Ночная голубка - Бекнел Рексанна (читаем книги онлайн .TXT) 📗
— Подобными замечаниями ты унижаешь и себя, и эту святую обитель.
— Я-то здесь поневоле, просто деться больше некуда. А что до благочестия, пусть оно будет уделом тех, кто может себе это позволить. Вроде тебя, — едко заметила Винна. — А может статься, что и для тебя оно слишком обременительно, хотя ты из кожи вон лезешь, чтобы доказать обратное. Невдомек мне, что тебе здесь делать? У тебя крыша есть над головой, и титул. Как можно взять да и отказаться от всего этого, ума не приложу.
Джоанна не нашлась что на это ответить и, круто развернувшись, поспешила прочь. Вслед ей несся издевательский хохот Винны. Замечания этой бесстыдницы вызвали в душе девушки не только гнев, но и печаль. В конце концов, кому какое дело до того, почему она считает монастырь святой Терезы своим домом? Это никого не касается! Но слова Винны поневоле заставили Джоанну вспомнить прошлое, которое она так хотела забыть!
Она вступила под эти своды, едва ей минуло двенадцать лет. До этого в течение трех долгих лет — со времени смерти ее матери и до того дня, когда мачеха родила ее отцу долгожданного сына — сэр Эслин держался с ней подчеркнуто отчужденно, едва замечая ее присутствие. Джоанна умоляла его отправить ее в монастырскую школу. Ей опостылел Оксвич. Однако отец отвечал на эти просьбы неизменным отказом. И лишь рождение наследника мужского пола поколебало его упрямство. А возможно, это леди Мертис уговорила супруга избавить ее от неласковой падчерицы. Как бы то ни было, Джоанна с радостью вступила в число послушниц монастыря св. Терезы, надеясь найти под его сводами покой и забвение. Но мучительные воспоминания о жизни в Оксвиче посещали ее довольно часто. И теперь приезд этих незваных гостей, а также перебранка с Винной разбередили прежние раны в душе девушки,
Джоанна не пошла ужинать со всеми в главный зал. Ей не хотелось больше видеть и слышать пришельцев, особенно их вожака, длинноволосого не то вельможу, не то вандала. Выпросив у поварихи миску капустного супа и ломоть черного хлеба, она пообещала той помочь убрать со столов и помыть посуду.
Она как раз опустила несколько ложек и деревянных мисок в лохань с теплой водой, когда к ней торопливо приблизилась одна из монахинь, посланная настоятельницей.
— М-мать-настоятёльница требует меня к себе? — заикаясь от волнения, спросила Джоанна.
— Да-да, — подтвердила пожилая монахиня, волнуясь не меньше Джоанны. — Она велела тебе привести себя в приличный вид и немедленно идти к ней.
— В приличный вид?
Она насухо вытерла руки и опустила закатанные рукава. Мысли ее разбегались. Настоятельница обычно не удостаивала своим вниманием никого из послушниц. Она вызывала девушек в свою келью лишь в случае совершения ими каких-либо серьезных проступков. Весьма серьезных. Джоанна лихорадочно рылась в памяти, пытаясь доискаться, что в ее поведении могло вызвать гнев столь высокой особы.
Да, она видела, как Винна миловалась с мужчиной в лесу. И не донесла об этом, как того требовали монастырские правила. Но как могла узнать об этом мать-настоятельница? Ведь там никого не было, кроме нее и этой парочки. Ведь не Винна же, в самом деле, рассказала начальнице об этой сцене!
Дрожащими от волнения руками она пригладила пряди медно-рыжих волос, выбившиеся из-под платка, который покрывал ее голову. Платье ее, сшитое из грубой серой шерсти, помялось. Оно к тому же было уже изрядно поношено. Но подобным образом одевались в обители все послушницы. Все, что она могла сделать для придания себе более «приличного» вида, — это туже затянуть веревочный пояс да расправить складки ткани на талии. В последнюю минуту Джоанна плеснула себе в лицо холодной водой из чана, чтобы хоть немного остудить горевшие щеки. Вытерев лицо, она побрела к келье настоятельницы с чинно сложенными руками и опущенными долу глазами, как и подобало послушнице монастыря гилбертинского ордена.
