Мери Энн - дю Морье Дафна (книга жизни txt) 📗
Дебаты начались с предложения, внесенного господином Спенсером Персивалем, канцлером казначейства и лидером палаты. Он сказал, что вся палата должна стать комитетом по расследованию обстоятельств дела. Предложение было принято единогласно. Решили, что комитет начнет работать с первого февраля и будет заседать в течение пяти дней.
Отсрочка дала новости возможность распространиться – первые полосы всех газет помещали самые разнообразные сплетни, – и в день первого заседания палата была переполнена. Члены парламента со всех концов страны, которые обычно не баловали сессии своим вниманием, бились за места, на галереях была жуткая давка, а в кулуарах яблоку негде было упасть.
Полковник Уордл начал слушание с объявления, что он представит доказательства по обвинению, касающемуся перевода полковника Брука и полковника Найта, и вызвал своего первого свидетеля – доктора Тинна. Высокий, седой пожилой мужчина встал перед барьером и дал показания, что в 1805 году он обратился к госпоже Мери Энн Кларк (которую он наблюдал как доктор в течение предыдущих семи лет) от имени своего давнего друга, господина Роберта Найта, брата одного из упомянутых джентльменов. Он был уполномочен сказать госпоже Кларк, что если она использует свое влияние и поспособствует переводу, то получит вознаграждение в размере двухсот фунтов. В ответ на вопрос полковника Уордла он признал, что обратился к ней с просьбой только потому, что она находилась под покровительством герцога Йоркского. Свидетельские показания доктора Тинна были подтверждены самим господином Робертом Найтом, который добавил, что после опубликования информации о переводе в официальном бюллетене он через своего слугу отправил госпоже Кларк двести фунтов в банкнотах.
Далее шел свидетель, которого все с нетерпением ждали – госпожа Мери Энн Кларк. «Одетая так, как будто ее пригласили на прием, – писала на следующий день „Морнинг Пост“, – в нежно-голубом шелковом платье, отделанном белым мехом, с белой муфтой, в белой шляпке с вуалью, с ослепительной улыбкой на губах, немного вздернутым носиком и искрящимися голубыми глазами, она буквально пленила зал».
Полковник Уордл задал ей следующие вопросы:
– Скажите, в 1805 году вы проживали в доме на Глочестер Плейс, принадлежащем Его Королевскому Высочеству герцогу Йоркскому?
– Да.
– Вы жили там с его разрешения?
– Обращался ли к вам кто-либо по поводу полковников Брука и Найта?
– Да.
– Вы обсуждали этот вопрос с главнокомандующим? – Да.
– Как вы объяснили, в чем дело?
– Я рассказала ему, в чем заключается просьба, и дала бумагу, которую мне передал доктор Тинн.
– Какое денежное вознаграждение вы получили?
– Двести фунтов.
– Главнокомандующий знал о деньгах?
– Да. Я показала ему две банкноты достоинством в сто фунтов. Мне кажется, я попросила одного из слуг разменять деньги.
Господин Бересфорд, представитель правительства, поднялся, чтобы задать вопросы свидетельнице.
– Где вы находились до того, как предстали перед парламентским судом?
Свидетельница повернулась и пристально взглянула на него. В зале послышалось хихиканье. Господин Бересфорд покраснел. Немного повысив голос, он повторил свой вопрос.
– Где вы находились до того, как предстали перед парламентским судом?
– В соседней комнате.
– Кто был с вами?
– Капитан Томпсон, мисс Клиффорд, госпожа Меткалф, полковник Уордл.
– Вы разговаривали с доктором Тинном?
– Да, он сидел рядом со мной.
– В чем заключался ваш разговор?
– Он касался дам, которые были со мной.
– О чем вы говорили?
– Я не могу повторить. Тема разговора была неделикатной. Зал взорвался громким смехом. Господин Бересфорд сел.
Поднялся сэр Вайкари Джиббс, министр юстиции, и, сложив на груди руки и подняв к потолку глаза, начал задавать вопросы свидетельнице. Его манера была совершенно другой, мягкой. Зная это, зал замолчал и принялся слушать.
– В какое время года новое назначение полковника Найта было опубликовано в официальном бюллетене?
– Кажется, это было в конце июля или в начале августа. Его Королевское Высочество отправлялся в Уэймут, чтобы стать крестным отцом сына лорда Честерфилда.
– Когда вы впервые рассказали об этом полковнику Уордлу?
– Недавно, примерно месяц назад.
– Кому еще вы говорили об этом?
– Я не помню. Возможно, своим друзьям.
– Преследовали ли вы какую-либо цель, сообщая о вашей связи?
– Конечно, нет.
– Вы когда-либо утверждали, что у вас есть основания жаловаться на Его Королевское Высочество герцога Йоркского?
– Моим друзьям известно, что у меня были основания.
– Разве вы не утверждали, что, если Его Королевское Высочество не выполнит ваши требования, вы разоблачите его?
– Нет. Я написала два письма господину Эдаму. Возможно, он представит их.
– Угрозы содержались в обоих письмах?
– Там не было никаких угроз. Там были настойчивые просьбы.
– Ваши просьбы сопровождались утверждением, что, если они не будут удовлетворены, вы разоблачите Его Королевское Высочество?
– Я не помню. Лучше попросите представить письма. Однажды герцог передал мне, что, если я скажу или напишу что-то против него, он пригвоздит меня к позорному столбу или посадит в тюрьму.
– Кто передал вам это?
– Один очень близкий друг герцога Йоркского. Некто Тейлор, обувщик с Бонд-стрит.
– Вы посылали Его Королевскому Высочеству письма? – Да.
– Через кого вы переправили письма?
– Через того же посла Марокко.
Зал разразился хохотом. Министр юстиции поднял руку, требуя тишины.
– Как зовут вашего мужа?
– Кларк.
– Как его имя?
– Джозеф, кажется.
– Где вы поженились?
– В Панкрасе, господин Эдам может рассказать вам.
Председатель сделал свидетельнице замечание и предупредил, что, если она и дальше будет отвечать в такой манере, ее удалят из зала.
– Вы заставили господина Эдама поверить, что вы поженились в Беркхэмстеде, не так ли?
– Я не знаю, во что я заставила его поверить. Я просто подшутила над ним.
– Вы представляли своего мужа как племянника господина олдермена Кларка?
– Он говорил мне, что он действительно его племянник. Я никогда не утруждала себя расспросами о нем. Он ничего для меня не значит, и я ничего для него не значу. Я не видела его и ничего не слышала о нем более трех лет, с тех пор как он угрожал начать судебное преследование против герцога.
– Кто ваш муж?
– Никто, просто мужчина.
– Чем он занимается?
– Ничем. Он живет со своим младшим братом и с женой другого брата – вот и все, что мне известно о нем.
– Вы когда-либо жили на Тэвисток Плейс? – Да.
– Где именно на Тэвисток Плейс?
– Я не помню.
– Где вы жили после того, как покинули Тэвисток Плейс, и до того, как переехали на Парк Лейн?
– Я не знаю. Герцог знает. Должно быть, я жила в каком-то из его домов.
– Когда вы познакомились с герцогом?
– Мне кажется, вы поступаете нечестно, задавая этот вопрос. У меня есть дети, которых мне предстоит воспитывать.
– Когда вы жили на Тэвисток Плейс, находились ли вы под покровительством герцога Йоркского?
– Нет. Я была под покровительством своей матери.
– Вам знаком майор Хоган, который писал памфлеты, направленные против герцога?
– Нет, не знаком, я никогда его не видела. Как рассказал мне Тейлор, обувщик, господин Гринвуд считал, что я связана с памфлетистом. Я тогда это отрицала, отрицаю и сейчас.
– Вы когда-либо говорили господину Роберту Найту, что вы хотели бы скрыть от герцога Йоркского передачу вам двухсот фунтов?
– Нет.
– И если кто-либо будет утверждать, что слышал от вас подобное высказывание, вы заявите, что он лжесвидетельствует?
– Конечно.
– Были ли у вас какие-либо причины скрыть от главнокомандующего визит доктора Тинна по поводу господина Найта?
– Я никогда не пыталась скрывать от Его Королевского Высочества визиты доктора, а также визиты других джентльменов.
