Танец мельника (ЛП) - Грэм Уинстон (читать книги без сокращений TXT) 📗
— Следует? — осторожно спросила Демельза.
Росс поменял позу.
— За последние месяцы мы хорошо поладили. С тех пор как он открыл мне свою страсть к паровому двигателю, когда мы выяснили причины, по которым он так долго ее скрывал, и поговорили об этих дурацких отговорках на тему рыбалки, с тех пор мы живем в полном согласии. Это правда, дорогая, я говорю серьезно.
— Я рада это слышать. Иногда мне кажется, он чувствует...
— Что ему не избежать клейма сына владельца? Понимаю. Вероятно, если бы я снова уехал...
— Нет.
Росс накрыл рукой ее ладонь.
— Во-первых, я был зол, что он поставил меня в дурацкое положение... Со временем я понял, что большая часть вины лежит на мне. Если между отцом и сыном нет общения, то уж точно самому отцу не хватает понимания и прозорливости.
— Не всегда, — возразила Демельза. — Я видела, как ты старался. Но хватит об этом. Забудь — все уже закончилось.
— Закончилось. Но уж точно не забыто, ведь это был наглядный урок для нас обоих. То есть для него и меня.
— Даже мистер Харви сказал, какой у нас одаренный сын, — добавила Демельза.
— Приятно знать, что его оценили. Слава тебе, Боже, что он вроде бы переборол разочарование по поводу Кьюби Тревэнион.
— Вовсе нет, Росс. — она резко обернулась. — Я совершенно в этом уверена. И это самое неприятное. Ведь если Клоуэнс еще не определилась с выбором, то Джереми в нем не сомневается. Я точно это знаю. Он все время горюет по этой девушке.
Глава вторая
Пятница выдалась мрачной. Весь день ни небо, ни море не озарял свет, лишь ближе к вечеру на западе над горизонтом мелькнула алая улыбка заходящего солнца. Но дождь не переставал моросить, и смутные радужные отблески над болотами возвещали конец дня.
Дом в Тренвите, собственность Джеффри Чарльза Полдарка, унаследованный им от отца, погибшего много лет назад в результате несчастного случая на шахте, на закате выглядел особенно холодным и заброшенным. Построенный из прочного камня ещё в эпоху Тюдоров, спланированный с естественной простотой — давно забытые строители не обладали талантами архитекторов — дом выдержал три столетия бесчисленных бурь и штормов и до сих пор производил внушительное впечатление. Пара оконных стёкол треснула, водостоки местами прогнили, а дымовая труба раскололась. Но крыша из гигантских плит делаболского сланца — надо полагать, уложенная представителями расы силачей — совсем не пострадала от непогоды и ветра, а гранитные украшения, перекрытия и наличники выглядели так же, как когда их изготовили — в год женитьбы Генриха VIII на Екатерине Арагонской [2].
За всё прошедшее время многие поколения Тренвитов и Полдарков периодически уделяли дому внимание или пренебрегали им — в зависимости от своего нрава или удачи они относились к нему с большей или меньшей любовью или заботой. Однако в течение большей части этих трёх сотен лет за садом почти не ухаживали. Отчасти потому, что на бедной, песчаной и продуваемой ветрами почве садоводство было не слишком плодотворным занятием, отчасти оттого, что ни Тренвиты, ни Полдарки не проявляли особенного интереса к цветам или кустарникам и находили иное применение своим, как правило, довольно ограниченным финансам. Как ни парадоксально, саду стали уделять внимание, когда дом впервые ушел из рук семьи.
Это произошло после того, как юная и прекрасная вдова, мать Джеффри Чарльза, вышла замуж за Джорджа Уорлеггана, внука кузнеца, богатого представителя новых коммерсантов графства. Поскольку Джеффри Чарльз был ещё мал, Джордж относился к Тренвиту как деревенскому поместью, которое останется в собственности его и жены по крайней мере лет на пятнадцать. Поэтому он не только с отменным вкусом (в основном, его супруги) и не жалея средств восстановил и отремонтировал дом, но и очистил старый заросший пруд, превратив его в декоративное озеро, а также обустроил сад, больше похожий на парк.
