Роузлинд (Хмельная мечта) - Джеллис Роберта (книги хорошего качества .txt) 📗
Сначала Саймон решил, что сэр Андрэ неправильно понял послание Лонгкемпа. Хотя Саймон теперь знал сэра Андрэ очень хорошо и был полностью уверен в его честности и здравомыслии, сейчас ему было легче поверить в то, что сэр Андрэ превратился в идиота, чем в то, что собирался сделать Лонгкемп. Подобные действия подорвут весь порядок службы королевской семье.
Король или королева награждали тех, кто служил им, назначением на пост, как, например, Саймон, который получил пост опекуна Элинор в качестве источника дохода. Но если тот, кто был назначен на пост, был вынужден оставаться во владениях своего подопечного, он не мог выполнять другие поручения короля. Поэтому было принято оставлять заместителей, если возникала необходимость уехать на время с поручением от короля. Единоличное право назначать своего заместителя было очень важным, так как он нес ответственность не перед королем или канцлером, а тем, кто его назначил, и кто мог его по желанию сместить или наказать за недосмотр. Тем самым обеспечивалась надежность сохранения доходов. Без такой уверенности получение поста было бессмысленным.
– Господи, – снова вздохнула тяжело Элинор.– Мне следовало прочесть письмо на берегу. Я могла бы…
– Ну и что из этого бы вышло? – раздраженно спросил Саймон.– Ты что, думаешь, королева позволила бы мне вернуться?
– Но что нам делать? – вскричала Элинор.– Если Лонгкемп наложит лапы на мои владения, я стану нищей. Мои люди будут голодать! Более того, я сомневаюсь, смогу ли я получить их обратно!
– Успокойся! – оборвал ее Саймон.– Я хочу перечитать письмо. Я не могу сосредоточиться, когда ты причитаешь мне прямо на ухо.
Элинор задохнулась от негодования, но замолчала. Саймон был абсолютно прав. Поскольку они уже были в море, уже было поздно кричать и пытаться что-либо исправить. Она придвинулась ближе, чтобы из-за плеча Саймона перечитать строки письма. Она вздохнула с облегчением, когда они добрались до конца письма и поняли то, что не удалось разобрать сразу. Сэр Андрэ не собирался уступать без боя. Он уже написал архиепископу Дарема, который должен был подтвердить назначение его заместителем Саймона, если не из чувства справедливости, то хотя бы из ненависти к Лонгкемпу. Написал он и Вильяму Маршалу, который, без сомнения, должен поддержать его. А Лонгкемпу он ответил, что не собирается ни уступать пост заместителя шерифа, ни допускать никого во владения леди Элинор без особых инструкций от «своего господина, сэра Саймона или своей госпожи.
– Нам повезло, что ты не прочитала письмо там, на берегу.– Саймон задумчиво смотрел на письмо.– Я покажу это королеве и получу у нее письмо для сэра Андрэ. А как только мы прибудем на место, у меня будет и письмо за подписью короля.
– Да, а неделю спустя Лонгкемп направит просьбу королю и получит от него письмо с более поздней датой. Или… а зачем ему вообще обращаться к королю? У него ведь есть печать. Если он поставит подпись короля, кто узнает, что это не почерк Ричарда?
– Подпись короля! – воскликнул Саймон.– Но он не осмелится!
– Не осмелится! А кто призовет его к порядку?
– Элинор, что ты такое говоришь?
– При дворе ходят слухи, что он уже так делал. А что ему грозит? У него в руках письма, которые он якобы получил от короля. И даже если лорд Ричард вернется или до него дойдет жалоба, Лонгкемпу надо только уничтожить фальшивые письма и объявить, что сто обвинитель лжет и что все дело состряпано, чтобы опорочить его в глазах короля. Но самое главное, что королю все это безразлично. Ты же знаешь его мнение об английских баронах. Он прямо заявил об этом при дворе. Боюсь, он будет доволен, если Лонгкемп отберет у нас средства для существования.
– Но не у тебя и не у меня, – возразил Саймон.– Если король прикажет мне в присутствии моих лордов, я буду обязан уступить. Это мой долг. Но не думаю, чтобы король объявил, глядя мне в глаза в присутствии баронов, что отнимает то, что едва успел даровать, и за что ты только что заплатила.– Он внезапно замолчал.– Мне жаль, миледи, что Вас побеспокоили из-за этого. Я прослежу, чтобы Ваши интересы не пострадали, – ровным голосом добавил он.