В последний раз ее вызывали сюда несколько месяцев назад — за то, что она, задумавшись, уставилась в пустоту и так просидела несколько минут, вместо того чтобы усердно вышивать алтарный покров для церкви св. Джона по заказу епископа Милфорда. Вся обитель вот уже несколько недель трудилась над этим покровом, не покладая рук, чтобы выполнить заказ в срок. Настоятельница сурово отчитала ее тогда за нерадение, объяснив, как эгоистично с ее стороны предаваться праздности, в то время как другие работают, не щадя сил. Епископ Милфорд — очень важная персона, и церковь его — один из самых прекрасных домов Божиих. Внести свою лепту в украшение алтаря этой церкви — большая честь для скромной послушницы!
Джоанна была подобающим образом наказана за свой проступок, искренне раскаялась в содеянном и вернулась к работе. Она приложила максимум усердия к завершению узора, покрывавшего зеленый дамасковый покров, твердя себе, что ни в коем случае не следует гордиться качеством своей работы. Трудиться надлежит во славу Божию, а не для удовлетворения собственной гордыни.
Девушка отчаялась понять, в чем ее считают виноватой на сей раз. Она робко постучалась и, услышав голос, велевший войти, несмело толкнула дверь комнаты настоятельницы. Навстречу ей метнулся толстый кот. Воинственно задрав хвост, он бесшумными скачками понесся во двор. Джоанна поморщилась. Кошки были единственной слабостью матери-настоятельницы. Джоанна не любила этих животных, и от одного их вида ей становилось не по себе. Это было глупо, но она ничего не могла с собой поделать. Кошки напоминали ей Оксвич и тот ужасный вечер, когда так круто изменилась вся ее жизнь.
— Джоанна, — произнесла настоятельница, слегка кивнув головой, — ты не явилась на ужин.
— Да… да, я была на кухне.
— Разве теперь твоя очередь прислуживать на кухне? — спросила величественная дама, слегка подняв брови. — Но, впрочем, сейчас речь не об этом. Тебя ожидает важное известие.
— Известие? — переспросила Джоанна. Ее охватил страх. Последнее из поступивших в ее адрес известий пришло от отца. Было это три года назад. Он сообщал, что отказывает дочери в приданом, которое она осмелилась попросить, чтобы сократить срок послушничества и как можно быстрее принять постриг. Она с ужасом решила тогда, что отец намерен выдать ее замуж. Но время шло, а родитель больше не напоминал о себе. Девушка совсем было успокоилась, и вот теперь…
— Лорд Блэкстон проделал немалый путь специально, чтобы встретиться с тобой, — сообщила настоятельница, поджав губы. — Он желает остаться с тобой наедине.
У Джоанны от волнения пропал голос, и она промолчала. Лорд Блэкстон? По-видимому, это и есть длинноволосый предводитель нагрянувшего к ним отряда воинов.
— Не откажите в любезности уделить мне немного времени, леди Джоанна. Я привез вам новости из Оксвича.
Джоанна повернулась на звук этого спокойного низкого голоса, в котором, однако, отчетливо слышалась металлическая нотка властности. Голос как нельзя лучше соответствовал внешности этого человека. Он стоял сзади, в оконной нише, и силуэт его отчетливо выделялся на фоне светлого окна. При виде его высокой стройной фигуры комната настоятельницы показалась девушке гораздо меньше, чем была в действительности.
— Прошу вас, пойдемте, — сказал он, протягивая Джоанне руку. Но она молчала, не двигаясь с места, в каком-то странном оцепенении, думая о том, что предчувствия ее подтвердились — приезд, этого грозного незнакомца сулил ей беду.
— Видите, сэр, как я была права, — раздался торжествующий голос настоятельницы. — Нет таких известий, которые наши юные подопечные не пожелали бы разделить со своими сестрами по обычаю Ордена. — Она величественно поднялась со своего кресла. — Какие бы вести вы ни привезли, поведайте их здесь. В монастыре святой Терезы нет секретов. Мы все доверяем друг другу, уповая на молитвенное заступничество нашего епископа и на милость Божию.
Скрытый упрек, прозвучавший в словах матери-настоятельницы, казалось, не произвел ни малейшего впечатления на лорда Блэкстона. Он продолжал настойчиво, в упор смотреть на Джоанну.
