Безжалостное обольщение - Фэйзер Джейн (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
— Вы будете удивлены, — мрачно ответил Доминик, — но общеизвестно, что мои дурные манеры — лучшее лекарство для больного.
— Что за дело вам до Женевьевы? — прошептал Николас, не в силах сопротивляться Доминику, увлекавшему его к выходу.
— Удивительно, что вы об этом спрашиваете, — бросил Доминик. — Ведь это вы сыграли главную роль в нашем знакомстве, если я ничего не путаю.
К тому времени они уже вышли на улицу, и Николас предпринял последнюю попытку:
— То было много месяцев назад, и все уже кончено. Вы не имеете права вмешиваться в личные дела нашей семьи.
— Значит, эти «личные дела» не ограничиваются суровыми холодами, — со злорадным удовлетворением констатировал Доминик. — Что сделал с ней Латур?
Николас воззрился на собеседника:
— Почему вы думаете, что отец с ней что-то сделал?
— О, кончайте эти игры, Николас. Вы уже должны были понять, что мне известно слишком многое о делах в доме Латура! Я знаю, что Женевьева не соглашается выполнить приказ отца выйти за вас замуж.
— Это она вам сказала?
Доминик вздохнул и зашагал быстрее:
— Пошли, пока Латур или его жена не вздумали вернуться домой. Хотите верьте, хотите нет, Николас, но в этом вопросе я — на вашей стороне. Вы не стоите Женевьевы, разумеется, и надеюсь, что вы это понимаете. А поэтому с вами ей будет лучше, чем с каким-нибудь болваном, которому заблагорассудится переделывать ее по общему образу и подобию. Ну так где она? — спросил Доминик, когда их впустили в вестибюль.
— В своей комнате, — ответил Николас, никогда не умевший противостоять натиску превосходящей силы, и направился в кабинет Латура в глубине дома. — Ключ он прячет там.
— И как долго, черт возьми, он держит ее взаперти? Пока Николас снимал бронзовый ключ с кольца, висевшего на стене возле стола, Доминик почувствовал, как ярость вскипает в нем и как одновременно с этим он становится внешне совершенно спокойным.
— С Рождества. Доминик, в этом доме никто ничего не может сделать ему наперекор. Элен пыталась, я пытался, но пока Женевьева не согласится… — Николас вздохнул.
— Увольте меня от этих банальностей. — Доминик выхватил у него ключ. — Этот человек — бандит, и стоит раз дать Латуру отпор, он убежит, поджав хвост.
Николас покачал головой:
— Вы его не знаете, Делакруа, если так думаете. Женевьева всегда давала ему отпор, но это никогда не доводило ее до добра.
Он провел Доминика наверх и остановился перед запертой дверью спальни. Доминик вставил ключ, повернул его. Комната была погружена в полумрак, лишь масляная лампа на каминной доске слабо освещала маленькую фигурку в ночной рубашке, свернувшуюся калачиком в шезлонге у окна, выходящего на внутреннюю террасу.
— Табита? Что ты тут делаешь в такое время?
Но в этот миг стало ясно, что ее гость — не то единственное лицо, которое она только и видела начиная с Рождества. Лишь Табите позволялось входить сюда, чтобы обслуживать Женевьеву.
— Неужели я сплю? — воскликнула Женевьева, вскакивая с шезлонга. — Мне теперь трудно отличить сон от яви.
— Подождите снаружи, — коротко приказал Николасу Доминик и закрыл дверь.
Чтобы подойти к Женевьеве, ему пришлось сделать два очень трудных шага. Он подвел девушку к лампе и тщательно осмотрел и ощупал ее лицо.
— Виктор тебя бил?
— Нет. — Женевьева затрясла головой. — Он не слишком торопит меня с капитуляцией. Я не видела его с тех пор, как он меня здесь запер. — Она передернула худенькими плечиками, которые стали еще более хрупкими, чем прежде. — Но что ты тут делаешь? Это же безумие. Если только ты не пришел, чтобы забрать меня отсюда. — Огонек надежды на миг вспыхнул в ее золотисто-карих глазах, но тут же погас. — Конечно же, ты пришел не за этим.
— Это не выход, фея, — с нежной настойчивостью сказал Доминик, обхватив ладонями ее лицо. — Ты должна прекратить сопротивление. Ничего хорошего для тебя из этого не выйдет. Вот увидишь, это стоящий обмен: тирания отца — на брак с Николасом.
