Один маленький грех - Карлайл Лиз (читаем книги .txt) 📗
Эсме теперь смотрела себе под ноги.
— Да, и я думаю, так будет лучше, — сказала она. — Мы не подходим друг другу.
Некоторое время он молча смотрел на нее.
— Эсме, вы ведь в душе романтичны, да? — наконец спросил он с изумлением. — Вы верите, что у каждого человека есть единственная половинка?
— Я… Да, я начинаю верить, что это так, — призналась Эсме.
Он снова отвернулся к окну и раскинул руки, ухватившись за раму. Он так долго вглядывался в даль, что Эсме начала подумывать о том, чтобы тихонько выйти.
— Не знаю, Эсме, что там между вами и Аласдэром, — сказал он тихо. — Разумеется, теперь это не мое дело.
Она хотела заговорить, но он жестом остановил ее:
— Пожалуйста, дайте мне сказать.
— Да, конечно.
Он взглянул на нее почти умоляюще.
— Вот что я хочу сказать: если между вами есть хотя бы капелька искреннего расположения, не давайте ей исчезнуть. По крайней мере до тех пор, пока не убедитесь, что больше из этого ничего не появится. Потому что если вы упустите эту капельку — случайно или намеренно, — все может исчезнуть навсегда.
Эсме была не в силах смотреть на него.
— Это хороший совет, — отвечала она. — А сейчас, если вы извините меня, я должна пойти и рассказать тете о нашем решении.
— Я не хотел бы, чтобы она сердилась на вас, — сказал Уинвуд. — Скажите ей правду.
— Правда заключается в том, что мы не подходим друг ДРУГУ, — повторила она снова. — И никогда не подходили. Мы предназначены другим, вы и я. Мы были глупцами, ду-1^ая иначе.
Он грустно улыбнулся.
— Маленькая Эсме, — пробормотал он. — Всегда такая мудрая. Почему мы не можем полюбить друг друга? Жизнь стала бы намного легче, правда?
Эсме тоже улыбнулась с печальным сожалением.
— Да, но я начинаю думать, что мы не выбираем, кого нам любить. А жизнь не может быть легкой. — Она поднялась на цыпочки и легко поцеловала его в щеку.
С чувством, что вот-вот заплачет, Эсме повернулась и поспешно вышла. Тетя Ровена, конечно, проснулась. Эсме надеялась, что тетя одобрит ее решение, но сейчас ее нервы были слишком напряжены, и она отчаянно желала, чтобы все уже осталось позади. К сожалению, Эсме запоздала с объяснением. Эсме постучалась в спальню тети и быстро вошла, едва услышав ответ. С негодующим, застывшим лицом, похожим на маску, леди Таттон величаво сидела на кровати перед подносом с завтраком. Похоже, вместе с утренним шоколадом Пикенс принесла своей хозяйке рассказ о неблаговидном поступке лорда Уинвуда.
— Ничего не говори! — приказала леди Таттон, выставив изящную ручку в останавливающем жесте. Кружева, каскадом ниспадающие с ее груди, тряслись от ее негодования.
— Какое безобразие! Это оскорбление. Даже не думай защищать его. Я всегда говорила, что Уинвуд негодяй и мерзавец, помнишь?
— Да, тетя, — сказала Эсме с преувеличенным почтением. — Не могу сказать, что меня не предупреждали. Я разорвала помолвку и уверена, что это к лучшему.
— Хорошая девочка! — одобрила тетя. — Ну а со сплетнями мы справимся. Ох, я чувствую, что приближается приступ головной боли. Флакон с ароматическим уксусом, Пикенс! Мы возвращаемся в Лондон. Соберите вещи. Я поговорю с Гвендолин, как только немного приду в себя.
Эсме подошла к кровати и уселась на краешек.
— Прошу вас, не ссорьтесь с леди Уинвуд, — умоляла она. — Влиять на поведение своего сына она может не больше, чем… чем вы когда-то… на мою мать.
Леди Таттон фыркнула, но негодование ее угасло.
— Справедливо, очень справедливо! — согласилась она. — Но это чудовищное оскорбление. С оперной певицей! Иностранкой! Пойдут всякие толки.
Эсме легонько сжала тетину руку, лежавшую на стеганом одеяле.
— Я все равно собиралась разорвать помолвку, — настойчиво внушала она. — Правда. Я боялась, что не смогу решиться, и набиралась мужества, чтобы сказать вам.
— Мужества? — недоверчиво переспросила леди Таттон. — Моя дорогая девочка! Я никогда не стала бы настаивать, чтобы ты вышла замуж за негодяя.
