Смятение чувств - Бэлоу Мэри (книги онлайн полные версии txt) 📗
– Где? – продолжал настаивать он. – Ну скажи же!
– Между ног, – промолвила она. – Внутри меня.
– Да! – ликующе вскрикнул он. – Да. Тогда иди ко мне.
Страстное желание отдавалось в ней учащенным пульсом, Ребекка изнемогала от вожделения. Она не испытывала ни смущения, ни ужаса перед своим распутным желанием. Она не знала, сможет ли выдержать еще мгновение, не знала, как перенесет боль, когда Дэвид войдет в нее, охваченный столь сильным порывом страсти.
Он положил ее на кровать и немедленно лег на жену сверху. Она раздвинула ноги и руки, не дожидаясь, пока он заставит ее сделать это.
– Нет, – сказал он, ища своим ртом ее губы. – Прикоснись ко мне, Ребекка. Прикоснись ко мне.
Она обняла его, впиваясь пальцами в его плечи и спину, чувствуя его крепкие мускулы, ощущая в полной мере его мужскую силу. Дэвид на миг застыл, перед тем как войти в нее. А потом Ребекка испытала какое-то исступление. Ей показалось, что она вот-вот взорвется от страстного желания. Ее руки, дрожа, опустились на постель.
– Прошу тебя. – Она догадалась, что это ее собственный голос: его сейчас трудно было узнать – так сильно он изменился. Она будто опьянела от вожделения. Ребекка уже и без приказа Дэвида перестала контролировать себя. – Прошу тебя… Давай же… Давай же, Дэвид!
Он приподнял ее ноги и раздвинул их. Ребекка обхватила ногами его могучие бедра.
– Так? – Низкий голос Дэвида прозвучал рядом с ее ухом. – Ты хотела этого?
Она внезапно испугалась. Она оказалась совершенно беззащитна перед ним. Вся в его власти. На ее теле не осталось уже ни одного места, к которому бы он не успел прикоснуться.
– Да. – Она задыхалась. – Да… О да… – Ребекка предполагала заранее, что испытает мучения. Ведь Дэвид вошел так глубоко. И действительно, она сейчас испытывала сладостные муки, способные свести ее с ума. От них нельзя было скрыться. Их нельзя было избежать. Дэвид обхватил ее ягодицы и прижал Ребекку к себе.
– А так? – Он медленно вышел из нее, а затем вновь проник внутрь – сильно и глубоко.
Наступала блаженная агония. От нее было некуда деться. Она распространялась по всему телу Ребекки. А Дэвид был безжалостен. Он все быстрее и быстрее двигался внутри нее, воздействуя на главный очаг мучительного блаженства. Дэвид совсем не знал милосердия. Он лишь требовал отдать ему все. И, что еще ужаснее, взять от него все.
А потом она стала царапать его, и у него на спине выступила кровь. Правда, Ребекка этого сразу не заметила. Что-то происходило. Что-то еще должно было произойти. И это было настолько чуждо ее прошлому опыту, что Ребекку охватил слепой ужас и она стала бороться.
– Нет! – Она изо всех сил пыталась оттолкнуть Дэвида. – Нет!
– Да. – Над ней нависло его лицо, искаженное от неистовой страсти. – Да, Ребекка. Все! Все!..
Он на мгновение перестал двигаться, но не вышел из нее. Он не будет милосерден. Всегда, бесконечно, медленно, безжалостно будет входить глубоко в нее. Вновь, и вновь, и вновь. До тех пор, пока она не потеряет остатки самообладания и все кругом не разлетится на части.
Абсолютно все.
Она вскрикнула.
Дэвид что-то говорил ей, но она перестала понимать.
И вновь двигался – сильно и ритмично.
И вздыхал, и что-то бормотал.
И вот все разлетелось на куски. И тело, и душа оказались в свободном падении. Ребекка позволила себе падать, не думая о том, куда приземлится. Остались лишь свобода и побег куда-то далеко от самой себя. Уже не имело значения, когда и куда она приземлится, погибнет ли при падении или отделается легкими ушибами. Падение для нее стало всем.
Она чувствовала, что связана с телом мужчины, который падал вместе с ней.
– Это может быть красиво, – сказал он ей позже – вероятно, спустя несколько секунд, а возможно, и несколько часов. – Может быть красиво, не только когда есть любовь, но и тогда, когда ее нет, а существуют лишь привязанность и некоторые обязательства. А именно это у нас есть, Ребекка. Ведь правда? Ведь мы привязаны друг к другу?
