Сюрприз - Квик Аманда (книги онлайн полностью TXT) 📗

– Возможно, какой-то человек, которому это известно, тоже участник салона.

Имоджин покачала головой:

– Маловероятно. Ты видел, Маттиас, что это юные девушки в возрасте Патриции и даже моложе. Для большинства из них это первый сезон в обществе. Три года назад они еще были совсем девочками, и никто из них не был знаком с Люси.

– Может быть, кто-то из родственников этих юных леди?

– Возможно. – Имоджин нахмурила брови. – Но тоже маловероятно. Все упирается в ту самую проблему. Каким образом кто-то из них мог узнать, что ты взял дневник из кабинета Ваннека?

– Ты забываешь, что в доме Ваннека помимо меня в тот вечер были двое, – заметил Маттиас. – Я не видел их лиц, потому что они были скрыты. Но меня они наверняка видела.

– Боже мой, ты прав!

– Возможно, они решили, что я охочусь за дневником, просто потому, что сами за ним охотились, – продолжал рассуждать Маттиас. – Для них он был весьма ценным, и, видимо, они сделали вывод, что я тоже рассматриваю его как очень важный документ.

– Хотя ты не имел об этом понятия…

– Я пришел в дом вовсе не для того, чтобы найти какую-то конкретную вещь, однако те двое могли не знать об этом. Я взял этот злосчастный дневник только потому, что стало ясно: Ваннек его намеренно упрятал. – Поколебавшись, Маттиас добавил:

– И еще потому, что он принадлежал твоей подруге.

– У тебя удивительная способность обнаруживать спрятанное, – задумчиво проговорила Имоджин.

– У каждого из нас есть свои маленькие таланты… Эта способность мне здорово помогала в Замаре. – Маттиас погрузился в молчание. Почувствовала ли Имоджин, что он недоговаривает? Он взял дневник не только потому, что тот был хорошо упрятан, и не потому, что дневник принадлежал Люси. Он взял его потому, что знал: дневник имеет отношение к его судьбе.

Впрочем, Имоджин в этот момент занимала конкретная проблема, а не окрашенные мистикой мысли Маттиаса о причинах его поступка и влияния этого поступка на его судьбу.

– Те два негодяя, которые напали на тебя, должно быть, вернулись в дом после твоего ухода, – предположила Имоджин. – Когда им так и не удалось найти дневник, они сделали вывод, что ты нашел и забрал его.

– Они могли просто прятаться возле дома и видеть, как я нес дневник. Луна светила довольно ярко в тот момент.

– Не знаю, Маттиас. Все это кажется бессмысленным, если… Если в дневнике нет чего-то сверхважного. Но что там может быть такого уж важного? Ваннек был единственным человеком, которого могла интересовать и беспокоить связь Люси с Аластером Дрейком. Сейчас, по прошествии трех лет, никого другого это не может интересовать.

Маттиас нашел в себе силы задать вопрос:

– А ты уже закончила чтение дневника?

– Почти что. – Она посмотрела в окно. – Я читаю медленно… Некоторые записи мне больно и тяжело читать.

Маттиас взял в руки нож, которым чинил гусиные перья, и стал вертеть его в руках.

– Имоджин, ты, наверно, этому не поверишь, но я очень сожалею, что заставил тебя читать этот злополучный дневник.

– Чепуха! – Она ободряюще улыбнулась ему. – Ты сделал то, что считал правильным. Нам нужно знать, почему для кого-то дневник так много значит.

Маттиас бросил нож на стол.

– Ты просто удивительный человек! Потрясающе удивительный! Господи, неужели ты не можешь должным образом отреагировать, столкнувшись с правдой? Ведь ты все-таки И.А-Стоун.

Она резко остановилась среди комнаты и ошеломленно уставилась на него:

– В чем дело? Что вас так рассердило, милорд?

– Как можно быть столь дьявольски умной и проницательной в одном отношении и столь непроходимо наивной в другом?

Имоджин как-то странно улыбнулась:

– Разве ты не заметил, что я не так наивна, как ты считаешь, Маттиас? Просто я смотрю на истину несколько под другим углом.

– Истина может быть лишь одна в каждой конкретной ситуации.

– Я с этим не согласна, милорд. Достаточно вспомнить, как мы спорили в журнале по некоторым вопросам замарской истории. Мы оба переводили письмена идентично, однако смысл в это вкладывали различный. Два взгляда на одну и ту же истину.

– Неужели ты не понимаешь? – проговорил Маттиас. – Сейчас это не имеет никакого отношения к древнему Замару. И раз уж мы спорим об истине, давай проясним одну вещь.

– Какую именно?

Маттиас ужаснулся тому, что он делает. Надо немедленно остановиться, подумал он. Он будет законченным дураком, если скажет хотя бы еще одно слово. У него пока что есть возможность без поражения выйти из этой истории с дневником. Он должен поблагодарить судьбу за то, что родился под счастливой звездой, и прекратить рубить под собой сук.

Имоджин убедила себя, что он дал ей читать журнал потому, что не было другого выхода. Если у него есть здравый смысл, надо позволить ей пребывать в этом заблуждении. Несусветная глупость – отталкивать свою судьбу. И все же он был не в силах остановиться и прыгнул в яму, которую сам себе вырыл.

– Неужели ты не понимаешь: мне было известно, что ты могла вычитать в дневнике о характере Люси, – сказал Маттиас.

– У тебя были свои представления о Люси, основанные на давних сплетнях. Ты предполагал, что они совпадут с моими после чтения дневника.

– Дело не в моих представлениях. Тебе было больно читать то, что она написала. Черт побери, я видел твои слезы, Имоджин.

Она наклонила голову и некоторое время задумчиво смотрела на него.

– Тетя Горация тоже сегодня впервые призналась, что она знала о странном поведении Люси.

– Странном поведении? – Маттиас невесело засмеялся. – Очень деликатно сказано. Это была безжалостная шлюха.

– Я дружила с ней семь лет до того, как она уехала в Лондон… Не отрицаю, что после отъезда из Аппер-Стиклфорда в ней произошли некоторые изменения.

– Изменения?

– Признаюсь, что меня обеспокоило и огорчило, когда она перестали мне писать. Но я думаю, что причина была в замужестве.

Что-то в ее голосе насторожило Маттиаса.

– Ты изменила свое мнение? Ты больше не считаешь, что Ваннек виновен в ее несчастье?

– Ваннек во многом виноват, – заверила его Имоджин. – Но сейчас я полагаю, что у Люси были и другие проблемы.

– Черт побери, что ты хочешь сказать?

– Я много размышляла над тем, что прочитала в ее дневнике. И как уже сказала Горации, я пришла к выводу, что Люси была больна.

– Больна? – ошеломленно спросил Маттиас.

– Я полагаю, что у нее было душевное расстройство. Она всегда была легковозбудима. Временами ее одолевали приступы меланхолии. А после замужества перепады настроения у нее стали еще более ярко выраженными. Характер ее записей в дневнике подтверждает это. И к тому же она была безумно увлечена Аластером Дрейком.

Маттиас смотрел на Имоджин и не верил собственным ушам.

– То есть, если я правильно тебя понимаю, ты сделала вывод, что Люси – сумасшедшая?

– Не совсем в том смысле, который мы вкладываем, говоря о несчастных обитателях Бедлама 3. У нее не было галлюцинаций, она не слышала голосов… Ее записи в дневнике свидетельствуют о ее здравом рассудке. Но в то же время я чувствую, что с ней что-то не в порядке.

Страсть к Дрейку, сжигавшая ее, мне кажется… – Имоджин замялась, очевидно, подыскивая нужное слово, – нездоровой.

– Она совершала адюльтер, – насмешливо заметил Маттиас. – Может быть, ее беспокоило именно это? Ведь она не родила Ваннеку наследника. Он бы взбесился, если бы узнал о ее неверности. Порядочные светские жены сначала одаривают своего супруга наследником и уж только после этого вступают в незаконную любовную связь.

– Нет, здесь кроется не только боязнь того, что Ваннек узнает об их связи. Она домогалась Аластера Дрейка с такой настойчивостью, которая кажется противоестественной. Она пришла в ярость, когда он не согласился с ней бежать.

Маттиас встал из-за стола:

– Если я стану и дальше слушать этот лепет, то, боюсь, как бы сам не сошел с ума… Имоджин, ко мне сегодня приходила твоя тетя.