Искушая судьбу - Рединг Жаклин (читаем книги txt) 📗
– Сейчас я оденусь и пойду с тобой.
– Нет.
Мара повернулась и вопросительно посмотрела на него.
– Я пойду один, Мара.
– Но Оуэн сказал, что хочет видеть и меня тоже.
– Если я удостоверюсь в том, что тебе не будет грозить опасность, у тебя еще будет возможность повидаться с ним. Но что хорошего будет в том, если нас обоих схватят и закуют в цепи?
«Но если тебя схватят, – подумала она, – я хочу, чтобы меня схватили вместе с тобой».
– А как я узнаю, что можно идти безбоязненно?
– Я вернусь за тобой. Если меня не будет к полудню – значит, я арестован. – Он достал из кармана листок пергамента. – Вот, возьми это письмо. Это пропуск на судно «Странник», отплывающее в Англию.
– На этом корабле прибыла Арабелла.
– Да. Его капитан – один из моих соратников.
Его зовут Вильям Мак-Дафф, и, получив из твоих рук письмо, он отвезет тебя в город Веймут в графстве Дорсет. Там ты должна будешь отыскать человека по имени Ченсери. Он страшен на вид, но совершенно безобиден для женщин, и чаще всего, его можно найти в таверне под названием «Прекрасная свинья». Он отвезет тебя из города в родовое гнездо моей семьи Россинхем, расположенное возле деревушки Чатли. Я не стал ничего этого записывать, надеясь на твою замечательную память. Знаю, что ты и так запомнишь каждое слово.
Из тебя вышла бы прекрасная шпионка, Мара, – впрочем, я отклоняюсь от темы. В Россинхеме тебя встретит сестра моей матери, Хестери, – ты можешь называть ее, как и все, тетушкой. Она позаботится о твоей безопасности. Ты по праву официально являешься графиней Сент-Обин и, поскольку после меня наследовать титул некому, можешь стать последней графиней Сент-Обин. Видимо, наш род был обречен с самого начала, с наследниками в нем было всегда плохо. Я надеялся, что смогу изменить это, вырастить достойное потомство, но, как оказалось, из этого может ничего не получиться. Так что наша ветвь может прерваться на мне, официально признанным незаконнорожденным.
К концу этой горькой речи у Мары по щекам текли слезы. Даже после того, что она ему сделала, после всех опасностей, которые навлекла на него, он все же заботится о ее будущем.
Не зная даже, носит ли она под сердцем его ребенка.
– Ты не незаконнорожденный, – сказала она, думая о том, что недостойна его.
Тогда он взял ее лицо в ладони и улыбнулся:
– Не плачь, любовь моя. Я хочу, чтобы ты ни о чем не жалела. Я восхищаюсь тобой больше, чем кем бы то ни было на всем свете, потому что никогда не встречал более храброй и достойной женщины, чем ты.
И если уж мне суждено умереть, я умру счастливым человеком, зная, что люблю самую прекрасную рыжеволосую нимфу во всей Ирландии.
Поцеловав ее долгим и страстным поцелуем, от которого у нее перехватило дыхание, он отступил.
– А теперь мне надо идти. И помни, ровно к двенадцати часам ты должна будешь добраться до «Странника», обратиться к капитану Мак-Даффу и отплыть к берегам Англии.
Он быстро нырнул в люк и исчез, оставив Мару бороться с подступающими к горлу рыданиями.
Глава 27
Адриан, чтобы не дать повода для подозрений, с .безразличным видом смотрел прямо перед собой. Охранник, стоявший у ворот, ведущих в ту часть Дублинского замка, где содержались заключенные, изучал его пропуск. Граф сразу увидел, что этот слегка перекормленный человек не понял, что документ, которые он держит в руках, был поддельным, потому что, очевидно, не вникал в то, что было в нем написано. Он прочитал пропуск слишком быстро и, не останавливаясь на каждой строчке, а сразу посмотрев на нижнюю часть документа, вернул его Адриану.
Приказ был написан на пергаменте прекрасной выделки, выглядел вполне официально, и на нем стояла печать самого лорда-протектора Кромвеля, вернее, печать, подделанная соратниками Адриана, но этого было вполне достаточно, чтобы охранник разрешил ему пройти к арестованным.
– В вашем пропуске не сказано, кто из арестованных вам нужен. Кого вы желаете видеть?
