На сердце без тебя метель... (СИ) - Струк Марина (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Александр и сам все понимал тогда, но разве мог устоять против своей природы, которая настойчиво призывала заполучить желаемое, несмотря на все препоны? Неизведанное прежде чувство так непривычно будоражило кровь и совершенно заглушало голос разума.
— Что скажешь ты мне, ma chère tantine? — спрашивал он тогда у Пульхерии Александровны, целуя ее руки и моля о заступничестве перед родными.
— Скажу, что рада, — ты впервые полюбил, — честно ответила тетушка, лаская его волосы, как ранее, когда он был совсем мальчиком.
Дмитриевский покинул отцовский дом всего восьми лет от роду, чтобы, как и пристало наследнику знатной фамилии, начать обучение в Пажеском корпусе. Но для нее он так навсегда и остался маленьким мальчиком, ее Alexandre.
— И весьма огорчена, что твое сердце желает невозможного. Потому что эта любовь обречена. Не будет венцов. С’est impossible.[176]
— Она меня любит, ma tantine… и потом, разве на этом свете есть что-то невозможное для меня?
Нет, разумеется, Пульхерия Александровна не рассказала Лизе об этой истории во всех подробностях. К чему? Многие, как, к примеру, мадам Зубова, считали ее недалекого ума, объясняя это ее почтенными летами. Но Пульхерия Александровна была совсем не такова. Просто так удобно разведывать многое, играя роль блаженной, навязанную ей окружающими…
— Он не отступил, — медленно проговорила Лиза, подбадривая старушку продолжить свой рассказ, когда та на некоторое время задумчиво уставилась перед собой.
— Нет, не отступил, — подтвердила Пульхерия Александровна, складывая ладошки на груди.
От изразцовой печи уютно веяло теплом, а настойка делала веки такими тяжелыми, так и хотелось сомкнуть их и погрузиться в дрему. Оттого рассказ давался старушке с каждым словом все труднее, все медленнее текли слова, и длиннее становились паузы меж ними.
Александр еще трижды просил руки Нинель у своей кузины. И трижды получал решительный отказ. Последний был и вовсе сопровожден угрозой спрятать девушку за монастырскими стенами. «Да, Нинель не создана для жизни черницы, вы правы, Александр Николаевич. Но исключительно ваша вина будет в том, что ей придется скрыться от мира и его соблазнов», — сказала ему тогда мадам Дубровина.
— Они страдали, Alexandre и Нинель, — печально проговорила Пульхерия Александровна, вспоминая, как долго не могла улечься волна раздоров и ссор после того дня, когда молодой Дмитриевский впервые заявил о своих намерениях. — Разлука должна была охладить чувства, но она только сильнее разожгла огонь в их сердцах. И каждый боролся за совместное счастье как мог: Нинель умоляла мать и графа Дмитриевского смилостивиться над ее судьбой и пойти навстречу ее желаниям, а Alexandre… Он на время пропал. Говорили, что ездил в Москву, но среди публики замечен так и не был, так что едва ли это правда. Он просто скрылся от всех, затаился, как зверь перед прыжком. Это мадам Дубровина после объявила его таким: зверем, поджидающим свою добычу…
Лиза знала, что было потом. В разных интерпретациях слышала ту историю, что еще долго не сходила с уст светской публики. Правда, она полагала, что Пульхерия Александровна расскажет все иначе, но надежды ее не сбылись.
В одно прекрасное воскресное утро молодой Дмитриевский украл mademoiselle Дубровину прямо из ее родного псковского имения. Увез на рассвете. И обвенчался с ней в ближайшей церкви. Без родительского благословения, без высочайшего разрешения из епархии, что впоследствии и попытается применить для расторжения их брака мадам Дубровина.
Грянувший гром, которым в свете отразилось тайное венчание наследника графа Дмитриевского, казалось, ничуть не волновал молодых. Еще до побега Александр выхлопотал отпуск в полку сроком на год, имея намерение в случае объявления их брака незаконным, и вовсе подать в отставку и увезти Нинель за пределы империи и влияния православной церкви.
Молодые удалились в одно из имений Дмитриевских в волжских землях, подальше от Москвы и Петербурга. Конечно, они надеялись на прощение родных и принятие их столь желанного для обоих брака. Но и без оного, как после призналась Нинель Пульхерии Александровне, счастье их было безмерным.
