Сестры-соперницы - Карр Филиппа (читать хорошую книгу txt) 📗

Тем не менее я была изумлена точностью инструкций генерала и, как ни странно, когда тринадцатого августа мы добрались до постоялого двора «Белолобый олень», я испытала чувство триумфа, как будто мне был брошен вызов, и я с ним справилась.

Хозяин поджидал нас:

— Генерал Толуорти был уверен в том, что вы непременно приедете либо сегодня, либо завтра, и просил придержать для вас лучшую комнату, — сообщил он.

И действительно, это была хорошая комната: стены обшиты деревянными панелями, окна в свинцовых переплетах, мощные дубовые балки на потолке. Здесь стояли кровать под пологом, неизбежный буфет, сундук, небольшой стол с двумя креслами, — в общем, комната была недурно обставлена. Феб досталась небольшая смежная комната. Лучше нельзя было и придумать.

Нас ожидала превосходная еда: осетрина, пирог с голубями и мясо, зажаренное на вертеле, и все это с хорошей мальвазией.

Проведя весь день в седле, я нагуляла прекрасный аппетит, а мысль о том, что длинное и утомительное путешествие подходит к концу и вскоре мне предстоит встретиться с сестрой, наполняла меня радостью.

Потом я удалилась в свою комнату, где Феб распаковала вещи, которые могли понадобиться мне на ночь, и уселась на приоконную скамью, поглядывая во двор и наблюдая за происходящим внизу. Впервые мне довелось увидеть большой наемный экипаж. Их, как я слышала, можно было нанять лишь в Лондоне, и они совершали поездки не более, чем на тридцать миль. Путешественники должны были быть готовы к тому, чтобы останавливаться лишь на определенных постоялых дворах, где обеспечивался должный уход за лошадьми. Вышедшие из экипажа пассажиры выглядели разбитыми от усталости, и я подумала, что лишь те, кто не может позволить себе иной способ передвижения, решаются на путешествие в таком экипаже.

Потом во двор въехал всадник. Высокий, властного вида, с падающими на плечи волосами, с небольшими усами. Он был весьма элегантно, но без щегольства, одет. В нем было что-то такое, что я назвала бы магнетизмом, и я немедленно ощутила это на себе.

Не размышляя, я открыла окно и выглянула наружу, и в тот же момент он поднял голову и увидел меня.

Я не могу объяснить, что со мной случилось, потому что ничего не могла понять и никогда такого не переживала. Я почувствовала это каждой частицей своего тела. Это казалось абсурдным: человек, которого я никогда в жизни не видела, которого я не знала, с которым мы всего лишь встретились взглядами, просто не мог так подействовать на меня. Но это было так. Казалось, мы смотрим друг другу в глаза бесконечно долго, хотя на самом деле пролетело всего лишь несколько мгновений.

Он снял шляпу и отвесил поклон.

Я слегка наклонила голову, принимая приветствие, тут же отпрянула от окна и захлопнула его. Сев за стол, на котором стояло зеркало, я уставилась на собственное отражение. На фоне алеющей от румянца щеки оспинки выделялись своей белизной.

Что со мной случилось? Я знала только, что он вызвал во мне взрыв эмоций, понять которые я не могла.

Я вновь подошла к окну, но он уже пропал из виду. Должно быть, вошел в гостиницу.

Очевидно, он решил здесь остановиться, и я хотела вновь увидеть его. Я хотела понять, что со мной случилось. Это было совершенно необычно. Нельзя ощущать это странное чувство (влечение, если называть вещи своими именами), к человеку, с которым даже не перебросился словечком. И все же мне казалось, что я давно его знаю. Он не был для меня посторонним.

Любопытно было бы знать, что почувствовал он, подняв голову и увидев меня?

Я начесала на лоб челку и сделала ее попышней, но отметину на левой щеке это не могло скрыть. Спустившись вниз по лестнице, я тут же увидела его. Он тоже заметил меня и с улыбкой пошел навстречу.

— Я вас сразу узнал, — сказал он. — Ваше сходство с сестрой просто невероятно.

— Так вы…

— Ричард Толуорти. Я решил, что мне следует приехать сюда и встретить вас, чтобы завтра проводить в Фар-Фламстед.

Я переживала целую гамму чувств. Что же сулило мне будущее? Свою натуру я знала. Иногда мне казалось, что лучше бы я ее не знала. Мне предстояло жить под одной крышей с этим мужчиной, и этот мужчина был мужем моей сестры.

