачный и молчаливый, но чистые строгие линии напоминали Дженни о Тае. Это был дом, который он выбрал и построил для себя. Дженни чувствовала присутствие хозяина.
Опустившись на ступеньки крыльца, она сидела и смотрела на землю, по которой Тай ездил верхом и которую любил, вбирала в себя воздух, которым он дышал, и в конце концов горе овладело ею. Слезы потекли по щекам. Она закрыла лицо ладонями и заплакала так, как не плакала с детства и с того дня, как утонул ее любимый младший брат. Она оплакивала Тая, оплакивала себя и мечты, которым не суждено осуществиться.
Спотыкаясь, бродила она по двору и кричала, обращаясь к небесам, чтобы боль ее дошла до ушей Создателя. Это было несправедливо. Это было неправильно. Он должен был жить.