– Мне нужен ирландский бунтовщик по имени Оуэн Диспенсер.
– Этого завтра утром должны повесить первым.
Объявления разослали повсюду. За голову этого парня было назначено пятьдесят фунтов. Стоило ли столько шума поднимать, но они хотят, чтобы это послужило примером и как можно больше народа полюбовалось, как он будет болтаться на веревке.
Под носом у охранника повисла длинная сопля, которую он вытер грязным обшлагом рукава.
– В этом каменном мешке чертовски холодно. Из носа прямо рекой течет.
Он проводил Адриана вниз по узкой сырой лестнице мимо дверей в камеры других узников, потом в самый конец темного и узкого коридора до маленькой деревянной дверцы. Глядя на пробежавшую мимо него крысу, Адриан подумал, что правильно сделал, что отказался взять Мару в эту грязную дыру. Охранник звякнул вытащенной из кармана связкой ключей и отыскал в ней нужный, которым и открыл дверь камеры Оуэна.
– Когда соберетесь уходить, только позовите, и я открою вам. Если он начнет буянить, стукните его по голове вот этим. – И он протянул Адриану грубо вырезанную деревянную дубинку, на конце которой виднелись засохшая кровь и волосы с головы какого-то другого несчастного, познакомившегося с ней раньше.
Повесив фонарь на ручку двери, охранник повернулся. – Я буду наверху лестницы.
Дверь за ним закрылась, и Адриан через маленькое зарешеченное окошко увидел, как тот, еще раз вытерев рукавом нос и глотнув чего-то из фляжки, пошел прочь.
Адриан оглядел камеру, пытаясь рассмотреть в темноте Оуэна.
– Что ж, я вижу, вы получили мое послание, – услышал он хриплый голос откуда-то из правого угла.
Адриан снял фонарь с ручки двери и двинулся в направлении голоса. Оуэн сидел на брошенной прямо на каменный пол провонявшей мочой куче соломы. На одной щеке у него виднелся потемневший синяк, а из уголка рта, от разбитой и вспухшей губы, тянулась вниз засохшая струйка крови. Он облизал губы. Адриан не пошел дальше.
– Да, очевидно, получил. Иначе зачем мне было появляться в этой вонючей дыре?
Оуэн встал, и запах мочи, казалось, стал вдвое сильней.
– Я думаю, вы уже знаете ответ на этот вопрос.
– Я не могу освободить вас из тюрьмы, Оуэн. У меня здесь больше нет власти.
– А я думаю, можете и сделаете это, если не хотите, чтобы вам были предъявлены кое-какие обвинения.
Адриан нахмурился:
– Разве вы не слышали? Кромвель мертв. До Ирландии новости пока еще не дошли, но это лишь вопрос времени. Поэтому все, что вы собираетесь сообщить обо мне, в данный момент мало что значит.
Оуэн расплылся в улыбке.
– А кто сказал, что я собираюсь обвинять вас перед Кромвелем? Я не так глуп, Сент-Обин. Кто поверит свидетельству ирландского бунтовщика против одного из самых доверенных людей Протектората? Я говорю совсем о другой особе.
– О ком же?
– Как там поживает моя сестра?
– При чем тут Мара? Она не имеет никакого отношения к вашему аресту.
Оуэн грязным ногтем поковырялся в зубах:
– Имеет, только не в том смысле, как вы думаете.
Видите ли, до того, как у нашей семьи отобрали Кулхевен, во времена довольной и беззаботной жизни, Мара была помолвлена с одним молодым человеком из соседнего имения.
– Какое мне теперь до этого дело? Она замужем за мной и, должен добавить, кажется, вполне счастлива этим, – Имя человека, которому она была обещана, – Лаэм Шонесси.
Адриан весь напрягся.
Оуэн ухмыльнулся:
– Я вижу, что это известие вас заинтересовало! Вы ведь помните Лаэма Шонесси, не так ли, Сент-Обин?
Когда я сидел в этой чертовой дыре в прошлый раз, мы были с ним в одной камере. Здесь он и погиб, убитый из ревности одним английским солдатом, заставшим его в объятиях никчемной шлюхи-англичанки. – Он помолчал. – Интересно, что скажет наша дорогая Мара, когда узнает, что человек, за которого она вышла замуж, виноват в смерти ее бывшего нареченного.