– Саймон, Саймон, – прошептала Элинор, схватив его за руки.– Я сделаю все, что ты захочешь, все. Не говори со мной таким тоном, я не перенесу этого. Я люблю тебя.
Она сама не осознавала до конца, как сильно она любит его, пока их не объединило общее беспокойство за судьбу ее земель. Она готова была отдать, что угодно, чтобы только сохранить это чувство понимания и товарищества. «Он – настоящий мужчина с чувством собственного достоинства». – подумала она.
– Ты любишь меня? – с горечью проговорил он.– Как надолго на сей раз? Господом Богом заклинаю тебя, Элинор, не мучай меня! Клянусь, я буду честно и преданно служить тебе, независимо от того, любишь ты меня или нет!
– Мучаю тебя? Я мучила тебя? И что ты имеешь в виду, говоря: «Как надолго на сей раз»? Я не могу любить тебя дольше, чем знаю тебя. Я полюбила тебя с того самого дня, когда впервые увидела. Как еще дольше я могу любить тебя?
– Я совсем не понимаю тебя, – спокойно произнес Саймон.– Ты что, притворяешься? Пока я был в Уэльсе, ты и не думала ни о какой дурацкой любви, а заплатила мне за службу. И очень щедро, кстати сказать. Я бы не сказал, Элинор, что ты скупа. Иэна за службу ты одарила прекрасным конем и доспехами, и было только справедливым, что я за мою службу получил богатое графство.
– Заплатила за службу? Ты глупец, Саймон! Я уже говорила тебе, что купила тебе этот пост, чтобы защитить себя и своих людей. Какое отношение имеет это к коню и доспехам для юноши? И причем здесь то, что я люблю тебя?
– А разве это не так? – неуверенно заговорил Саймон. Затем его голос зазвучал тверже:
– Нет. Ты больше не захватишь меня врасплох. Я не позволю вырвать мое сердце из груди, поиграть им в свое удовольствие и вернуть его на место только для того, чтобы затем снова вырвать его. Когда я прибыл ко двору, я верил твоим словам: ты произносила мое имя с таким трепетом и пыталась удержать меня… Но когда я снова вернулся и захотел спросить, любишь ли ты меня еще, ты даже не взглянула на меня.– Саймон оперся локтем о колено и уронил на ладонь голову.– Позволь мне просто жить. Я уже не так молод, чтобы играть в твои игры. Юные сердца быстро исцеляются от ран. Старые сердца, как старые кости. Если их сломать, они с трудом срастаются.
– Прости, Саймон, – голос Элинор был лишен эмоций.– Я не хотела сделать тебе больно. Теперь я понимаю, что слишком высоко замахнулась, когда пожелала соединиться с тобой в браке. Я получила хороший урок. Теперь я буду знать свое место. Если твою честь задевает мое желание быть твоей женой, забудь об этом, просто назначь время, и я приду разделить с тобой ложе.
– Что!?
Глаза Элинор наполнились слезами, и через мгновение они неудержимо покатились по ее щекам, но она сдержала рыдания. Только ее голос стал тише.
– Ты хочешь, чтобы я еще раз произнесла это? Ты суровый господин, Саймон. Я сказала, что готова разделить с тобой ложе, если ты пожелаешь. Скажи только, когда. Здесь? Сейчас?
– Ты сошла с ума?
– Да, я понимаю, здесь не очень подходящее место. Значит, когда мы высадимся на берег?
Слезы, стоявшие в ее глазах, и то, что она смотрела под ноги, помешали Элинор заметить, как взметнулась рука Саймона, и тяжелая пощечина сбила ее с ног. Он тут же склонился над ней, его лицо побагровело от гнева.
– Я бы хотел иметь под рукой настой трав, чтобы промыть твой рот, – зарычал он.– И я хотел бы знать, чем можно промыть твои мозги. Откуда ты взяла эти бредовые мысли? Как ты смеешь произносить такие отвратительные вещи в мой адрес?
Элинор лежала молча, уставившись на него круглыми от изумления глазами. Она была ошеломлена. Железные пальцы Саймона впились в ее плечи, он приподнял ее и тряс, пока ей не показалось, что ее голова сейчас слетит с плеч.
– Если ты еще раз вздумаешь сказать мне нечто подобное, вышибу из тебя твои дурацкие мозги, – заорал Саймон.– Кто научил тебя этому?