На несколько лет Тренвит засверкал от этого нежданного внимания. Потрепанные ветрами растения отплатили за заботу и потраченное время — они буйно цвели и разрастались под жарким солнцем. Но теплый солнечный полдень продлился недолго — спустя пять лет Элизабет скончалась при родах, и Джордж, только что получивший рыцарское звание, внезапно стал холостяком. Он больше не мог выносить вида этого дома, и в нем поселились родители Элизабет. После их смерти Джордж вывез лучшую и новую мебель в другой свой дом, Кардью, а Тренвит остался на попечении братьев Харри и единственной на двоих неряхи-жены. Харри жили в привратницкой и наводили ужас на соседей своей грубостью. Джеффри Чарльз Полдарк, законный владелец, которому исполнилось двадцать семь, капитан в 43-м Монмутширском полку пехоты, сражался в Испании и уже пять лет не бывал в Корнуолле.
Так что долгое время после кончины старого мистера Чайновета дом пустовал. Сэр Джордж посещал его примерно раз в квартал — только чтобы приструнить Харри.
Но изредка, сначала и не скрываясь, туда приходила Клоуэнс Полдарк. Она любила этот дом и обожала своего кузена, хотя и совсем мало его знала. Как открытая девушка без задних мыслей, она не видела причин не посещать Тренвит всякий раз, когда оказывалась поблизости, и не важно, известно ли это противным Харри. Однажды по чистой случайности она наткнулась на самого сэра Джорджа. Он говорил с ней грубо, как со вторгшейся на его территорию дочерью заклятого врага, но ему не удалось запугать ее и заставить уйти. Даже Джордж не смог бы применить физическую силу к хорошенькой босоногой шестнадцатилетней девушке с нежной кожей и восхитительной грудью. Поэтому Клоуэнс оставила ему цветы и удалилась, когда сама сочла нужным.
Но с тех пор как ее внимание привлек появившийся из моря Стивен Каррингтон, такой сильный, обаятельный и мужественный, визиты в Тренвит стали тайными, и потому постыдными, хотя и желанными для Клоуэнс — она всегда инстинктивно избегала всяческих уверток. Хуже того, скрытность стала ее инициативой. Стивена не волновали сплетни, он был бы счастлив показаться с ней где угодно.
Они встречались наверху, в старой спальне Джеффри Чарльза, которую тот занимал в детстве — угловой комнате с эркером, тремя ступеньками и с видом на внутренний двор. На стенах все еще висели старые картины и рисунки Джеффри Чарльза, сморщенные и покрывшиеся пятнами от сырости. Кровать и кресла задрапированы пыльными простынями, сквозь перекошенные линялые шторы проникал тусклый свет. Дом был тих и холоден, как гробница. Клоуэнс пришла на встречу немного раньше Стивена. При звуке его осторожных тихих шагов по лестнице у нее пересохло во рту, тело размякло, а колени подогнулись — как под действием колдовского любовного зелья.
Рука Стивена тихонько толкнула дверь. Он нахмурился, услышав скрип, но его лицо тут же озарила радость при виде Клоуэнс, стоявшей у окна в муслиновом платье и тяжелом плаще.
— Клоуэнс! Любимая! Как хорошо, что ты здесь! Я так боялся...
— Чего? Что я нарушу своё обещание?
— Нет, того, что кто-то может помешать тебе прийти. Знаю, для тебя это непросто...
Он подошел к ней, но осторожно, совсем не так, как ему бы хотелось — жадно сжать её в объятьях. Опыт общения с ней сделал его расчетливым. Несмотря на всю свою стойкость, Клоуэнс, как птичка, легко могла вспорхнуть и обратиться в бегство. Стивен положил руки ей на плечи, поцеловал в щеки, потом в губы, позволив своим губам задержаться, но не настаивая. Стивен отстранился первым. Он увлёк ее, усадил на кровать рядом с собой, обнял за плечи.
— Тебе холодно, любимая?
— Никто не видел, как ты пришел?
— Я всю неделю ждал этой встречи, считая часы.
— Хорошо, что мы здесь, — сказала Клоуэнс.
Во время разговора он касался ее лица и рук, нежно целовал, поглаживал плечи под толстым плащом, стараясь ободрить и успокоить
Она снова спросила:
