Южная страсть (Черная маска) - Блейк Дженнифер (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
— Я тоже не забуду этого.
Рэнни протянул руку, и они радостно и с облегчением обнялись. Рэнни негромко засмеялся:
— Опять мы спасли свою шкуру.
— Опять, — согласился Брэдли, — особенно мою. Рэнни быстро взглянул на Летти.
— Мисс Летти помогла.
— Да, очень, — сказал Брэдли, поворачиваясь к ней. — Поверьте, я очень признателен.
— Не стоит благодарности. — Если ее тон и был неучтивым, она ничего не могла с этим поделать. Она не могла не думать о том, какую опасность этот человек навлек на всех них.
— Почему, вы думаете, они дожидались, когда вы приедете сюда?
— Здесь тише, меньше людей, чем в городе, и, как им казалось, вряд ли кто помешал бы им.
— Вы так легко об этом говорите. Негр покачал головой:
— Это не было неожиданностью.
— Тогда почему же у вас нет оружия?
Вся взъерошенная, подлетела мать Брэдли, ее страх превратился в гнев.
— Потому что он глуп, вот почему! Глуп, потому что влез во всю эту кашу, глуп, потому что приезжает сюда, глуп, потому что позволил вытащить себя на улицу, не сопротивляясь.
Брэдли опять покачал головой:
— Если бы я позволил им преподать мне урок, они бы отпустили меня. Если бы я убил или даже ранил одного из них, я был бы покойником. Покойники не могут заседать в Палате представителей.
— Представителей кого, сынок? Этих «саквояжников»? Они же враги. Неужели ты этого не понимаешь? Им нет до тебя дела. Они тебя не знают и знать не хотят. Они только хотят тебя использовать, а потом выбросят, как тряпку, которая слишком истрепалась, чтобы ее стирать.
— Я все же должен попробовать. Я не могу иначе.
Это был все тот же спор, все те же навязчивые страхи.
Никого, казалось, не беспокоило, никто даже не обратил внимания, что оказался втянут Рэнни, что он нажил себе врагов, которые могут быть для него опасны, которые могут в любой момент появиться из ночи. Летти подумала о том, как она испугалась, что его могут обмануть или убить. Ее обдало ледяным холодом. Она больше не могла оставаться здесь ни на минуту, сохраняя спокойствие и учтивость.
— Извините, — сказала она. — Я увижу всех утром.
В ответ что-то пробормотал только Лайонел, висевший на сюртуке Брэдли и в то же время на руке Рэнни, за которую он схватился, как только подошел. Когда их голоса были уже не слышны, Летти ускорила шаг. Она шла все быстрее и быстрее, потом опустила голову и побежала.
От чего она убегала, она и не знала. Только не от Рэнни. И не от себя. Что-то было не так, ужасно не так внутри ее. Ей хотелось зарыдать, но она не могла. Хотелось закричать от боли, но крик не получался. Может быть, все эти нелепицы о южном климате не так уж нелепы. Ведь что-то в ее сердце и разуме заставляло чувствовать то, что она не должна была чувствовать, думать то, что она не должна была думать, хотеть того, чего она не должна была хотеть. Ей казалось, что она пересилила все это, но она ошиблась. Теперь это было еще очевиднее.
Летти уже почти добежала до задней лестницы, когда услышала быстрые и мягкие шаги. Как безумная, она подхватила подол и прыжками бросилась наверх, взлетела по лестнице и пустилась по веранде.
Он догнал ее только внутри, в темном холле. Рэнни схватил ее за руку и повернул к себе. Летти споткнулась, ноги у нее подкосились, она упала на него, ударив своей длинной косой по обнаженным плечам, как кнутом. Его рука сомкнулась вокруг нее. Летти стояла в его объятиях, грудь ее вздымалась, дыхание было прерывистым. Каждым своим нервом она ощущала, что на ней ничего нет, кроме ночной рубашки и халата, а мягкие округлости ее тела касаются его твердых мышц.
— Что случилось, мисс Летти?
Эта нежная заботливость лишила ее контроля над собой. Из груди вырвался мучительный стон, она прильнула к нему, приподнявшись на цыпочки, сплела руки у него на шее. Чувство спокойствия и безопасности, охватившее ее, было ложным, обманчивым, но в данный момент этого было достаточно.
Рэнсом прижал ее к себе и чувствовал, как Летти сотрясает дрожь, словно натянутую скрипичную струну. В каком отчаянии она сжала руки у него на шее! Он гладил ее спутавшиеся волосы, бормотал неизвестно что и мысленно ругал себя, войны, политиков. Он был близко, так близко, что мог подхватить ее, унести в свою постель, любить ее там. И пусть она гадает, кто он и что он. Но у него не хватило смелости. Не потому, что он боялся, что она догадается. Рэнсом не мог и мысли допустить, что она его возненавидит.
Она была очень чувствительной, его страстная скромница. И он подумал, что ненависть ее, может быть, вынести легче, чем то сострадательное расположение — он бы не назвал это любовью, — которое она испытывала к Рэнни. Рэнсом почти хотел, чтобы она обо всем догадалась. Было время, когда он решил, что она все раскрыла. Но он был настолько охвачен паникой и не когда думать ни о чем, кроме как запутать следы и выкрутиться. Это случилось слишком рано. Сейчас, если бы она его спросила, если бы, ей захотелось испытать его, он нашел бы в себе силы решиться и раскрыть все.
Рэнсом склонил голову, коснулся ее лба губами, легко поцеловал ее висок, щеку. Она приподняла подбородок и подставила ему губы. Ее пыл был таким восхитительным и многообещающим, что он невольно сжал руки.
Поцелуй стал глубже. Их языки сплелись, сталкиваясь и играя. Бесподобно и мучительно для их напряженных чувств. Он повторял ее движения, нажимал там, где ее нажим ослабевал, касался языком ее зубов. Очарованный ее сладостностью и прелестной нежностью подчинения, Рэнсом позабыл, кто он и что он должен делать. Пока не почувствовал солоноватые капли ее слез. Нежно и не спеша он закончил целовать ее, коснувшись уголков рта, лизнув наиболее чувственное место великолепной и щедрой дуги ее губ. Он поискал в своей памяти мягкие повышенные тона голоса Рэнни и нашел их.
— А можете ли вы научить меня еще чему-нибудь?
Летти не засмеялась. Она смотрела на него в оцепенении, плохо понимая, что он сказал, и не сознавая, что по лицу ее льются горячие слезы. Его пульсирующее горячее и жесткое возбуждение занимало ее чувства и разум. Это она сделала с ним, заставив его желать то, что он не может получить. Она навлекла на него мучения страсти, которые не так легко контролировать. В этом Летти сама имела возможность убедиться. Как будто она заразила его своим болезненным бесстыдным желанием, наградила тем, что не позволит ему жить дальше таким, какой он есть — невинным и веселым ребенком в облике мужчины. Это было безумно и жестоко, может быть, гораздо опаснее для него, чем любые сборища ночных всадников.
Она должна сделать хоть что-нибудь, чтобы исправить это. Голос ее был охрипшим, почти срывался от слез:
— Нет. Нет, Рэнни, больше нечему.
— Вы рассердились на меня?
— Как… как я могу? А вы на меня больше не злитесь, как тогда, на пикнике?
— Пока вы целуете меня, нет.
— Я поступила неправильно, больше этого не будет.
— Если это — неправильно, ничего правильного и не существует.
Иногда его слова звучали так осмысленно, даже если на них нечего было ответить. Она не может думать, размышлять вместе с ним сейчас. Может быть, в другой раз, когда она успокоится и заранее продумает, что нужно говорить.
— Пустите меня, пожалуйста. Будет лучше, если я оставлю вас и пойду к себе.
— Почему вы убежали?
— Я перенервничала.
— А что это «пере…»?
— Испугалась. Это означает испугалась. Я и не знала, как боялась, пока все, не кончилось.
— Боялись за меня?
Иногда он был слишком проницателен. Летти опустила глаза, положила руки ему на грудь и давила, пока он не отпустил ее. Она отступила назад. Дышать стало легче.
— За всех нас.
— За Брэдли, Лайонела, Маму Тэсс…
— И за себя.
— Со мной вам не надо будет больше бояться. Было что-то в его голосе, из-за чего опять навернулись слезы. Они мешали ей говорить.
Прошептав «спокойной ночи», она ушла. Он все стоял на том же месте, темный силуэт на фоне освещенного луной прямоугольного дверного проема, когда Летти вошла в свою комнату и закрыла дверь.
