Любовник на все времена - Линдсей Сара (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .TXT) 📗
— Что за великолепное создание! — Диана указала рукой на Пенни, которую вывели на прогулку. — Какая строгость и чистота линий. Ты ее купил недавно?
— Да-а. — Генри слегка растерялся. — Ты права, это мое недавнее приобретение. Ее зовут Пенни.
Кашлянув, но уже не от смеха, Кингсли произнес:
— Прошу меня извинить, но мне надо идти. Много работы. Очень рад нашему знакомству, миссис Уэстон. — Он улыбнулся. — Не могу себе представить лучшей жены для мастера Генри… — при этих словах Генри шумно вздохнул, представив распростертого на земле пони под тяжестью возмужавшего мальчугана, — …чем вы, кто знает родословные породистых скакунов, обладает острым взглядом и разбирается в лошадях. Будь я на двадцать лет моложе, я бы вас похитил, чтобы жениться на вас. — Кингсли поклонился и поцеловал у Дианы руку.
Генри опешил от такой галантности. Он никак не ожидал такого от своего старого наставника и приятеля, который если и выказывал интерес к женскому полу, то исключительно к представительницам лошадиного рода.
— Перестаньте флиртовать с моей женой, Кингсли, или я умру от ревности. — Генри шутил, но к своему удивлению, обнаружил долю правды в своей шутке. Он действительно слегка приревновал Диану.
— Какой приятный человек, — заметила Диана, глядя в спину удалявшегося управляющего. — Он напомнил мне конюхов из моего дома. В детстве я при первом же удобном случае бежала на конюшню и играла там. На конюшне я чувствовала себя как дома. Когда я тайком брала книги из дедушкиной библиотеки, то пряталась на сеновале, чтобы прочитать их. Конюхи никогда не выдавали меня, не корили за плохие манеры, более того, они всегда находили для меня доброе приветливое слово.
— Услышать доброе, приветливое слово от Кингсли я тебе скажу, это нечто удивительное, тем более обращенное к женщине — это вообще вещь неслыханная. Но меня больше удивляет быстрота, с которой ты сумела покорить этого старого ворчуна и грубияна.
— О, как ты несправедлив к мистеру Кингсли. Неужели ты в самом деле ревнуешь меня к нему?
— Конечно, нет, — рассердился Генри.
— Генри, ну, разве можно меня ревновать к такому пожилому человеку. Ведь это смешно. — Диана рассмеялась.
Генри насупился.
— Не стоит делать из мухи слона. — Диана вдруг стала серьезной и озабоченной. — Обещай мне, что ты никогда не будешь меня ревновать. А взамен я твердо обещаю никогда не давать серьезного повода для ревности.
— Ди, — Генри с любовью посмотрел на тонкие красивые черты ее лица, в которых не было никакого лукавства, — я верю тебе. Кроме того, мне трудно представить, чтобы ты по своей воле забралась в постель к чужому мужчине. Но чтобы этого не случилось, — Генри улыбнулся, — я постараюсь никогда не отпускать тебя и тем самым лишить тебя подобной возможности.
Он надеялся рассмешить ее, но его шутка оказала на Диану неожиданное действие. Она нахмурилась и закусила нижнюю губу. У нее был такой беззащитный вид, что Генри обозвал себя в душе болваном.
— Обещаю никогда не ревновать тебя, любовь моя. Что тебя еще тревожит?
— Вот та кобыла, по имени Пенни.
Генри весь напрягся:
— А что тебя беспокоит в ней?
— Она, должно быть, стоит очень много денег, — задумчиво проговорила Диана.
— Ну и что из этого? После того, как мой отец приобрел этот конезавод и отдал его мне, я имею полное право тратить деньги, в том числе и деньги инвесторов, по своему усмотрению.
Но его слова, по-видимому, не убедили Диану. Она с сомнением покачала головой.
— Ну, хорошо, — вздохнул Генри. — Ты перестанешь волноваться, если я признаюсь, что эта лошадь досталась мне почти даром.
— Как так?
— Смотри на нее, как на подарок к нашей свадьбе.