Эсме вяло улыбнулась.
— Я знаю, — отвечала она. — А теперь, если вы извините меня, мне надо кое-что уложить. Должна заметить, тетя Ровена, что я буду очень рада снова оказаться в Лондоне.
— Гм-м, — произнесла ее тетя, бросив на нее подозрительный взгляд. — Не знала, что тебе так полюбилась городская жизнь, моя дорогая.
Глава 12,
в которой капитан Макгрегор все объясняет
На следующее утро Эсме проснулась на Гросвенор-сквер со странным чувством трепета и предвкушения. Что-то должно было случиться. Она ощущала это всем существом, всей своей шотландской натурой. Не в силах справиться с собой, она оделась, сошла вниз и нервно ходила по гостиной, пока не появился Гримонд с большим серебряным подносом.
— Не принести ли вам кофе и утреннюю газету, мисс? — учтиво спросил он. — Ее светлость еще не оправилась от головной боли и предполагает некоторое время провести в постели.
— Прекрасно, — сказала Эсме. Она обрадовалась возможности занять чем-нибудь голову.
Эсме уселась на диванчик, развернула газету и стала читать очередную статью об отставке Веллингтона. Вдруг ей пришла в голову мысль, от которой она похолодела. В газетах уже могло появиться сообщение о разрыве помолвки. Лорд Уинвуд собирался немедля отослать объявление. Видимо, он, как и Эсме, хотел как можно скорее покончить с этим скандальным происшествием.
Запах свежей типографской краски дразнил ее ноздри, пока она листала газету. Долго искать не пришлось. Короткое объявление было напечатано в верхней части страницы. Это, возможно, была самая короткая помолвка на памяти светского общества, подумала Эсме.
Боже, сколько будет сплетен! Неудивительно, что у тети разболелась голова. Вот об этом Эсме действительно сожалела. Она взяла чашку и, не отрывая глаз от газеты, сделала пробный глоток горячего кофе. Это было ошибкой, потому что она поперхнулась и закашлялась.
Эсме поставила чашку, отодвинула ее подальше и полностью развернула газету. Что это напечатано чуть ниже объявления Уинвуда? Знакомое имя. Эдвард Уилер.
Но этого не может быть. Тут какая-то ошибка. Она прочитала еще раз, каждое слово. На этот раз внезапное озарение обрушилось на нее. Ей вспомнились слова Аласдэра, сказанные им в тот ужасный день, когда они ссорились.
«Ребенок Джулии Кросби вас не касается, как, впрочем, и меня, и оставим это».
Боже, какой идиоткой она была!
Она быстро сложила газету и вышла в коридор, в котором дворецкий ставил вазу с цветами.
— Гримонд, я собираюсь прогуляться подольше, — бросила она ему, сбегая по лестнице. Она покинула дом, но рука ее перестала дрожать только когда она была уже далеко от Мейфэра. В другой руке она по-прежнему сжимала газету. О мистере Уилере она знала только то, что он был успешным драматургом. Теперь на свои места вставало все остальное.
Генриетта — сестра Уилера. А не его жена. Миссис Уилер на самом деле мисс Уилер. Как она могла подумать другое? Какой дурочкой она была, и не только поэтому.
Пришло время им с Аласдэром обстоятельно обсудить все. Она твердо решила не оставлять ему выбора. Если потребуется, она будет сколько угодно ждать у его дверей. И в конце концов она добьется своего или умрет, не прекращая попыток. Это ее жизнь. Она должна позаботиться о себе. Как сказала тетя, ей не следует жить чужими заботами.
Многое смущало Эсме, но даже если бы Джулия Кросби носила ребенка от Аласдэра, Эсме уже готова была признать, что в любви, как на войне, все позволено. Но даже этого препятствия больше не существовало. Она испытывала облегчение. Радость. Нет, это был исступленный восторг. Сэр Аласдэр Маклахлан мог быть повесой, негодяем, обаятельным мерзавцем, но он был ее негодяем — и она должна заполучить его.
Ветер хлестал ее по лицу и развевал полы ее плаща, когда она коротким путем спешила через почти пустынный парк. Улицы, тоже были пусты. На Грейт-Куин-стрит царили тишина и спокойствие, только ветер играл сухими листьями да коренастый мужчина сходил на мостовую из щегольской почтовой кареты. Не обращая на него внимания, Эсме заторопилась к дому Аласдэра и настойчиво задергала за дверное кольцо. Уэллингз распахнул дверь, и на лице его расплылась улыбка.