— Я ради него смело бы шагнула и за край земли, прямо в бездну! — восторженно говорила Нинель. И подтверждение тому без лишних слов читалось на ее лице, в ее смехе, во всем ее облике. Как она сияла в присутствии своего супруга! Наверное, ее матери стоило бы взглянуть на это безмятежное счастье прежде, чем браться за любое доступное оружие в попытках разрушить их брак.
И, наверное, именно поэтому самым важным союзником молодых стал старый граф Дмитриевский, которого Нинель навестила в Петербурге и к которому бросилась в ноги, умоляя о снисхождении. Дело о расторжении брака, рассматриваемое по обращению мадам Дубровиной в Святейшем Синоде, по решению обер-прокурора, хорошего знакомца графа, было прекращено. Впрочем, едва ли брак расторгли бы по причине кровного родства.
— Alexandre все обдумал заранее, чтобы после не потерять с таким трудом полученное счастье, — голос Пульхерии Александровны становился все тише и звучал медленно и устало. — Он признался мне в том позднее…
Лиза оглянулась на Дмитриевского. Тот сидел в кресле и внимательно слушал одного из визитеров, в таком уже привычном для нее жесте скрестив пальцы перед собой. Да… Никаких сомнений в том, что Александр был тогда твердо настроен удержать при себе ту, ради которой рискнул всем — своим будущим наследством, титулом, карьерой в гвардии и положением в обществе. И никаких сомнений в том, что он безумно ее любил…
Пульхерия Александровна так и не окончила свой рассказ. Когда Лиза, с трудом заставив себя отвести взгляд от хозяина дома, взглянула на нее, старушка уже дремала, чуть склонив голову к плечу. Но Лиза не расстроилась этому обстоятельству — слушать о счастливом прошлом Александра желания не было. К тому же она знала остальное от иных лиц: молодые супруги, благосклонно принятые отцом Дмитриевского, зажили в Заозерном, словно в сказке. Совсем не обращая внимания на неприятие их брака мадам Дубровиной и пересуды в обществе.
Правда, зажили только счастливо, потому что долго не получилось. Ровно через год и два месяца после бегства и тайного венчания молодая супруга Дмитриевского умерла. И именно в этих стенах мадам Дубровина кричала убитому горем Александру, что это он убил ее дочь.
«Интересно, — думала Лиза после, когда удалилась в свои покои на время дневного отдыха, — понимала ли сама Нинель, что любовь Александра приведет ее к такому финалу? Что жизнь будет такой короткой, пусть и наполненной счастьем в последние дни?»
Скорее всего, из-за этих мыслей Лизе и привиделся сон, в котором ей слышался тихий восторженный шепот Нинель. Этот шепот слышался ей и после: в столовой за поздним обедом, в салоне, когда играла с дамами в écarté[177]. Александр наблюдал за ней издалека, она чувствовала кожей его пристальный взгляд, оттого и проигрывала постоянно то матери, то Пульхерии Александровне под их беззлобное подтрунивание над ее невезением.
— Удача отвернулась от вас, ma chère, — проговорила Софья Петровна, когда Лиза вновь проигралась. На что Пульхерия Александровна справедливо заметила, сгребая к себе карты с ломберного столика, чтобы перетасовать их:
— Кому не везет в игре, всенепременно удача в ином. Кто ведает, в чем улыбнется фортуна mademoiselle?
«В любви!» — вдруг отчаянно захотелось воскликнуть Лизе, когда она посмотрела в темноту окна поверх пышного чепца Пульхерии Александровны. Ее собственное отражение казалось ей расплывчатым из-за неровности тонкого льда, что образовался к вечеру на стекле. Но мужчину в темном фраке, сидящего чуть поодаль от нее с газетным листком в руках, она видела четко. Черты лица, знакомый наклон головы и темные пряди волос, упавшие на лоб, по памяти вставали перед глазами.
— Ох, что за напасть! — меж тем жаловалась Пульхерия Александровна. — Только я радовалась, что солнце пригрело, да снег таять начал, как сызнова морозы ударили. А где была вода, там ныне лед стал. А с завтрева-то… крепость та клятая! И так ее водой залили, а тут еще и мороз на подмогу пришел…