Глава 20
«Я не особенный любитель писать письма, но твоя матушка заявила, что не может спать спокойно, пока я кое-что не растолкую тебе. Она полагает, что я должен поделиться с тобой кое-какими секретами семейной жизни и семейной мудрости. Я не умнее и не глупее других людей, но если ей так хочется, то придется мне рассказать об этом, а тебе выслушать меня. Вот мой самый главный совет. Относитесь друг к другу как можно внимательнее. Каждый день находи время выслушать ее, поговорить и пошутить. Поверь мне, ссор невозможно избежать, однако не ссорьтесь по пустякам, а только из-за того, что действительно является важным. Прав ты или не прав, всегда попроси прошения, а еще лучше, прежде чем говорить что-либо в сердцах, пойди прогуляйся, чтобы потом не сожалеть о сказанном. В постель не стоит ложиться разозленным, но если так получилось, то лучше спать вместе в одной постели».
Из письма виконта Уэстона своему сыну Генри Уэстону.
Семейная жизнь пришлась Генри по душе. Он и Диана быстро нашли общий язык и устроили свою совместную жизнь так, что она подходила им обоим как нельзя лучше. Генри просыпался рано, когда горничная приносила к ним в спальню таз с горячей водой. Но пока он пытался разбудить Диану, шепча ей ласковые слова, вода становилась теплой. Он быстро понял, что Диана не относится к жаворонкам. Однако он считал, лучше иметь жену-соню, чем сварливую мегеру, и был совершенно прав. Когда она просыпалась, на ее полусонном лице появлялась глупая улыбка, которая вызывала у него ответную улыбку, не менее, если не более глупую.
Потом они с Дианой завтракали. После завтрака Генри шел на конезавод, где и проводил время в делах и заботах до полудня. Он отвечал на письма, подводил счета, короче говоря, занимался делами. Нельзя сказать, что эта бумажная работа доставлял ему удовольствие, во всяком случае, это удовольствие не шло ни в какое сравнение с тем наслаждением, которое приносила ему непосредственная работа с лошадьми, деловые разговоры с Кингсли и обсуждение с ним планов на будущее.
Более того, эта ежедневная работа хоть и требовавшая от него усилий, но приносившая столько удовольствия, ясно говорила, что он не ошибся в своем выборе. Раньше он просто прожигал жизнь, пытаясь получить от нее как можно больше наслаждений. Теперь же его жизнь стала осмысленной, в ней появилась цель. Более того, ему приходилось думать и заботиться не только о себе, но и о других людях: конюхах, о прислуге и самое главное о Диане. Необходимо было сделать конезавод успешным предприятием ради блага людей, кто связал свою жизнь с его жизнью, и Генри стремился быть успешным.
Ноша взятой им ответственности не столько тяготила его, сколько радовала. Он шел по правильному пути, который вел к процветанию предприятия, от которого зависело благополучие его семьи. Генри всегда считал, что ему везет, но никогда прежде он так не радовался жизни, как сейчас.
Кто-нибудь другой на его месте переживал бы, не слишком ли благоволит ему переменчивая фортуна, не подстерегают ли его какие-нибудь тяжелые жизненные превратности. Но Генри не забивал себе голову подобными мрачными мыслями. Если не считать мелких неприятностей, а у кого их не бывает, его жизнь катилась, словно по наезженной колее. Вот почему первая семейная ссора стала для Генри потрясением, настоящим шоком.
Не прошло и месяца после их свадьбы, как однажды во время обеда он объявил жене, что ему надо съездить в Лондон по делам.
— Сегодня мне по почте пришло письмо от одного из моих инвесторов. Он настаивает на встрече. Встречу можно было бы отложить, но так совпало, что мне надо посетить ярмарку в «Таттерсоллзе». Так что я сразу убью двух зайцев. Кроме того, у меня еще кое-какие дела в Ньюмаркете, приближаются скачки, так что их больше нельзя откладывать. Поездка займет неделю, максимум десять дней.
— А когда распродажа в «Таттерсоллзе»? — Диана машинально разрезала фрикасе из цыпленка на мелкие кусочки, затем покатала горошек по тарелке.
Блюдо перед Дианой было почти полным. В отличие от нее Генри мгновенно уничтожил свою гору еды. Шутить на тему ее плохого аппетита Генри не стал, уж больно щекотливой была причина. Как призналась Диана, ей в последние дни нездоровилось из-за месячных. «Черт бы побрал эти месячные», — выругался Генри, у которого была своя причина недолюбливать их. Он хотел послать за врачом, но жена оскорбилась до глубины души и пригрозила ему карой свыше. Потом, когда Диана немного отошла, она заявила буквально следующее: то, что предназначено для ее мужа, не должен видеть ни один другой мужчина, даже врач.