Он слегка отодвинулся от нее, не переставая обнимать. Они оба вспотели и никак не могли отдышаться. Дэвид укрыл жену и себя простыней и одеялом, хотя стояла теплая летняя ночь.
Ребекка была все еще слишком вялой, чтобы ответить ему. Она пребывала в каком-то полусне и плохо соображала. И все-таки – что же произошло? Почему это настолько не соответствует тому, чему ее учили, и ее личному опыту?
Привязанность?.. А разве привязанность дает о себе знать именно таким образом? Некоторые обязательства? Разве так они проявляются? Разве супруги могут испытывать подобные ощущения?
«Своим телом я перед тобой преклонюсь». Ребекка вспоминала сейчас голос Дэвида, повторяющего эти слова вслед за викарием в крейборнской церкви.
Она почувствовала, что перед ней преклоняются. Все эти ощущения были такими плотскими, такими пугающими, но перед ней действительно преклонялись. И изведала она муки блаженства. И восхитилась ими. И окунулась в сладостное изнеможение. Ребекка заснула.
* * *
Порой, когда она оставалась одна, Ребекка погружалась в долгие раздумья. Или порой, когда была занята – пусть даже общалась в этот момент с другими людьми, – она на мгновение отрывалась от своих дел и принималась мечтать, уходя от окружающей действительности.
Она часто задумывалась о своей жизни с Джулианом. О том, как он ухаживал за ней, как они поженились. Иногда ее пугало, что она уже не помнит все это достаточно четко. Она помнила: вся ее жизнь превратилась в мечту о любви, в мечту о совершенстве. Хотя у них с Джулианом никогда не было по-настоящему своего дома. И она никогда не могла найти для себя полезного занятия. У них не было детей. И она поэтому была не в состоянии в полной мере наслаждаться супружескими отношениями.
Но тем не менее в ее жизни была любовь, было какое-то совершенство. Ребекка была убеждена, что без Джулиана ее жизнь продолжаться не сможет. Но если она и продолжится – жизнь ведь не может закончиться просто по желанию человека, – то не принесет счастья. Любви больше не будет.
Порой Ребекка испытывала неловкость и чувство вины за то счастье, которое принесла ей жизнь вскоре после смерти Джулиана. Ведь все-таки она счастлива. Этого она больше отрицать не в состоянии. У нее есть Стэдвелл и связанные с ним повседневные хлопоты. Например, активная подготовка к пикнику, званому обеду и балу, назначенным на август – как раз на первую годовщину их бракосочетания. У нее есть Чарльз, этот крошечный сгусток радости. Лысенький синеглазый сыночек, который переполняет любовью ее сердце.
У нее есть Дэвид. Ребекка никогда не пыталась выразить в словах те чувства, которые к нему испытывала. Не пыталась даже мысленно. Но чего она по отношению к нему не чувствовала – это она знала точно. Однако Дэвид значил для нее слишком много. Он стал средоточием ее новой жизни, ее обязательств, ее счастья. Без него все пошло бы прахом. Без него ей было бы не с кем делить свою радость жизни, которую, как ей казалось после смерти Джулиана, она вновь обрести уже не сможет.
Дэвид стал ее товарищем, помощником, советником, другом. Отцом ее ребенка.
Джулиан был ее возлюбленным. Дэвида, своего законного мужа, Ребекка предпочла бы назвать скорее любовником. Примерно так она порой определяла в своих раздумьях сложившуюся ситуацию. Между этими двумя понятиями существовала разница, в суть которой Ребекка, однако, не пыталась вдаваться. Она ничего не хотела знать об этом. Она даже побаивалась, что такое понимание к ней придет, хотя ей было интересно, чем же вызван подобный страх.
Итак, Дэвида, своего мужа, Ребекка могла, по сути, назвать лишь любовником. Возникшие между ними товарищество, дружба приобрели более личностную окраску и перешли на качественно новый уровень в результате того, что супругов стали связывать узы интимной близости. То, что происходило между ними по ночам, в постели, составляло некую тайну, нечто, известное только им одним, то, что Ребекка перестала считать своей виной. Доставлять удовольствие мужу – это ее долг. Она доставляла удовольствие своему мужу, поскольку получала удовольствие сама. Она позволяла Дэвиду удовлетворять ее. Она активно училась удовлетворять его.