Он приказал освободить комнату, чтобы мы могли спокойно поговорить. Хозяин затопил очаг, поскольку, как он заметил, вечера теперь становятся все холоднее, и настоял на том, чтобы мы попробовали его мальвазии, которой он очень гордился. Мы уселись за стол.

— Я очень рад тому, что вы решились приехать, — сказал он, — Анжелет очень тосковала по вас. Но как же вы похожи! В первый момент мне показалось, что я вижу ее в окне. Но между вами, конечно, есть различия, большие различия.

Я не могла прочитать его мысли по глазам. Он был не из тех людей, у которых все написано на лице, поэтому мне трудно было понять, какое впечатление я произвела на него. А я сама все еще была ошеломлена своими ощущениями.

Я наблюдала за тем, как его пальцы охватывают бокал — длинные пальцы, как у музыканта, ухоженные и в то же время сильные, не похожие на пальцы солдата. Я заметила на них золотящиеся волоски, и мне тут же захотелось их потрогать.

— Да, — сказала я, — разница огромная. Моя болезнь оставила неизгладимые следы.

Он не стал убеждать меня в том, что оспины вовсе не заметны. Я поняла, что он — прямой человек, не привыкший лгать.

Он просто сказал:

— Вам посчастливилось выжить.

— За мной прекрасно ухаживали. Мать твердо решила, что не даст мне умереть, и ей помогала моя служанка.

— Анжелет рассказывала мне об этом.

— Она, наверное, вообще многое рассказала обо мне.

Я вдруг задумалась о том, какой я представляюсь Анжелет, насколько хорошо она меня знает. Я ее знала, кажется, вдоль и поперек. А знала ли она меня? Нет, пожалуй, Анжелет никогда не сможет проникнуть в тайные намерения окружающих. Все ей видится в черных и белых красках, все она воспринимает в категориях «хорошо — плохо». Хотелось бы мне знать, любит ли она своего генерала? Я попыталась представить их вместе в постели.

— Она рассказала мне о вашей болезни и о том, каким образом вы заразились.

Я подумала: она создала героический образ. Интересно, он тоже считает меня героиней? Если так, то это ненадолго. Я чувствовала, что такого человека, как он, трудно ввести в заблуждение.

— Я очень рад тому, что вы решили приехать. Анжелет чувствует себя несколько подавленно.

— Да, в связи с этим выкидышем. Ей было плохо?

— Не слишком. Но она, конечно, страшно расстроилась.

— Видимо, как и вы.

— Она вскоре оправится. Сейчас мы ведем очень умеренный образ жизни. Мне пришлось по службе; совершить поездку на север. Нынешние времена весьма , беспокойны.

Я знала это. Я всегда интересовалась политикой больше, чем Анжелет.

— Да, я понимаю, что в стране есть круги, выражающие недовольство тем, как развиваются события в последнее время.

— В данный момент более всего беспокоит Шотландия.

Я порадовалась тому, что за время болезни довольно много читала.

— А вы считаете, что король не прав, так настаивая на введении этих новых молитвенников?

— Король есть король, — ответил он. — Он правит страной, и долг подданных — повиноваться ему.

— Мне кажется странным, — заметила я, — что беспорядки происходят в краю, где вырос отец короля.

— Стюарты — шотландцы, и поэтому существуют англичане, которые недолюбливают их. А шотландцы жалуются на то, что король стал совсем англичанином. Они подогревают беспорядки, а у нас нет достаточного количества денег, чтобы снарядить армию, которая нужна для наведения порядка в Шотландии.

— И все это, конечно, доставляет вам массу забот и, я не сомневаюсь, вынуждает вас часто покидать дом.

— Ну конечно, солдат должен быть всегда готов к тому, чтобы оставить свой дом.

— Раздоры на религиозной почве вызывают у меня сожаление.

— Многие войны в истории человечества начинались именно по этой причине.

Я старалась вести интеллектуальный разговор о судьбах страны, и в определенной степени мне это удавалось, поскольку я предусмотрительно предоставляла ему полную возможность произносить монологи. В это время я слушала его. Он не был человеком, созданным для светских бесед, однако вскоре я уже выслушивала его описания военных кампаний в Испании и Франции, причем проявляла к рассказам самый живой интерес — не потому, что мне были интересны подробности битв, а просто, слушая их, я узнавала о нем все больше.