— Но почему я должна выбирать из двух неприятных возможностей? — горько посетовала Женевьева. — У мужчин все по-другому.
Доминик покачал головой:
— А как же Николас? Для него выбор не менее неприятен.
— Вот здесь ты ошибаешься! — горячо возразила она. — Если бы это было так, он сопротивлялся бы не менее яростно, чем я. А если бы мы оба отказались покориться папа, тот не смог бы навязать нам свою волю.
Этого Доминик не мог отрицать, но его решимость уговорить Женевьеву покориться реальности не поколебалась:
— Как ты думаешь, сколько ты еще так протянешь? — спросил он, обводя рукой комнату, которая все же оставалась тюрьмой, комфортабельной, но тюрьмой. — Я не могу уехать, зная, что ты здесь заперта.
— Уехать?! Куда ты уезжаешь?!
У Женевьевы вдруг возникло ощущение, что если Доминика Делакруа не будет в этом городе, если она не сможет каждый миг представлять себе, где он, что делает, как занимается своими обычными делами, то не останется сил держать оборону.
Доминик вздохнул. Он не собирался поднимать вопрос о цели своего предстоящего плавания, но, начав, нельзя идти на попятный.
— В Европу, — сказал он без обиняков. — Городские старейшины в безграничной мудрости своей задумали помочь Наполеону бежать из ссылки, с острова Эльба. Я предложил им свои услуги.
Женевьева вдруг совершенно переменилась. Куда девалась ее вялость! Глаза заблестели, лицо разрумянилось.
— Тогда ты должен взять меня в Европу. Это единственный выход. Здесь я не останусь, если не сделаю того, что велит папа, а я этого не сделаю. Ненавижу этот город. Мне нет места в здешнем обществе…
— Женевьева! — в отчаянии перебил Доминик безудержный поток ее речи. — Я не могу взять тебя с собой. Что ты там будешь делать?
— Это не твоя печаль, — холодно ответила она. — Обузой тебе я не стану. Единственное, чего я прошу, это разрешения переплыть океан на твоей «Танцовщице». Когда она прибудет в порт назначения, я позабочусь о себе сама.
— И что же ты будешь делать? — повторил капер, не скрывая, что эти детские фантазии его только раздражают.
— То, что хорошо умею, — сообщила Женевьева с безоблачной улыбкой. — Стану куртизанкой. Для начала одолжу у тебя денег, поскольку мне нужно будет обосноваться, купить дом, одежду и прочее… — Она небрежно махнула рукой — этот жест, видимо, был призван описать остальные необходимые аксессуары. — Но я отдам долг, как только смогу. Это ведь весьма прибыльное занятие, насколько я понимаю, и очень приятное, если любовники — аристократы. Я могу выдавать себя за натуральную француженку и бывать в разных богатых домах…
— Ну хватит! — Доминик наконец снова обрел дар речи и прервал изложение этого безумного плана, главный недостаток которого, насколько он понимал, заключался в том, что для лица, обладающего ее талантами, он легко выполним. — В жизни не слыхал подобного вздора.
— А чем это отличается от той жизни, которую ты мне сулишь здесь? — печально заметила Женевьева. — Ты же сам говорил, что я смогу иметь столько любовников, сколько захочу, если буду осторожна. Единственная разница — что в одном случае мне придется лицемерить, а в другом я буду абсолютно честна. Если уж так необходимо покупать независимость, я должна иметь право сама выбрать, кому продавать себя, а не подчиняться выбору папа.
Доминик смотрел на нее в ужасе и восхищении. Альтернатива, которую Женевьева нарисовала, была отвратительно точна, если взглянуть на предполагаемый брак по расчету с такой точки зрения.
— Я не стану участвовать в твоей абсурдной авантюре, — заявил он, сердясь на себя за то, что не может открыто признать ее правоту. — Это просто ребячество. Ничего сверхъестественного в предложении твоего отца нет. Ситуация, с которой сталкивается почти каждая хорошо воспитанная девушка в этом городе, если только ей не повезет испытать нежное чувство к официальному избраннику, что случается крайне редко.
— Ты мне не поможешь?
Он отвернулся, чтобы не видеть горячей мольбы и отчаяния в ее глазах.
